Вымпел мертвых. Балтийские стражи - Константин Буланов

Закрыв глаза, он протяжно выдохнул и принялся по секундам раскладывать в своем сознании произошедшее буквально только что событие. Вот, разогнавшийся до 16 узлов и все еще наращивающий темп «Полярный лис» начал пристрелку из носового орудия. Вот впереди встает фонтан от 120-мм снаряда с броненосца, пытающегося оградить свои минные крейсера от кусачего противника. Вот борт вспыхивает искрами и двое человек из расчета носового орудия валятся на палубу посеченные осколками, что незамедлительно сказывается на скорости стрельбы. Еще спустя пол минуты точно такие же искры бьют уже ему прямо в лицо, которое к тому же обдает чем-то липким и теплым. И запах! Смесь сгоревшей стали, пороховых газов, железа и фекалий. Эта сногсшибательная вонь мгновенно заполнила собой всю боевую рубку «Полярного лиса» отчего желудок начало выворачивать наизнанку. Впрочем, плохо было не ему одному. Находившийся тут же Бурхановский уже вовсю освобождал свой желудок от завтрака, добавляя к царившей вокруг вони новые оттенки. Но винить молодого человека было не за что. Иениш и сам не знал, смог бы он в конечном итоге сдержаться, если бы и его так же — с ног до головы, обдало останками рулевого, разорванного на части прямым попаданием снаряда. Это уже после пришло понимание, что теплая и липкая субстанция, что покрыла его правый бок и причиняла некоторый дискомфорт, некогда также была частью организма погибшего матроса. Но сейчас ситуация требовала от него воспринимать все окружающее, как капитан ведущего бой корабля, а не как человек, которому не были чужды обычные человеческие же слабости. Именно поэтому Бурхановский был поставлен к штурвалу по причине отсутствия в рубке других кандидатур. Причем, поставлен не руками, а отданной командирским не подлежащим сомнению голосом командой. По этой же причине он вскоре обнаружил себя стоящим на месте наводчика бакового орудия, чей расчет вновь уменьшился в силу очередного попадания в его минный крейсер. Все равно взять людей для орудия было попросту неоткуда, а оставшийся в рубке Бурхановский и сам знал, как следует действовать — не зря же он делился со своим старшим офицером пришедшими в голову мыслями, пока они сближались с противником.

Тот, кто годами учил стрелять других и сам умел положить снаряд куда надо, а не куда Бог даст. Вот крохотная черточка вражеского корабля появляется в прицеле и начинает потихоньку увеличиваться в размерах. Где-то на грани слышимости клацает замок орудия и слышится привычное «Товсь!».

Выстрел. Пара секунд ожиданий и поднявшийся фонтан воды дает понять, что прицел взят слишком низко.

Шебуршание за спиной заканчивающееся очередным клацаньем замка орудия и хриплым — Товсь!

Выстрел.

— Есть накрытие!

— Теперь главное ничего не трогать и подождать столь ожидаемой «Товсь!». Но почему ее нет? Время уходит, а команды все нет и нет! Да чем они там заняты! — мысли вихрем пролетают в голове, хочется развернуться и очень вежливо поинтересоваться, кто и почему там так долго возится. Но оторваться от прицела нет никаких сил.

— Товсь! — громом звучит в ушах.

Выстрел.

— Две секунды, полет нормальный. Есть попадание! Прямо по ватерлинии! — темно-красный всполох сменяется грязно-серым дымом, из которого постепенно проявляется противник. Не смотря на полученное повреждение, он еще живее всех живых и даже огрызается — в прицел хорошо видна вспышка ответного выстрела.

— Товсь!

Выстрел.

— Перелет. — равнодушно констатирует мозг.

— Товсь!

Выстрел.

— Опять перелет! — приходит негодование из района сердца.

— Товсь!

Выстрел.

— Накрытие. Уже хорошо. — вновь холодно, как не живой, выдает информацию содержимое черепной коробки.

— Товсь!

Выстрел.

— Да что же ты будешь делать! Опять накрытие! — вспыхивает огонек ярости в груди.

— Товсь!

Выстрел.

— Есть! — хором орут ликующие центры восприятия.

— Товсь!

Выстрел. Под ногами вздрагивает палуба, и цель мгновенно пропадает из прицела.

— Что такое? Куда она делась? А! Вот она. Осталась на месте. Это мы движемся. Пошли на циркуляцию. Интересно почему?

Выстрел.

— Теперь понятно. Заговорило кормовое орудие. Ну ничего. Мы тоже сейчас вернемся к прерванному общению. Взяться за рычаги горизонтальной наводки? Нет! Кто-то из матросов уже успел подсуетиться! Ага, вот ты и снова на прицеле.

— Товсь!

— Нет! Мы спешить не будем. Подправим так и вот так. Выстрел. Тц! Слишком большое упреждение. Ничего сейчас подравняем.

— Товсь!

Выстрел.

— Товсь!

Выстрел.

— Товсь.

Выстрел.

— Да что же он, заговоренный!? Уже всего вокруг снарядами обложил!

— Товсь.

Выстрел.

— Ну точно заговоренный! Хотя нет! Молодцы на ютовом! Красиво положили!

— Товсь.

Выстрел.

— Ха! И мы не хуже! Пусть едва трубу задели, но еще не вечер!

— Товсь.

Выстрел.

— Товсь.

Выстрел.

— Вашбродь, Виктор Христофорович, вернитесь в рубку. Мы тут уж как-нибудь сами.

— Кто это? Кто меня отвлекает? А-а-а, знакомая личность. Вася Ремизов. Тоже с «Русалки». Чего это он? А-а-а! Сам пострелять хочет. Ну ладно. Можно и пустить. Тем более там и стрелять уже осталось недолго. Вот и рубка. Теперь можно привычно оглядеться по сторонам и выругаться. Увлекся, однако! Слона то я и не заметил! Итальянский броненосец в какой-то миле от нас. Нельзя так увлекаться! Никак нельзя! Лево руля! Самый полный вперед! Не хватало еще получить какой-нибудь подарочек с борта этого толстокожего гиганта. Все. Убежали. Теперь можно и осмотреться.

Иениш открыл глаза и как и планировал — осмотрелся. Милях в двух за кормой отползали назад все еще обстреливаемые береговыми батареями итальянские корабли, над двумя из которых подымались дымы пожаров. Впрочем, подобный дым подымался и с палубы «Полярного лиса» — несколько снарядов среднего калибра все же угодили в минный крейсер, изрядно погрызя фальшборт и палубу с дымовой трубой щеголяющей многочисленными пробоинами, из которых во все стороны вырывался черный угольный дым. Броня рубки и палуба вокруг носового орудия были обильно забрызганы кровью, и как передал подошедший вскоре боцман — трем артиллеристам срочно следовало попасть на прием к единственному на весь город врачу. Причем, врач был свой, с «Полярного лиса», но по причине наличия немалого числа раненых оказался вынужден остаться в городе, где в бывшей казарме наскоро была организована больница. Но этим трем повезло больше, чем той пятерке кои уже никуда не торопились. Десяток сквозных пробоин от малокалиберных снарядов и вновь разбитая кают-компания — на фоне полученных повреждений и потерь в расчет вообще не принимались. Это, можно сказать, уже стало традицией для «Полярного лиса» — лишаться кают-компании.

Попавшая же под раздачу малютка «Саетта» никак не могла похвастаться столь же неопасными повреждениями, которыми отделался ее обидчик. Две подводные пробоины, три уничтоженных орудия и половина экипажа стали результатом очередной перестрелки с вражеским минным крейсером. Еще повезло, что ни один из попавших снарядов не угодил прямиком в минный аппарат. Случись подобное, и отползать задним ходом уже было бы некому. Впрочем, скоро отползать действительно стало некому. Просачивающаяся через водонепроницаемые переборки и порванную осколками обшивку вода вскоре поставила небольшой минный крейсер на грань гибели, и принявшему на себя командование штурману пришлось отдать приказ покинуть корабль. Отползя от места своего избиения едва на пару миль, «Саетта» ушла под воду на ровном киле, оставив в качестве напоминания о себе лишь всплывший мусор с обломками.

Попытка возобновить траление силами имевшихся на кораблях эскадры паровых катеров оказалась сорвана мгновенно подлетевшим минным крейсером противника. Ни один из его снарядов не угодил в небольшие скорлупки, но отступившие экипажи даже под угрозой трибунала отказывались отправляться на верную гибель. Оставалось лишь продолжить обстрел вражеских береговых батарей силами броненосцев и крейсеров, да надеяться на успех высаженного в десяти милях от порта десанта.

Вновь подползшие на протраленный участок «Каио Дуилио» и «Аффондаторе» с маячившими позади них крейсерами продолжили закидывать позиции батарей береговой обороны тяжелыми снарядами, изредка получая в ответ увесистые плюхи. К вечеру избитый и местами все еще горящий «Каио Дуилио» прекратил попытки разбить в мелкий щебень то, что еще оставалось от порта и города. Впрочем, судя по тому, что под конец обстреливали его всего два орудия с разных батарей, разнести в клочья удалось не только дома и склады.