Вымпел мертвых. Балтийские стражи - Константин Буланов

К тому же не смотря на тот факт, что до Асэба смогли добраться целых четыре итальянских минных крейсера, на всех них приходилось всего одно 120-мм орудие, в то время как «Полярный лис» мог вести огонь разом из двух точно таких же. Те же 57-мм пушки, что итальянцы тоже могли ввести в бой, обладали куда меньшей дальностью стрельбы, не достреливая даже на 19 кабельтов. Да к тому же их снаряды обладали весьма скромной разрушительной силой, и как показал ночной бой, на дистанциях в 4–5 кабельтов они уже не могли пробить весьма тонкую 12-мм бронепалубу минного крейсера обзаведшуюся минувшей ночью парой новых вмятин от срикошетивших снарядов. Впрочем, справедливости ради стоило отметить, что, сперва, снарядам приходилось преодолевать сталь борта корабля, укрепленного в районе котельного и машинного отделений наваленными к ним вплотную мешками с песком. К тому же эффективность огня на доступной итальянцам дистанции сильно снижалась из-за рассеивания. А изменить это каким-либо образом не представлялось возможным по причине наличия минных полей, отчего противник был практически лишен возможности совершать маневры, и потому выведшему свой корабль в атаку Иенишу следовало лишь запастись терпением и стрелять, стрелять, стрелять.

Не обращая внимания на два крупных минных крейсера, Иениш выбрал в качестве мишени один из тральщиков и принялся ждать результата. Стоило завязаться этой дуэли, как к тральным силам выдвинулся бронепалубный «Джованни Бозан», но опасаясь попасть на мины, принялся крейсировать примерно в полумиле севернее от своих младших собратьев по флоту, после чего открыл огонь, методично посылая снаряд за снарядом в причинивший им столько проблем минный крейсер. На седьмой минуте перестрелки многочисленные накрытия перешли, наконец, в первое попадание. Снаряд с «Полярного лиса» ударил точно в карапасную палубу «Фолгоре», проделав в ней немалую пробоину и посеча осколками расчет носового 57-мм орудия. Тем не менее, траление это не остановило и артиллеристы обеих сторон продолжили свой монотонный труд. Добившись еще одного попадания в тот же корабль, Иениш был вынужден отвести свой минный крейсер южнее, чтобы сбить прицел разошедшимся артиллеристам «Джованни Бозан» чьи взрывоопасные подарки начали ложиться уж слишком близко к борту. Учитывая же тот факт, что представлены эти подарки были не только шестидюймовыми, но и десятидюймовыми фугасами, попадать под них было чревато. Все же один единственный снаряд главного калибра крейсера грозил «Полярному лису» неминуемой гибелью. Да и шестидюймовый снаряд мог натворить немало дел. Потому, в дальнейшем Иениш действовал лишь наскоками, подводя свой корабль по дуге и на большой скорости. Подобная тактика позволяла запутывать итальянских артиллеристов, и снаряды ложились сильно в стороне, но и свои, истратив более полутора сотен снарядов за час подобных танцев со смертью, смогли добиться лишь еще одного попадания.

Заставить же итальянцев прервать свое медленное, но неотвратимое продвижение вперед им удалось, когда в закромах осталось не более трети боекомплекта. Очередной поразивший «Фолгоре» снаряд повредил трубы паропровода, и лишившийся хода корабль был оттащен на буксире своим собратом под прикрытие бронепалубного крейсера, где можно было приступить к осмотру и исправлению повреждений. Иениш же увел свой корабль обратно к острову, где принялся пополнять боекомплект с борта «Аддис-Аббебы» превращенного на время в плавбазу миноносцев. До окончания светового дня, итальянцы предприняли еще одну попытку организовать траление, но после очередного попадания в тот же «Фолгоре» она была прекращена, и все корабли оттянулись поближе к броненосцам, для которых так и не нашлось работы, поскольку береговые батареи молчали, не выдавая своего места положения, а по ориентирам указанным офицерами успевших здесь повоевать ранее крейсеров, ничего обнаружить не удалось. Да и маячивший недалеко огромный русский броненосный крейсер изрядно нервировал вице-адмирала одним своим видом. Пусть русские и утверждали по официальным каналам, что не имеют никаких намерений вмешиваться в ход боевых действий, тот факт, что «Рюрик» находился не в Средиземном море, а здесь, у Асэба, любому мало-мальски понимающему в политике человеку говорил о многом. Император Александр держал руку на пульсе и уделял противостоянию Италии и Абиссинии не меньше, а то и больше внимания, нежели событиям происходящим в Блистательной Порте издавна являвшейся сосредоточением интересов Российской Империи. И если у командира русского крейсера имелся таки приказ вмешаться в боевые действия, случись ему удостовериться, что без его помощи защитники Асэба не смогут сдержать натиск итальянской эскадры, результат подобного возможного боя никак нельзя было назвать однозначным. Вице-адмирал Каневаро осознавал, что минутный залп скорострелок этого океанского мастодонта если не превосходил таковой всей его эскадры, то был практически равен ему. И то этот теоретический расчет виделся позитивным только на бумаге. В реальности же орудия главного калибра его флагманского броненосца мало того, что производили выстрел не чаще одного раза в четверть часа, так еще и безбожно мазали на дистанции уже в пол мили, а старичок «Аффондаторе» хоть и нес современную, весьма неплохую, артиллерию, гарантированно шел на дно в случае попадания под огонь «Рюрика». То же самое можно было сказать про «Джованни Бозан». Лишь броненосный «Марко Поло» вооруженный новейшими скорострельными орудиями Армстронга мог некоторое время достойно противостоять этому русскому крейсеру, но, ни убежать, ни победить у него не имелось ни малейшего шанса. Да и несущую тяжелое орудие русскую броненосную канонерку, находящуюся тут же, тоже не стоило сбрасывать со счетов. В общем, вводить в бой основные силы было откровенно боязно, да и не имело особого смысла, пока тральщики не пробьют проход в минном поле, которое еще даже не было обнаружено. Выкидывать же снаряды просто в сторону предполагаемого места нахождения батарей береговой обороны виделось слишком расточительно, поскольку пополнить боекомплект кораблям его эскадры было попросту неоткуда.

Впрочем, немалые опасения терзали не только командующего итальянской эскадры. Не знавший отдыха уже вторые сутки Иениш с наступлением темноты вновь вывел свой корабль из бухты Тылового острова. Опасаясь организации ночного десанта на шлюпках, он всю ночь гонял «Полярного лиса» между островом Фатма и материком — все же гарнизоны островов, на которых размещались батареи береговой обороны, нельзя было назвать многочисленными и от дневного десанта их защищали только опасения итальянцев попасть на не обнаруженные, но вполне возможные минные поля, а также под огонь непосредственно береговых орудий. Вновь же вернувшиеся на катера минеры ушли на свободную охоту, заглянув для уточнения места нахождения итальянцев в гости к соотечественникам. Уж если напрямую вмешиваться в ведение боевых действий капитан 1-го ранга Кригер не собирался, то помощь в разведке и лечении раненых оказывал в полной мере. Потому, подойдя к борту вернувшейся на свое место канонерки «Грозящий», лейтенант Керн вскоре узнал, где именно итальянцы встали на ночевку.

Получившие горький опыт ночного боя итальянцы на сей раз сделали ставку не на зоркость дозорных и не на свет прожекторов, а на скрытность. С наступлением сумерек на всех без исключения вставших на якоря кораблях потушили огни, а также спустили на воду паровые катера, коим предписывалось играть роль ночных сторожей наряду с «Саеттой» и спущенной с борта флагманского броненосца миноноской. Правда, кроме винтовок полудюжины разместившихся на них матросов, ни первые, ни последняя ничем не могли угрожать не то что русскому минному крейсеру, а даже их минным катерам. Максимум чего они могли добиться, так это поднять шум при обнаружении противника и тем самым дать своим товарищам оставшимся на кораблях время для подготовки к минной атаке. Ну или на крайний случай они могли попытаться протаранить катера противника и тем самым принудить последних к отступлению. Впрочем, сперва им предстояло столкнуться едва ли не нос к носу с вражескими минными кораблями, что в опустившейся на землю и море темноте было сделать не так-то и просто. К примеру, те же минные катера имели очень низкий силуэт, и разглядеть их в лунном свете виделось неосуществимой задачей, тогда как итальянские броненосцы и крейсера весьма четко прорисовывались на фоне низкого песчаного берега.

Изрядно поплутав в темноте, по причине отсутствия каких-либо ориентиров, Керн все же смог вывести по счислению свой небольшой отряд из двух минных катеров точно на место стоянки итальянцев, где, не встретив никакого противодействия, выпустил мину со своего катера, а после проследил, как отстрелялся и его мателот. Не смотря на весьма богатый опыт минных атак, он впервые стрелял в кромешной темноте, ориентируясь исключительно по едва проглядывающимся силуэтам крупных кораблей. Но как он вскоре смог убедиться, даже такой весьма относительной наводки оказалось достаточно, и хотя бы одна из мин нашла свою жертву. А кроме как поражение миной итальянского корабля он никак не мог интерпретировать разнесшийся над водой звук сильного взрыва.