Будешь моей, детка - Инна Стужева

и, не первая это была наша вылазка, хотя так далеко мы еще не заплывали. В общем, вышли, несмотря на штормовое предупреждение. Брат сказал «фигня» и я был с ним полностью согласен. Почти в каждой второй книге, что я читал, с героями происходили и не такие приключения. Если это может послужить хоть каким-то оправданием. Очень скоро мы выяснили, что действительность несколько отличается от книг, а взрослых иногда нужно слушать.

Он замолкает.

Я тоже молчу и жду. Знаю, что последует дальше и как ему сложно сейчас. Не хочу слышать, потому что не хочу, чтобы это было правдой, но я должна. Я обязана дойти с ним до конца.

- Мы оба должны были погибнуть в тот день, - произносит Влад медленно, едва взглянув на меня.

- Не знаю, почему я выжил. Возможно, потому, что к тому моменту уже несколько лет занимался плаванием, а может просто счастливый случай. Я пытался найти его, помочь, спасти. Нас с самого начала отбросило далеко друг от друга, а спасательные жилеты ведь носят только девчонки. Но я все равно пытался. Звал его, искал под водой. Но я не смог. Уже и сам находился на грани, но в последний момент получилось уцепиться за проплывающий мимо обломок палубы. Так и выжил.

Я не в силах оставаться на месте. Бросаюсь к Владу, обнимаю его и прижимаюсь к его груди. Мои глаза полны слез.

И хотя его руки послушно обвивают меня за талию, он все еще не здесь, не со мной. Он в своих детских и таких недетских воспоминаниях. Я хорошо, как никто, могу представить, насколько они болезненны.

Как сильно разъедают изнутри, словно ржавчина. Как отравляют существование.

Думала, только мне не повезло, но ему досталось не меньше, даже больше. Он теперь живет с этим.

Не каждый взрослый выдержит такое. Например, мой папа. Он не выдержал. А Влад, он…он сильный. Он справился. Справляется каждый день, нашел в себе силы и идет дальше, хотя сейчас, когда он впустил меня в свою голову, я вижу, как давит на него прошлое.

И теперь мне понятно, о чем говорил он мне тогда, в душевой, когда отогревал после стресса, вызванного падением вниз.

Он сказал тогда: возможно получилось бы забыть, а возможно и нет. И если нет...они бы сходили с ума каждую ночь, ворочаясь в кровати без сна, снова и снова прокручивая в голове, как все могло бы быть, если бы не…Если бы они не поехали отдыхать, если бы не сели в эту лодку. И еще сотни самых разных если бы. И тогда...Каждый день им казался бы адом на земле. И ни черта бы они не были счастливы, Белкина.

Теперь я понимаю, он говорил все это о себе. И я также думаю, что первая, кому он рассказывает об этом.

- Влад, - шепчу еле слышно, одними губами и еще сильнее жмусь к нему, - Влад.

- Все нормально.

Он обнимает крепче, прижимает и целует в макушку. А потом утыкается носом в мои волосы и так мы стоим, греясь в тепле друг друга. Не произнося больше ни слова.

Я понимаю, что он доверился мне. Показал свою уязвимость, рассказал о личном. О том, что волнует его и о чем не догадывается никто из окружающих.

И я не подведу его. Я разделю с ним этот момент, точно так, как он разделил мою боль со мной, когда я рассказывала ему о маме. Лишь бы ему только стало хоть немного легче, как легче стало тогда мне.

Глава 30

Не знаю, сколько проходит времени и как долго мы стоим так, обнявшись. Знаю только, что за короткий период времени этот парень стал мне настолько близок. Ближе, чем кто бы то ни было.

- Каким он был, твой брат? - спрашиваю осторожно.

- Дерзким, вспыльчивым, уверенным в себе засранцем. Но я любил его и старался подражать ему во всем. А твоя мама? Какой была она?

- Я плохо помню подробности, только ощущения. Она была доброй, веселой, очень нежной. И красивой.

- Совсем, как ты.

- Многие говорят, я на нее похожа.

Некоторое время мы снова молчим, предаваясь каждый своим воспоминаниям. Вместе с ним мне не так страшно и болезненно окунаться в прошлое.

Потом я слегка поворачиваю голову и трусь носом о его грудь. Влад снова целует в затылок.

- Ну что, Стась, я все еще нравлюсь тебе? – спрашивает он.

Я поднимаю на него лицо.

Он смотрит внимательно, изучающе. Никакой игривости во взгляде или чего-то подобного, что так свойственно ему в обычное время. Сейчас он серьезен, как никогда.

Я не медлю с ответом ни секунды.

- Конечно, ты мне нравишься. Теперь еще больше, чем прежде.

Кончики его губ дергаются, и я понимаю, что он собирается изобразить очередную усмешку. Не верит мне?

- Да, так и есть. Как могло быть иначе? – продолжаю говорить и даже киваю в подтверждение своим словам.

- Я вообще считаю, что ты совсем не виноват в том, что произошло. В конце концов, это он был старшим братом, а не ты. И это…действительно воля случая. Тут никто ни в чем не виноват. Вы оба были совсем еще детьми.

Говорю, а сама всматриваюсь в его лицо, глаза. Я должна убедить его в своих словах, если никто до сих пор не потрудился сделать этого. Ни он сам, ни, по всей видимости, его родители. Не знаю, как отец, но его мама разговаривала с ним так строго. Уж не взвалили ли они весь груз ответственности на его плечи?

Тут мой взгляд находит шрам, и я концентрирую внимание на нем. Тонкий рубец проходит по височной области. Начинается у основания лба, тянется вдоль виска и спускается к скуле.

Как и в прошлый раз, когда мы были в душе, тянусь к нему рукой, только теперь Влад не отстраняется.

Дотрагиваюсь до неровной кожи кончиками пальцев.

Он стоит, замерев, молчит, но позволяет мне изучать его.

- Это, - произношу чуть слышно, - осталось… с того дня?

После секундной паузы Влад еле заметно кивает.

- Как напоминание. Будто я смогу забыть.

И снова в его голосе столько горечи.

Осторожно и медленно провожу пальцами по всей длине.

- И тем не менее ты нашел в себе силы идти дальше, - возражаю ему.

- Что еще мне оставалось делать?

Я убираю руку от его лица, а потом встаю на мыски и тянусь губами к его губам.

Сама, первая