Заложники Света - Елена Бычкова

— Он хотел научиться магии!

Партнер отмахнулся от меня, сел на скамью, опустил голову. Боевой задор вышел из него так же внезапно, как и вошел.

— Энджи, ты не волнуйся, — подал голос оробевший ученичок. — Я буду очень осторожен. Я не стану убивать. Пойми, мне нужна магия! Очень!

— Теперь ты должен постоянно контролировать себя. Все время. Каждую минуту. Тебе под силу это?

Мальчишка опустил глаза, не выдержав проницательного ангельского взгляда, ответил тихо:

— Я не знаю. Но буду стараться.

Он старался. Иногда. А иногда наслаждался своими новыми способностями, не думая о последствиях. Я видел, как он, мило улыбаясь, тянет силу из нашего толстого, неповоротливого домовладельца. И тот начинает зевать и сонно хлопать глазами. Или задумчиво стоит возле оливы во дворе, и дерево вдруг начинает ронять листья, словно от засухи. Пару раз я чувствовал, что он пытается вытягивать энергию из меня. И естественно, получил за это по носу. Но я его понимал: трудно сдерживаться, когда из беспомощного смертного превращаешься в особу, приближенную к магической верхушке.

Обучение колдовству пошло веселее. Атэр делал значительные успехи. Заниматься с ним становилось интересно даже учителям. Хотя на ангела периодически находили приступы тоски, вот как сегодня, например. Но он ничего не мог сделать. Воспитанник сделал свой выбор.

ГЛАВА 15

Заговорщики

Личный телохранитель лурии Арэлл — преторианец Гай Гратх — насвистывал песенку весьма легкомысленного содержания, поднимаясь по ступеням широкой лестницы отцовского дома — особняка в богатой части Среднего города. Навстречу спускалась молоденькая рабыня. В одной руке она держала корзину, другой придерживала складки хитона, чтобы его длинный подол не волочился по полу. Свежее личико девушки порозовело от удовольствия, когда она увидела молодого господина. Но тут же опустила ресницы, проплыла мимо, загадочно улыбаясь.

Не с ней ли он столкнулся вчера ночью в саду? Или с другой? Гай едва удержался, чтобы не шлепнуть красотку. Но все же сдержался. Степенно поднялся до самого верха, оглянулся. Рабыня стояла внизу, глядя ему вслед. Поймала благожелательный взгляд господина, фыркнула от смеха и бросилась бежать, обхватив корзину обеими руками. Гай улыбнулся. Значит, все-таки с этой…

И тут снова, совершенно не к месту, вспомнилась Арэлл. У ее золотоволосого статного образа вошло в привычку появляться перед мысленным взором в самые неожиданные моменты и заставлять забыть обо всех остальных простых радостях…

Если быть абсолютно откровенным, Гай привык к другим женщинам. Темноволосым, с бархатными удлиненными глазами, подведенными черной краской с округлым, чуть выдающимся вперед подбородком. С мягкими белыми плечами и нежными руками с ямочками у локтей. В этом сезоне снова вошла в моду приятная полнота, что полностью соответствовало вкусу преторианца.

Элланка была другой. Голубые глаза всегда казались холодными, губы, вместо того чтобы кокетливо улыбаться или в крайнем случае капризно выпячиваться, сжимались сурово — до резкой складки в уголках, более подходящей государственному мужу, чем молодой девушке. Удовольствия раздеть ее Гаю пока не представилось, но и так было ясно, что под длинными хитонами скрывается сильное и стройное тело. Амазонка, быть может, танцовщица храма, но никак не соблазнительная нимфа. Она не должна была привлекать его. Ни внешностью, ни бешеным темпераментом. И все же… Думать о ней было мучительно, не думать — невозможно.

— Брат! — прозвучал за спиной повелительный голос.

Преторианец оглянулся. Тиберий Гратх, народный трибун, стоял у подножия лестницы, и вид его не предвещал слов радости.

— Покажи, что висит у тебя на шее.

Гай спустился. Спокойно, вызывающе медленно распахнул на груди трабею.

«Так и есть, можно было не сомневаться. Висит на цепочке тонкий медальон тайной секты демоноборцев. Совсем обнаглели мальчишки! Забыли об осторожности, возомнив себя великими борцами за справедливость. Тиберий протянул руку, схватил витой металлический шнурок, висящий на шее младшего брата, и резко дернул. Слишком резко и слишком сильно, медные звенья лопнули, оставив на коже красную полосу.

Затем нужно было размахнуться и влепить зарвавшемуся мальчишке хорошую пощечину. Как в детстве, которое закончилось у Гая всего каких-то десять лет назад. Но вместо этого трибун швырнул медальон в глубокий пруд рядом с особняком, до половины заросший ряской. Глухо булькнув, медный кружок ушел под воду.

— Не нужно дразнить волков.

— И это говоришь мне ты… — Красивые губы брата упрямо изогнулись. На виске часто забилась тонкая голубая вена. На скулах проступили два красных пятна. Родовое проклятие Гратхов — горячая кровь, при малейшем волнении наполняющая голову тяжелым багровым туманом. Растворяющая в себе страх, нерешительность и беспокойство. Помогает в бою и мешает в мирной жизни. Еще как мешает. Сам Тиберий слишком долго учился остужать этот кипяток.

До него уже дошел слух, как Гай бросился защищать невесту наследника, эту девчонку Арэлл, от Высшего демона. Горячая кровь взыграла в дурной голове.

— И это говорю тебе я. Ты слишком молод и слишком самонадеян, чтобы лезть в большую политику.

— Я не лезу в политику! Я…

— Кто позволил тебе становиться на пути Высшего Демона?! Да. Не спорю, твоя голова достаточно хороша для того, чтобы украсить собой главный жертвенник.

Красные пятна на щеках младшего брата посветлели, залились с румянцем.

— Он хотел оскорбить Арэлл.

— И ты, несомненно, помешал ему. Отвечай, помешал?! — Нет, — Гай опустил взгляд. — Но я должен защищать ее!

— Попытайся защитить ее хотя бы от собственной глупости.

Тиберий отвернулся и пошел в беседку, куда расторопные рабы уже внесли столик с легкой закуской и прохладительными напитками. Прилег на узкое ложе. Левая нога, слава Фортуне, пока не болела. И, если дать ей роздых, не будет беспокоить целую неделю.

Гай стоял у беседки, явно раздумывая, что сделать — гордо удалиться или присоединиться к брату в его полуденном отдыхе. Тиберий поудобнее устроил больную ногу на подушке, налил воды в чашу… Мальчишка постоял еще немного и поднялся по ступенькам наверх.

— Брат, я хотел поговорить с тобой.

— Слушаю. — Тиберий улыбнулся про себя.

— Как ты думаешь, если она станет императрицей…

— Она не станет.

— Если станет.

— Гай, это восемнадцатилетняя девушка.

— Она хочет все изменить. Она говорит почти то же самое, что говоришь ты. Теми же словами. Если бы ты поговорил с ней…