История Византийской Империи. Том 3 - Федор Успенский

Для иллюстрации отношений между христианами и мусульманами, равно как, в частности, для истории Кипра, имеется несколько весьма любопытных черт в письме патриарха Николая Мистика к эмиру Крита (13). Хотя Вселенский патриарх слишком много лестного говорит о самом эмире и о мусульманстве, но это следует объяснять риторическими требованиями и до известной степени принимать условно.

«Две власти, — пишет патриарх, — сарацинская и римская, превосходят всякую земную власть и блистают, как два великих светила на тверди небесной. И уже по одному этому нам нужно относиться друг к другу общительно и братски и не чуждаться и не лишать себя того единения, которое совершается путем письменных сношений, по той причине, что нас разделяют образ жизни, нравы и религия». Переходя затем к положению острова, находившегося во власти эмира, патриарх продолжает: «С тех пор, как киприоты заключили с сарацинами мир и стали данниками вашего могущества, до настоящего времени они жили под охраной договоров, и никто из ваших предков, правивших сарацинским народом, не нарушал договоров и не причинял киприотам никакого зла; но принимавшие попеременно власть в добром и справедливом расположении к отеческим постановлениям относительно управления подвластными народами и во внимание к тому, что скреплено письменными актами, свято хранили и соблюдали постановления предков, не вводя никаких новшеств».

Не касаясь пока тех частей этого письма, которые рисуют положение острова в начале X в., ограничимся сделанными выдержками, которые достаточно выясняют тот род совместной жизни, в который входили христиане и мусульмане и который объясняет союзы и нередко общность предприятий мусульман и христиан против христианских стран и городов. То, что наблюдается на Кипре, происходило и на Западе, в Южной Италии и Сицилии, и на Востоке. Понять успехи распространения мусульманской власти было бы невозможно, если бы не предполагать у арабов уменья примирять подчиненные народы со своим господством.

Для христианской империи на Востоке мусульманский вопрос — независимо от того, были ли представителями мусульманства арабы, или сельджуки, или османские турки, — всегда оставался очередным, требовавшим сосредоточения в этом направлении всех материальных сил. Бывали периоды ослабления арабского напора, когда возникали смуты в самом калифате, но неизменным оставался дух насильственного распространения ислама и завоевательное движение против христиан. В конце IX и к началу X в. обнаруживается в калифате и подвластных ему владениях новая сила, которая стремилась разрушить сдерживавшие мусульман преграды и положить конец христианской империи. Ввиду того что сын царя Василия далеко не обладал военными дарованиями и что при нем чрезвычайно неблагоприятно для Византии сложились обстоятельства на Балканском полуострове вследствие войны с болгарами и появления с ордой угров страшной военной силы, мусульманам удалось в нескольких местах получить значительный успех над христианами и поставить Византию в самое критическое положение.

Византийская империя с течением времени сделалась доступной для своего самого серьезного противника со всех сторон: мусульманский мир мог одновременно угрожать ей и с суши и с моря, для его враждебных действий открыта была восточная, и южная, и западная границы. И что всего печальней, владея островами Критом, Кипром и Сицилией, мусульмане держали под постоянной угрозой Грецию, острова Эгейского моря и Архипелага и, наконец, прибрежные области. При этих условиях была постоянная опасность, что империя с ее столичным городом окажется совершенно отрезанной от своих заморских владений и от провинций, из которых она черпала свои материальные средства. В X в. как будто возобновлялись те же условия, какие имели место в VIII в. Чтобы представить в надлежащем свете отношения империи к мусульманам, мы должны прежде всего расчленить рассмотрение этого вопроса по двум главным линиям, по которым шли нападения мусульман.

Главное гнездо арабского движения из Сирии было в Тарсе, близ которого не дальше как в 883 г. имперское войско потерпело страшное поражение от евнуха Язамана, назначенного эмиром в пограничной с Византией области. Летние набеги начинаются снова с 886 г., и от них страдает как фема Анатолика, так и Харсианская (14). Но в 891 г. здесь намечается новый план движения, рассчитанный на прочное завоевание. Арабы направляются по южному берегу Малой Азии, очевидно пользуясь морскими судами, которые доставили большую известность Язаману. Хотя он умер в этом походе, но бывшие после него правители сирийской пограничной области при деятельной помощи египетских Тулунидов повторяли походы в южные области Малой Азии. Когда в 896 г. назначен был обычный обмен пленными на реке Ламус, то число получивших свободу мусульман оказалось 2504 души, нужно думать, что столько же было освобождено и христиан. Рядом с известиями о сухопутных военных делах сохранились известия и о действиях арабского флота. Так, в 898 г. евнух Рагиб встретился с греческим флотом у берегов Малой Азии и почти уничтожил его. Весьма вероятно, что этим поражением следует объяснять громадный перевес на море в ближайшие затем годы, какой имели мусульмане над греками. Нельзя не придавать значение тому обстоятельству, что мусульмане последовательно шли малоазийским побережьем, поддерживая с моря сухопутные отряды; все ведет к предположению, что империя не имела здесь в это время достаточных морских сил. В первые годы X в. арабы были полными господами в восточной части Средиземного моря и могли позволить себе те смелые предприятия, о которых предстоит нам говорить. Главнейшая роль принадлежала в этих событиях морским силам критских арабов, которые действовали по соглашению с правителями Сирии.

Прежде всего в 890 г. арабы сделали смелый набег на фему Анатолику и осадили крепость Мисфию близ нынешнего озера Бей-Шехер, или Карали. Так как этот поход слишком удалял арабов от их базы в Сирии, то византийский стратиг Никифор Фока, получивший уже большую известность своими заслугами в Южной Италии и ввиду крайне опасного положения дел на Востоке назначенный во главе малоазиатских фем, сделал обходное движение от Тианы к Адане чрез Киликийское ущелье и завладел большой добычей и пленниками, опустошив окрестности Аданы. Тогда мусульманский отряд, ушедший далеко в фему Анатолику и стоявший под Мисфией, поспешно снял осаду и удалился к горным проходам в надежде встретить Никифора. Но византийский полководец избрал другой путь для отступления и возвратился через Кесарию, избежав таким образом приготовлявшейся ему засады. Один из его подвигов в этом походе указан как образец военного искусства в «Тактике» Льва Мудрого (15).

Можно думать, что присутствие Никифора Фоки на театре военных столкновений с сирийскими арабами несколько приостановило дальнейшие их успехи на суше. Немало благоприятствовало империи и то, что калиф Мутадид, подозревая, и не без основания, измену в Тарсе, приказал заключить в темницу правителя пограничной области Афшина и истребить стоявшие в гавани корабли, на которых арабы совершали свои походы на приморские области империи.

Но грозное значение мусульманского вопроса представляется в настоящем освещении с точки зрения морских набегов, против которых столь прославленный византийский флот не был в состоянии принять надлежащих мер. В IX в. Средиземное море далеко уже не было внутренним морем империи, имперский флот не имел свободного плавания во всех направлениях, в особенности в восточной части, где критские корсары и сирийские эмиры почти безраздельно господствовали над водными сообщениями. Нужно принять во внимание, что вообще состояние морского дела в Византии стоит в связи с переходом власти над бассейном Средиземного моря в руки арабов. Запущенное в первый период империи морское военное дело обращает на себя внимание со второй половины VII в., когда император Константин II (642–668) сознал всю опасность для империи со стороны развивающегося арабского флота. Утверждение арабов в Африке (647) и первые попытки их занять положение в Сицилии выдвинуло для империи настоятельную задачу завести флот. Ясно было, что если арабы получат точку опоры в Сицилии и Южной Италии, то Греция окажется вполне доступна их нападениям, Адриатика и далматинское побережье ускользнут из непосредственного влияния Византии. С начала VIII в. открываются нападения арабов на Сицилию. Основатель Исаврийской династии, по-видимому, не придавал серьезного значения флоту, вследствие чего в IX в. империя должна была поступиться в пользу арабов Критом и Сицилией. В западной части Средиземного моря Византия еще удерживала до известной степени господство на море, к этому побуждал ее политический интерес — южноитальянские владения и противодействие Западной империи, здесь она опиралась, кроме того, на помощь флота Венеции. Царь Василий I, поставивший своей главной задачей борьбу с мусульманами, не мог не заботиться об усилении морских сил, но мы лишены возможности составить понятие о морском флоте в царствование основателя династии. (Нельзя теперь сомневаться в том, что имперский флот не ограничивался судами, поставляемыми морскими фемами: Кивиррэотами, Эгейской и Самосом. Стратиги фем Сицилии и Эллады имели в своем распоряжении местный флот; должно думать, что центральное правительство располагало специальными судами, стоявшими близ Константинополя. Что в распоряжении правительства были достаточные резервы, доказывается тем, что в 853 г. была составлена эскадра в 300 судов для военного похода в Египет. Так как устройство фем в Кефалонии, Драче и Никополе относится к концу IX в., то можно думать, что вместе с этим положено основание для флота в западных частях Средиземного моря. Действие морских судов отмечается во второй половине IX в. в Сицилии. Когда арабы осадили Рагузу, к ней был послан адмирал Никита Орифа, заставивший неприятеля снять осаду. Вообще продолжительная деятельность этого адмирала, отличавшегося значительными успехами на море, сама по себе говорит об императорском флоте, независимо от отрядов фемных судов. В этом же смысле следует объяснять договор двух императоров, Людовика II и Василия, по которому последний обязывался содержать в Италии 200 кораблей [70]. Все эти данные свидетельствуют о том, что Византия имела и в IX в. морские силы, но что они не были достаточны для одновременных действий на разных военных театрах.