Обитель страха - Барбара Картленд

"Покончим с разбойниками и обязательно вспомним минувшие дни! – сказал маркиз. – Пусть твои люди не выходят из повозки – моя лошадь сейчас будет готова. Мы поедем прямо в логово бандитов".

В этот момент из конюшен появились конюхи. Один вел коня маркиза, еще четверо, вооруженные пистолетами всевозможных типов и размеров, ехали верхом. При виде солдат лица их удивленно вытянулись.

"Ну, теперь мы внушительная сила, – заметил маркиз, вскакивая в седло. – Главное, не дать этим негодяям уйти. Если им удастся ускользнуть, не исключено, что они начнут мстить тем беззащитным людям, которых все это время держали в страхе. Поэтому, Джеральд, это должна быть хорошо продуманная атака сразу с нескольких сторон. Разбойников необходимо взять в кольцо".

"Неплохо задумано, – согласился Джеральд. – Впрочем, ты всегда славился своим умением развернуть войска".

Они поскакали вперед, повозка и всадники двинулись следом за ними.

"Позволим им уйти подальше, а потом окружим ферму", – послышались слова маркиза, и в следующее мгновение звуки его голоса утонули в цоканье копыт и грохоте колес.

Чувство внезапного одиночества овладело Арабеллой. Маркиз забыл о ней. Когда впереди ждет схватка, в мыслях мужчины больше нет места женщине.

Девушка совсем пала духом. Последние силы покинули ее, и она вынуждена была уцепиться за перила. Подоспевшая на выручку Мэтти поддержала ее и помогла добраться до спальни.

"Что с ее светлостью?" – тихо спросила она у дверей комнаты.

По щекам Арабеллы покатились слезы.

"Джентльмен Джек убил ее, – прошептала она. – О Мэтти! Это был настоящий кошмар. Бедняжка, разве она в чем-нибудь виновата?"

"Он всегда ненавидел ее светлость. Не плачьте, мисс: ее светлость теперь рядом с Всевышним. Ей не суждено было стать вполне нормальной, сколько бы вы ни учили ее. А вы, видит Бог, не жалели сил".

"Это было ужасно, ужасно!" – сквозь слезы повторяла Арабелла. Мэтти помогла ей лечь, сходила за горячим питьем, а она все плакала и плакала, не в силах успокоиться. Наконец драматические события дня и бессонная ночь накануне взяли свое: ничего вокруг для нее больше не существовало…

Мэтти принесла теплого бульона, и, хотя Арабелла не чувствовала голода, она, чтобы не обидеть добрую женщину, стала пить его маленькими глотками.

– Который теперь час? – спросила она у Мэтти.

– Около пяти.

– Ну что там? – Арабелла отставила чашку с бульоном. – Ох, Мэтти, как я могла уснуть, когда происходят такие важные события?!

– Просто у вас совсем не осталось сил, и сон пошел вам только на пользу.

– Так что же все-таки там? – повторила Арабелла свой вопрос.

– Один разбойник убит, два солдата ранены. С бандитами покончено раз и навсегда, и, насколько я поняла, это не составило большого труда: без своего главаря они превратились в стадо овец.

– Их забрали в Лондон?

– Да, и теперь повесят на Тайберне, – с удовлетворением ответила Мэтти. – Слышала, народ в деревне охвачен неуемным ликованием. Тернер подозревает, что по всей дороге в Лондон затеваются празднества. Новости разносятся быстро, а люди так настрадались от бандитов, что готовы на коленях благодарить Всевышнего за избавление от несчастий.

Арабелла поднялась с постели.

– Хочу пойти вниз и сама обо всем услышать.

– Таково и желание его светлости. Он просил вас прийти, как только вы будете хорошо себя чувствовать.

– Хорошо себя чувствовать! – воскликнула Арабелла, – Да его светлость сочтет меня кисейной барышней, которая слегла в постель с приступом меланхолии.

Она начала снимать пеньюар и вдруг резко остановилась: посреди комнаты стоял кожаный дорожный сундук. Рядом притулился ее, Арабеллы, собственный старомодный саквояж. Очевидно, Мэтти укладывала вещи – и сундук, и саквояж были открыты, на стуле лежало несколько платьев.

Арабелла ничего не спросила, и так было ясно: маркиз отсылает ее. Да и могла ли она оставаться в замке? Очень скоро соседи узнают о случившемся и поспешат к маркизу с выражением восхищения и просто подгоняемые желанием узнать, каким он стал после стольких лет отсутствия. Потом последуют бесчисленные объяснения, встречи с адвокатами, расспросы мировых судей о гибели Бьюлы и Джентльмена Джека. Да, подумала Арабелла, ей придется уехать, и нужно только молить Бога, чтобы маркиз не отправил ее домой: мысль о том, что снова придется выносить жестокость сэра Лоренса, повергала ее в ужас.

За этими печальными размышлениями она кончила переодеваться и только теперь заметила, что Мэтти подала ей новое платье, прелестный наряд из белого батиста, отделанный драгоценным венецианским кружевом.

– К этому платью у ее светлости было особое ожерелье с медальоном, – сказала Мэтти, – и думаю, она не стала бы возражать, если бы вы надели его сегодня.

– Ее светлость так хороша, – отозвалась Арабелла и увидела, что ее слова доставили пожилой женщине удовольствие.

– Для меня на всем белом свете нет никого красивее! – воскликнула домоправительница.

– Знаете ли вы, что только благодаря вам маркиз и я остались в живых?

– Да, его светлость мне все рассказал. У меня не было сомнений, что госпожа окажется на высоте! А что она в Англии, я поняла из слов капитана Хантингтона, когда он приезжал сюда.

Продолжая разговаривать с Арабеллой, Мэтти достала из бархатной коробочки великолепное жемчужное ожерелье. В мерцании свечей засверкал усыпанный бриллиантами медальон. Миниатюрный портрет на обратной стороне его изображал маленького мальчика.

– Это его светлость? – спросила Арабелла.

Мэтти кивнула и, надев ожерелье на шею девушки, застегнула украшенный жемчугом и бриллиантами фермуар.

– Оно слишком роскошно для меня, и к тому же ее светлость, наверное, была бы против, чтобы я брала ее драгоценности, – протестовала Арабелла, а между тем не могла не видеть, что украшение ей очень к лицу и в самом деле является как бы частью платья.

– И все-таки наденьте ожерелье, мисс.

– Хорошо. Я верну его, когда буду уезжать, – ответила Арабелла и ей показалось, что каждое слово острым ножом вонзилось в сердце.

– К этому платью есть еще шляпка в тон и отделанная страусовыми перьями пелерина, – сказала Мэтти. – Я уложу их с вашими вещами.

Арабелла на мгновение закрыла глаза, пытаясь справиться с мучительной болью, пронзавшей ее при мысли об отъезде, потом гордо вскинула голову, а гордости ей всегда было не занимать – и пошла вниз по парадной лестнице.

Лакей торопливо распахнул перед ней двери библиотеки. Маркиз сидел за столом, углубившись в какие-то бумаги, и Арабелла невольно залюбовалась его благородным лицом, блуждавшей на губах счастливой улыбкой, элегантным кафтаном из синего атласа и белоснежным галстуком.