Ловушка для адвоката - Майкл Коннелли

Картинка помутнела и задергалась, потом выровнялась. Теперь дверь была ближе.

— Третий и четвертый… — Остаток фразы утонул в грохоте обрушившейся волны. — Третий и четвертый, не слышу.

— Третий и четвертый на позиции.

— Верхний, готов?

— Верхний готов.

На пустом пирсе засела еще одна команда, а по углам люка были установлены заряды, чтобы мгновенно проникнуть внутрь. Таким образом, Джессапа обложили со всех сторон.

Лейтенант зажал микрофон рукой и повернулся к Босху:

— Готовы?

— Готов.

— О'кей, дадим ему шанс. — Он отпустил руку. — Третий, мегафон!

— Включаю! Три… два… один… есть!

Райт заговорил:

— Джейсон Джессап! Я лейтенант Стивен Райт из полицейского управления Лос-Анджелеса. Вы окружены со всех сторон, сопротивление бесполезно. Выходите без оружия, положив руки на затылок, иначе будем стрелять…

Босх снял наушники и прислушался. Голос Райта доносился из-под пирса даже сюда, так что Джессап наверняка его слышал.

— Даю вам одну минуту! — закончил Райт.

Он поднес к глазам часы и через тридцать секунд сказал в микрофон:

— Доложить обстановку!

— Я третий, ничего не вижу.

— Я четвертый, все чисто.

Лейтенант многозначительно взглянул на Босха и пожал плечами, потом объявил:

— Действовать по сигналу! Избегать перекрестного огня! Верхний, прежде чем открывать огонь, убедитесь…

Картинка пришла в движение. Распахнулась дверь барака — но другого. Изображение сдвинулось, на мгновение потеряв резкость. В темном проеме показалась человеческая фигура и тут же стала падать вперед, принимая боевую позу. Опущенные руки взметнулись, сжимая что-то.

— Огонь! — выкрикнул Райт.

Выстрелы слились в сплошной грохот. По подсчетам Босха, за несколько секунд не менее трех-четырех агентов опустошили свои обоймы. За этим последовал взрыв на пирсе, который оказался уже не нужен — человеческая фигура, некоторое время сохранявшая наклонное положение под градом пуль, тяжело упала на песок.

Выждав несколько секунд, лейтенант спросил в микрофон:

— Все целы? — И, выслушав доклады, скомандовал: — Проверить подозреваемого.

Босх увидел на экране, как двое бойцов приблизились к лежащему телу. Один присел рядом и проверил пульс, другой в это время держал мертвеца под прицелом.

— Готов.

— Оружие.

— Изъято.

Райт нажал кнопку, экран погас. Лейтенант повернулся к Босху:

— Ну вот и все.

Босх молча кивнул.

— Жаль, что вам не удалось задать свои вопросы.

— Мне тоже жаль.

Увязая в песке, они двинулись к пирсу. Лейтенант посмотрел на часы и доложил кому-то время смерти — 19:18.

Солнце уже зашло.

Часть шестая

ТО, ЧТО ОСТАЕТСЯ

45

Пятница, 9 апреля, 14:20.

Мы с Босхом сидели за столом для пикника, наблюдая, как эксперты копаются в земле. Это были уже третьи по счету раскопки — во Франклин-Каньоне, под деревом, где Джессап зажигал свечу.

Меня никто не заставлял присутствовать, просто очень хотелось. Я надеялся, что отыщутся новые доказательства вины Джессапа, как будто это помогло бы принять то, что произошло.

Однако до сих пор не обнаружили ровным счетом ничего. Эксперты работали не торопясь, снимая землю по сантиметру и тщательно просеивая каждую крупинку. Мы провели так все утро, и мои надежды час за часом рассеивались, словно туман над здешними каньонами.

Белый полотняный полог на шестах прикрывал работающих от палящих лучей солнца, а также от любопытных взглядов репортеров, круживших сверху на вертолетах, — информация о раскопках, несмотря на все старания, просочилась наружу.

Босх захватил с собой целую кипу материалов о пропавших без вести и разложил на столе, чтобы свериться с записями, как только будут найдены человеческие останки. Я приехал лишь с утренним выпуском «Лос-Анджелес таймс» и уже во второй раз перечитывал передовую статью. Сверху красовалось цветное фото, где двое полицейских целились в открытый люк на пирсе Санта-Моника. Соседняя колонка имела броский заголовок: «НОВОЕ ДЕЛО, НОВОЕ УБИЙСТВО — КРОВАВАЯ ИСТОРИЯ ОСОБОГО ОТДЕЛА».

Я сильно подозревал, что этими статьями дело не закончится. Пока никому из репортеров не удалось выведать, что Джессап купил револьвер, но страшно подумать, что начнется, когда это всплывет. Как минимум назначат дополнительное расследование, и главным вопросом будет: почему обвиняемого оставили на свободе, когда выяснилось, что он вооружен?

Оставалось лишь радоваться, что моя работа на правительство, пусть и временная, подошла к концу. В коридорах власти подобные вопросы обычно приводят к неприятным последствиям.

Впрочем, никакие расследования такого рода не способны лишить меня средств к существованию. Заднее сиденье «линкольна» снова станет моим офисом, а судебная защита — главной и единственной работой. Здесь и цели понятнее, и воздух чище.

— А что, Грозная Мэгги приедет? — спросил Босх.

— Нет, она вернулась в Ван-Нуйс.

— Разве Уильямс не обещал перевести ее в центральный офис?

— Для этого мы должны были добиться обвинительного вердикта, но… — Я кивнул на газету. — Тот присяжный по-прежнему кричит на всех углах, что голосовал бы против, так что у нас нет оснований упрекать окружного прокурора в непорядочности. С карьерным взлетом Мэгги придется подождать.

Вот так делаются дела на стыке политики и юриспруденции, и вот почему я стремлюсь вновь стать последней надеждой обреченных.

Мы надолго замолчали. Я думал о бывшей супруге, которой не смог помочь, гадал, не сердится ли она на меня за это, и искренне надеялся, что нет, ибо жить в мире, где на тебя сердится Грозная Мэгги, не слишком-то весело.

— Что-то нашли, — вдруг сказал Босх.

Я пригляделся — одна из женщин-экспертов, антрополог Кэти Коол, укладывала что-то пинцетом в пластиковый пакетик. Потом она встала и направилась к нам.

Босх взял пакет и стал рассматривать. Сквозь пластик просвечивал серебряный браслет.

— Никаких костей, — сказала Коол, — совсем ничего. Прошли почти метр, а глубже жертв убийства редко закапывают. Похоже, опять неудача. Ну что, продолжать?

Босх поднял глаза от браслета.

— Может, еще немного? Это очень трудно?

— Так или иначе, на свежем воздухе работать приятнее, — улыбнулась она. — Раз надо, будем копать.

— Спасибо, док.

— Не за что. — Она повернулась и пошла к яме.

Босх протянул мне пакетик. Браслет был с брелоками, но разглядеть их было трудно из-за налипшей земли. По форме один напоминал теннисную ракетку, другой — самолет.

— Что-то знакомое? — спросил я. — От одной из пропавших девочек?

Гарри с сомнением покачал головой:

— Нет, не помню такого.

— Его мог просто кто-то здесь потерять.

— На метровой глубине?

— Думаешь, браслет закопал Джессап?

— Может быть. Не зря же он здесь торчал. Возможно, это место убийства, кто знает.

— Гарри, ты слишком оптимистичен, — сказал я, возвращая находку. — Не похоже на тебя.

— Тогда какого черта он сюда ездил по ночам?

— Просто они с Ройсом водили нас за нос.

— А Ройс тут с какого боку?

— Все очевидно, Гарри. — Я смотрел, как он трясет пакетик, стряхивая землю с браслета. — Всем известно, что лучшая защита — это атака. Главное — не дать противнику времени заметить твои слабости.

— Ну и что?

— Главной слабостью защиты был Эдди Роман. Ройс собирался посадить на свидетельское место лжеца и наркомана. Он понимал, что, имея запас времени, ты либо найдешь Эдди, либо узнаешь о нем достаточно, чтобы нейтрализовать. Поэтому они с Джессапом устроили отвлекающий маневр: заставили тебя бегать по горам и лесам в погоне за призраками.

— Ты хочешь сказать, что они знали о слежке?

— Во всяком случае, подозревали. То, что я так легко отпустил Джессапа до суда, уже должно было их насторожить. Вот Ройс и послал Джессапа кататься по ночам, чтобы проверить. Даже к твоему дому — в надежде спровоцировать реакцию. Реакции не последовало, и они успокоились — после этого Джессап перестал ездить…

— Решил, что никто за ним не следит, и стал спокойно оборудовать убежище под пирсом, — закончил Босх.

— Вот именно. Ну что, похоже?

Он долго молчал, потом кивнул на папки с делами:

— А как быть с этим? Просто совпадение?

— Кто знает? Если Джессап и причастен к их исчезновению, он унес свою тайну в могилу.

Босх мрачно глядел на браслет, упакованный в пленку.

— Мне очень жаль, Гарри, — сказал я.

— Мне тоже.

— Чем займешься теперь?

— Следующим делом. Наш конвейер никогда не останавливается. А ты?