Ответ Империи - Олег Измеров

"Провокационный вопрос? Или… А что меня провоцировать? Я вообще-то тут из демократической страны, значит, как честный гражданин, в демократию просто не могу не верить."

— А что, знаете, у вас получится. Вы только, пожалуйста, как японцы говорят, лица своего не теряйте. Демократия — это не право личности, это право личностей уживаться вместе, рассудить по справедливости… Это, это… как вам сказать, это диктатура закона, ума и совести; этими тремя вещами невозможно злоупотребить.

— Я смотрю, вы взволнованы.

— Так. Наболело. Понимаете, ходишь тут у вас и завидуешь — почему мы не смогли так же.

— У вас еще все в будущем. Вот вас изучим, посмотрим, какие в вашем мире, как говорят на западе, баги. Может и найдем, что посоветовать.

— Хочется верить.

"Баги, значит, будут по мне изучать… Ладно, не бери в голову, по чем им еще их изучать-то?"

— А пока вот это вам оставлю… — и она положила на стол ярко-зеленый пластмассовый футляр размером примерно с органайзер, напоминавший то, что Виктор заметил у подростков возле подъезда Мозинцева в первый раз; за коробкой появились адаптер питания и шнур. — Всего доброго, а то в семье заждались.

— Вам тоже всего доброго. До завтра!

Ее силуэт в элегантном красном пальто растял в ярких лучах люминесцентных ламп гостиничного коридора; вместе с лучами в номер залетело свистящее эхо от пылесоса горничной, убирающей ковер, распалось, растеклось по обоям и потолку, и замерло, отсеченное закрывшейся дверью. Виктор раскрыл футляр: внутри обнаружилась клавиатура немного побольше, чем у недавно вышедших из моды в нашей реальности китайских записных книжек, и жидкокристаллический экран с почтовую открытку, по виду, черно-белый. Он передвинул рычажок "Вкл.": на экране, одна сменяя другой, появились надписи:

"Компулятор КМТ407П идет загрузка. "

"Обнаружен канал открытой радиосети. Войти под именем Сварог14 Д/Н?"

Виктор нажал "Д", на что девайс ответил "Вход в сеть с правами 1 уровня": здесь это соответствовало тому, что у нас обычно называют "guest". Впрочем, здесь guest'а, как такового, не существовало из-за отсутствия анонимности.

На экране высветилось что-то вроде интерфейса браузера Lynx под терминал VT100 и восьмидесятисимвольный дисплей; тут Виктору стало понятно, что качественная каталогизация в здешнем вебе — это жестокая необходимость.

"А сервак небось распознает клиент и сразу выдает под него страничку", попутно заметил он. "Стало быть, компулятор — это нетбук, только менее продвинутый. Интересно, зачем мне его дали? Прорыв информационной блокады? Или смотрят, не попытаюсь ли с кем-то связаться, дать сигнал? Ладно, глянем теперь уголовный кодекс."

Отдельной статьи за хроноагентство Виктор не нашел, и это его немного обнадежило. Правда, это значило лишь то, что сведения о попаданцах будут держать в секрете, да и припаять шпионаж по формальным признакам при желании всегда можно, даже если ни одно государство мира не признает его, Виктора, своим агентом или хотя бы гражданином (а кто в таких случаях признает?). В разделе "Преступления в сфере информации" были вполне предсказуемые статьи за несанкционированный доступ, создание вредоносных программ, а также нарушение деятельности государственных компьютерных систем путем физического воздействия на аппаратуру, носители информации и средства передачи данных. Зато среди госпреступлений, в числе прочего, обнаружилось разъяснение, что к антисоветской агитации и пропаганде, в частности, относится публичное отрицание справедливого характера Великой Отечественной со стороны СССР, решающей роли последнего в разгроме фашизма, освободительной роли РККА, а также многонациональности характера фашистского геноцида. Виктор хихикнул: последним сразу долбанули и по нацистам, и по сионистам. Кстати, отрицать или умалять роль партии в победе советского народа над фашизмом как раз не запрещалось: то ли партноменклатуре показали место, чтобы не выпендривалась (и опять интересно, кто именно? не сама же?), то ли, наоборот, эта роль казалась здесь очевидной.

"Партократию, как класс, здесь сдерживают информационным оружием!" — вдруг пронеслось у него в мыслях. "Ну да — прямой пиар ограничивают, критику хоть через заднее крыльцо, но пропускают, и, видно, полного идеологического контроля не дают, да еще эта фраза про демократизацию, если это не провокация, конечно… А как же она, эта партократия, не взяла реванша, что ее держит?"

"Кстати, сегодня уже неделя, как я здесь", подумал он спутя минуту, "всего неделя, а почему-то такое чувство, что в этой реальности и родился. Может, это действительно так? СССР — наша историческая родина, и мы оказались с нее изгнаны, разделены, рассеяны по лицу земли? А может, не только СССР? Где наша земля обетованная — на Красной площади в Москве, на Владимирской горке в Киеве? А может, на Косовом поле?"

— Простите, занавеску можно открыть? — спросил он охранника; тот кивнул. Виктор погасил свет, и раздвинул шторы. Над подсвеченным прожекторами фасадом планового корпуса сияло чистое ночное небо, и самой яркой и крупной звездой, пересекая черноту, плыла БКС, поднебесный авианосец этой новой и не во всем еще понятной, но уже ставшей такой близкой ему России.

6. Регрессор

После ясной ночи утро выдалось туманным. Светлана Викторовна закрыла форточку, чтобы сырость не заползала в кабинет.

— Как освоились с техникой?

— Все гениальное просто, — ответил Виктор, — странно только, что у нас не стали развивать это направление. Знаете, тут у меня за ночь кое-какие соображения возникли, вы не возражаете, если я ими поделюсь?

— Конечно. Я слушаю.

— Вы вчера сказали, что стрелявший исчез бесследно. В каком смысле бесследно? Просто опытен и не оставил следов?

— Это соображения или вопрос?

— Это вопрос, на котором строятся соображения.

— Хорошо. Он исчез бесследно в прямом смысле. Когда поднимался на чердак, видеонаблюдением зафиксировано, куда делся — ни в одной записи нет. На крышу не вылезал, внутри не спрятался, никаких ходов нет. Исчез. Постойте… Вы думаете, что…

— Я думаю, что. Он открыл огонь и ушел через точку перехода.

— Оружие и боеприпасы были брошены метрах в двадцати от огневой позиции. Кстати, все из нашей реальности. Получается, с оружием перейти нельзя? Тогда все понятно.

— Оно разбирается в оружии? "В Зону нельзя ходить с оружием…" Или он думал, что нельзя…

— Интересная версия, Виктор Сергеевич. Хроноагент — наемный убийца… Мы ее еще не отрабатывали. Но пока в ее пользу только нелогичность фактов. И еще вопрос — кто и зачем?

— А если тот же, кто и посылал?

— А зачем?

— Вы не рассматриваете варианта, что я могу быть только прикрытием для основного хроноагента? Меня перебрасывают к вам, я тут же оставляю кучу следов, ЦРУ высылает своих людей, вы по их следу выходите на меня, все силы задействованы, а в решающий момент — бац! — ни хроноагента, ни киллера, ничего. А настоящий агент спокойно действует.

— Какие у вас основания так считать?

— Слишком много улик. Зачем, например, мне подбрасывают монету? Хотят показать, что мне жандармерия прислала черную метку? А вызов по телефону на Володарку? Если бы я повелся, это бы выглядело так, как будто я имел с кем-то разговор в лесу на выезде.

— Занятно, хотя и пока бездоказательно…

— Да, как и предположения насчет того, что должен скорректировать хроноагент.

— Что за предположения?

— Исправить последствия действий первого хроноагента.

— Вы считаете, что был первый?

— Я не помню случаев в истории, чтобы ваше ведомство бросало столько сил на никем не доказанные гипотезы и разрабатывало целые теории. Либо был хроноагент, либо была достоверная информация о нем.

Светлана молчала примерно с минуту; вообще Виктор заметил, что на размышления при сложном вопросе у нее обычно выходило не более минуты.

— Ну что же, — наконец, ответила она, — хроноагент был, один, давно, двадцать лет назад. С тех пор ждем других.

— И он изменил историю.

— Как видите.

— Это был хроноагент четвертого рода?

— Четвертого, Виктор Сергеевич. Только теорию мы тогда быстро выработали. Привлекли фантастов якобы писать фантастический детектив, популяризующий четкую работу наших спецслужб с людьми из другого времени. Они нам идей и накидали. И еще, самое главное — хроноагент свою миссию не выполнил. Мы отреагировали совсем по-другому. Его рассказ о будущем должен был навести на мысль, что перестройку и реформы надо начать раньше, тогда неизбежный распад Союза принесет меньше жертв. А мы начали совем другое. То, что сохранит нашу страну… точнее, уже сохранило. Значит, вы считаете, что второй хроноагент должен исправить положение?