Сыграй на цитре - Джоан Хэ

Пирожок думает, что сможет убежать от меня, он ошибается.

– Теперь мы навеки связаны, – кричу я, перекрывая завывания ветра. Я дергаю за поводья, и мы переходим с бешеного галопа на легкий аллюр, а затем на рысь. Я вцепляюсь в гриву Рисового Пирожка, чтобы не свалиться. Когда я хриплю, сзади стучат копыта.

Облако присоединяется к нам. Ее волосы взъерошены, глаза блестят.

– Помнишь, как мы раньше состязались в верховой езде?

Нет, учитывая, что я, похоже, не могу получить доступ ни к одному из воспоминаний Лотос.

– И я бы выиграла, – уклончиво отвечаю я.

– Рисовый Пирожок победил бы. – Облако смотрит на землю под нами, и мне интересно, думает ли она о том, как далеко мы зашли. Все, о чем я могу думать, – это как далеко нам еще предстоит зайти.

– Помнишь, как мы дали клятву? – спрашиваю я, пока мы едем. Вряд ли это личное воспоминание для Лотос. Все знают о том, как она, Жэнь и Облако встретились друг с другом, когда завербовались для подавления Восстания Красного Феникса. Вскоре после этого они поклялись в сестринстве.

– Как будто это возможно забыть, – говорит Облако. – Ты напилась персикового ликера и пыталась поцеловать дерево.

Я смеюсь, как будто это смешно. Как унизительно.

– Но ты не остановилась на этом и высекла того имперского смотрителя, который оболгал Жэнь. – Забираю свои слова назад; я бы предпочла поцеловать десять деревьев. – Я никогда не забуду выражение лица Жэнь, когда она нашла его раздетым и привязанным к стожару для лошадей, – говорит Облако, теперь тоже смеясь. – Держу пари, она пожалела, что поклялась в сестринстве с тобой тогда. Но клятвы нельзя нарушать. – Она простирает руки к открытому небу. – Она связана с нами навсегда.

– Навсегда, – вторю я. Слово слишком громкое для этого мира, но я хорошо знала его как бог. Легкомысленное отношение к вещам – вот как я справлялась со своим бесконечным существованием. В каком-то смысле я полагаю, что не слишком отличалась от Лотос. Мы обе жили так, как будто каждый наш день – последний. Заблуждение для бога. Реальность воина.

Мы едем вниз по котловине, снова проезжаем мимо пшеничного поля, затем под городскими воротами попадаем на рынок префектуры. Я дергаю поводья Рисового Пирожка, чтобы он не затоптал крестьянку. Рядом с ней перевернулась повозка, из которой высыпался инжир.

Я обнаруживаю, что спешиваюсь, прежде чем понимаю, что делать. Облако подходит к женщине, и я подражаю ей. К тому времени, как мы выпрямляемся и заполняем ее повозку, вокруг нас уже образовалась небольшая толпа.

– Вы названые сестры Жэнь? – осмеливается спросить плотник.

– Да, – говорит Облако, и это последнее слово перед тем, как ее заглушает толпа.

– Да благословят небеса вас и Жэнь!

– Она – дар богов. Императрице Синь Бао так повезло, что она у нее есть!

– Вы сообщите мне, когда она захочет остепениться, не так ли?

– Заткнись, Лао Ляо. Синь Жэнь никогда бы не вышла за тебя замуж!

– Благословит ли она нашего новорожденного? А вы?

Толпа разрастается как наводнение. Пытаясь выбраться, я слышу голос Цикады. Простой народ, может, и поддерживает ее, но большинство ее последователей – необразованные фермеры и неквалифицированные рабочие. Ты их не уважаешь.

В отличие от меня, Облако прекрасно ладит с людьми, как настоящая сестра Жэнь. Она принимает их подарки – амулеты ручной работы, антиквариат, который нам так же полезен, как бычий навоз. Она сажает ребенка в седло, и вскоре к ней стекается еще больше детей, чтобы получить возможность прокатиться на животном. Некоторые начинают петь.

Когда Миазма грешит,

ее враги пугаются.

Цикада пьет чай.

Синь Гун говорит: «Нет, прошу»,

Жэнь леди нашей провозглашу.

Облако смеется от восторга. Я тяну ее за руку.

– Пойдем. Если это дойдет до Синь Гуна…

Впереди слышен шум. Образовалась еще одна толпа. Дети бегут к ней.

– Давай посмотрим, что происходит, – говорит Облако.

Давай не будем. Но Облако уже присоединилась к толпе, не оставляя мне другого выбора, кроме как последовать за ней.

Те же самые люди, которые толпились вокруг нас всего несколько мгновений назад, теперь столпились вокруг своего нового увлечения. Ряды слишком плотные, чтобы я могла разглядеть, что там такое, но шепот доносится до меня, когда я добираюсь до них.

Он с Севера.

Говорит, что он стратег Миазмы.

Не может быть. Я в это не верю. Я протискиваюсь вперед. Нет смысла это отрицать. Это он.

Это действительно он.

18. В перьях

Это он.

Бледнолицый Ворон с темными волосами. Я хочу подойти к нему. Прикоснуться к нему.

Проверить, не преследует ли меня его облик только потому, что теперь он призрак.

Твой пульс учащается, замечает Росинка, когда его хватают люди Жэнь и толкают перед Облако. Его колени ударяются о землю, а взгляд остается прикованным к Облако. И я вспоминаю ту ночь, когда те же самые глаза пленили меня; его глубоко засевшую подозрительность. Может быть, для начала обсудим настоящую причину твоего появления здесь?

Теперь наши места поменялись, и именно он отвечает перед врагом.

– Я здесь, чтобы выразить свое почтение.

– Почтение? – Облако выплевывает это слово в ответ. – С каких это пор Север стал уважать нас? Свяжите его!

Веревки обвивают руки и запястья Ворона. Его рука все еще перевязана, и мое сердце сжимается, когда его рывком поднимают на ноги.

– Это не очень соответствует кодексу Мастера Шэнциуса.

Облако удивленно застывает. Но не я. Ворон узнал о любимом философе Облако и использует это против нее. Он стратег до мозга костей.

Должно быть, он здесь по какой-то стратегической причине.

– Как и твоя засада, – шипит Облако, приходя в себя. – Завязать ему глаза!

Ворон усмехается, когда ему на глаза натягивают платок.

Ваш стратег тоже так делал. Какой интересный человеческий экземпляр.

Тихо, яростно думаю я сразу о Росинке и о Вороне. Неужели Ворон не понимает, что находится на вражеской территории? За тысячи ли от безопасного места, без прикрытия в пределах видимости. Он может быть сколь угодно неконкретным в своих истинных мотивах, но он должен дать Облако хоть одну вескую причину не избивать его. Но Ворон ничего не предлагает, и Облако, не говоря ни слова, поворачивается и тащит его за собой.

Мы прибываем в лагерь как раз к полуденной трапезе. Жэнь все еще не вернулась со своей встречи с Синь Гуном. Я молюсь, чтобы она уже ехала обратно. Как бы Жэнь ни ненавидела Миазму, избивать стратега противника до полусмерти