Вторая Гаммы - Гоар Маркосян-Каспер

Дан мысленно согласился. Камера пошла дальше по склону, вправо, еще, еще, если это был ледник, то огромный, десятки метров в высоту, а ширину даже трудно угадать, гряда простиралась вдаль на километры. Оператор стал медленно поворачиваться влево, ледник сменился широкой унылой долиной без единого деревца или куста, только зеленоватые пятна травы несколько оживляли вид. Потом появились настоящие горы, крутой скалистый склон, к подножью переходивший в более покатый, черный камень, серый, множество округлых валунов от небольших до гигантских… Камера долго шарила по скалам, неожиданно обнаружилось темное пятно, при приближении оказавшееся отверстием. Внезапно объектив скакнул в сторону, поймав в кадр нечто движущееся, серо-бурое с длинной шерстью, медленно шествовавшее в сторону пещеры. Животное повернулось боком, и Дан сразу узнал его. Медведь! Зверь был уже недалеко, когда из-за нагромождения валунов вдруг высыпало добрых два десятка странных людей… вначале они показались Дану детьми, медведь был выше любого из них в полтора раза, это стоя на четырех лапах!.. потом он понял, что никакие они не дети, просто зверь невообразимо огромен. Люди были буквально замотаны в меха и перевязаны поверх них десятками кожаных ремней, большинство остановилось поотдаль и стало осыпать медведя стрелами из луков, но некоторые, самые отважные, подбегали ближе и пытались достать зверя копьем, отскакивая после удара в сторону. Разъяренный медведь разинул пасть и… заревел. То ли звук забыли вовремя включить те, кто снимал эту сцену, то ли Прдлактл?.. Кают-компания наполнилась рычанием, дикими воплями, визгом, свистом стрел. Резко повернувшись, медведь достал одного из своих обидчиков лапой, тот с истошным криком рванулся и высвободился, одежда, разодранная длинными медвежьими когтями в клочья, сползла, обнажив тело, по спине текла кровь, но она не помешала Дану разглядеть голый торс во всех деталях. Тело охотника ничем не отличалось от их собственных, конечно, тот был худее, но…

И тут фильм кончился или прервался.

Маран повернулся к Артуру.

— Верхний палеолит?

— Скорее всего. Если это, конечно, Земля.

— А больше нет? — спросил Патрик у Прдлактла.

— Нет, — ответил водолеянин. — Правда, мы еще не все просмотрели. Но записи в плохом состоянии, прошло ведь не так мало времени.

Не так мало! Втрое, если не вчетверо больше, чем насчитывает письменная история человечества! Дан с трудом подавил неуместное желание хихикнуть и вместо того чинно поинтересовался:

— А где это снималось, не указано?

— Нет. — Прдлактл поднялся, забрал из рук Патрика свою штуковину и добавил. — Есть основания полагать, что это Старая Эдура.

Он не стал продолжать, а отодвинул стул и направился к двери, на пороге обернулся и пальцем поманил к себе Марана. Тот молча встал и последовал за аборигеном. Когда он спустился по трапу вниз, Патрик нервно вытащил из кармана станнер, сунул обратно, снова вынул и прошел к люку. Мит присоединился к нему, а Поэт, рассудив, видимо, что в драке обойдутся без него, повернулся вместе со стулом к большому монитору. Дан дотянулся до пульта и включил звук. Слушать, впрочем, было нечего, собеседники общались без слов, туземец стоял неподвижно, а Маран, машинально, наверно, время от времени кивал. До Дана не дошло ни одной мысли, даже обрывка, видимо, водолеянин пользовался направленным излучением. Диалог, кажется, протекал без осложнений, но Дан все же волновался, однако ничего экстраординарного так и не произошло, Прдлактл укатил на своей «игрушке», а Маран вернулся на борт и в сопровождении Патрика с Митом прошел в кают-компанию. Он вопросительно взглянул на Поэта, и тот сообщил:

— Любопытство. Его прямо-таки распирало от любопытства. Многослойного, поверхностное усиливалось и ослабевало, я думаю, по ходу прослушивания наших мыслей, инициированных просмотром фильма. А глубокое не менялось.

— Это, наверно, касается защиты, — предположил Дан.

— Наверно. Ну и неистребимое чувство превосходства. Это никуда не делось. Может, немного ослабло.

— Понять его нетрудно, — заметил Патрик. — Если они познакомились с человеком в эпоху плейстоцена… Я представляю! Зрелище то еще! Орущие, визжащие, закутанные в обрывки шкур дикари, приплясывающие вокруг бедного мишки… Троглодиты несчастные. Говорить-то они уже умели, а, Артур?

— Не такие уж они были и дикие, — запротестовал Дан.

— Ха-ха, — произнес Патрик раздельно.

— Что ха-ха? Они отлично рисовали, от них остались многометровые фрески…

— А что он тебе сказал? — перебил его Поэт, обращаясь к Марану.

Сразу воцарилась тишина.

— Пригласил в гости, — объявил Маран, оглядывая свою притихшую команду. — Сказал, что специально созвал друзей с ближайших островов.

— Когда? — спросил Патрик.

— Завтра.

— Пригласил тебя лично или всех?

— По моему усмотрению, — ответил Маран лаконично.

— И что ты решил?

— Вариант со всеми, естественно, отпадает, — сказал Маран. — Насчет остального… Надо обдумать, обговорить…

— Понятно. А как насчет островов?

— Вряд ли там найдется что-либо особо интересное, но посмотреть можно. Бери Мита и отправляйся.

Патрик кивнул, поколебался, потом поинтересовался небрежным тоном:

— А как ты думаешь, наши ключи не откроют ту дверь?

— Видишь ли, — сказал Маран медленно, — я чуть не взял грех на душу. Когда мы оттуда выходили, я вытащил нож, чтобы незаметно сунуть в створ, тогда замок скорее всего не сработал бы. Но все-таки удержался.

— Почему? — спросил Патрик.

— Да потому что мы здесь гости. Мы в чужом доме, надо вести себя, сообразуясь с этим.

Дан сразу вспомнил, как на Палевой он рвался вбить костыли в стену картинной галереи, дабы добраться до чердака, но Маран остановил его чуть ли не той же самой фразой. «Мы в чужом доме» или нечто в этом роде.

Патрик почесал в затылке.

— Чертова планета, — буркнул он. — Ничего не скроешь, кажется, на том конце света, и все равно… А может, так далеко они достать не могут?

— Но ты же вернешься, — засмеялся Поэт.

Патрик вздохнул.

— Ладно, пошарим в окрестностях, — согласился он.

Когда Патрик и Мит улетели, Артур удалился в свою драгоценную лабораторию, он уже практически перестал из нее выходить, насколько Дан понимал, оборудовали ее отменно, самой современной аппаратурой, так что возможностей, а следовательно, дел было выше головы, Маран ушел в каюту, а Поэт, покопавшись в кристаллотеке, сел к монитору и стал сосредоточенно изучать какие-то материалы о плейстоцене и палеолите, срочно восполнял, надо думать, пробелы в познаниях. Дан же, поразмыслив, запросил карту глубин, за вчерашний день сотрудники станции успели уже исследовать избранный ими для высадки архипелаг и даже прихватить часть соседнего. Он отыскал самое мелкое место и принялся программировать зонд на подводный режим работы.

Зонд ушел в воду на окраине центрального острова и стал медленно продвигаться к находившемуся в каком-нибудь километре соседнему, держась поближе ко дну. Увы, дно оказалось песчаным и совершенно гладким. Дан сменил направление один раз, второй, третий…

Поэт к тому времени выключил свой монитор и теперь сидел в уютном полукресле, меланхолически перебирая струны ситы, которую не поленился довезти до созвездия Водолея, кажется, бренчание заменяло ему горизонтальное положение, но, видимо, за эволюциями Дана он тем не менее следил, поскольку предложил:

— Поищи место, где нет песка.

Подумав, Дан перепрограммировал зонд, и тот резво помчался вперед. Некоторое время он рыскал кругами, как собака, ищущая след, потом пошел в сторону берега, привлеченный, наверно, скальным основанием острова. Не то. Дан досадливо вздохнул и хотел было вмешаться, но понял, что зонд направляется, скорее, к перешейку, соединявшему соседние острова. Сверху тот выглядел, как песчаная коса, но когда зонд подошел к нему на глубине трех-четырех метров, показалась твердая поверхность. И однако это была не скала. Нечто светло-серое, почти белое, мелкозернистое… Бетон?!

— Похоже на бетон, — сказал он вслух.

Поэт перестал бренчать.

Дан коснулся клавиш, и зонд поплыл вдоль стены. Ровная отвесная поверхность тянулась в обе стороны на сотни метров. Дан послал зонд вниз и обнаружил, что у стены гораздо глубже, чем немного поотдаль, дно уходило к ее основанию, образуя крутой откос.

— Впечатление такое, что песок со дна сгребли в кучу, а вернее, вал, а потом как-то скрепили, — сказал Поэт. — Разумеется, этого следовало ожидать.

Он был несомненно прав. Дан понял, что подсознательно никогда не верил в естественное происхождение всех этих многочисленных перешейков, связующих острова в одно целое, просто воображение отказывалось создать картину столь титанического труда.