Тень над короной Франции - Александр Бушков

— Англичане, действительно, народ тяжелый и крайне своеобразный, — охотно подтвердил д'Артаньян. — я-то знаю, насмотрелся… Постойте! Вы, следовательно, не англичанка?

— Я из Шотландии, — сказала девушка. — Мое имя Джен Гленданинг… из клана Аргайла.

Д'Артаньян впервые слышал это имя и совершенно не представлял, что такое клан, но судя по тону, каким девушка это произнесла, происхождением таковым следовало гордиться.

— Меня зовут де Кастельмор, — сказал он осторожно. — я из Франции… Как вас только угораздило?

— Кто же знал?! — сердито воскликнула она. — Вудсток сказал мне, что хочет показать одно чрезвычайно интересное местечко с древними диковинами… но когда мы оказались на той полянке, стал силой добиваться того, что мы в Шотландии дарим исключительно по доброму согласию…

— Значит, я подоспел вовремя, — удовлетворенно сказал д'Артаньян.

— Очень вовремя для Вудстока, — сказала Джен спокойно. — еще немного, и ему пришлось бы познакомиться с кое-какими шотландскими обычаями, я твердо намеревалась…

Она запустила руку за корсаж, и в лунном свете блеснуло лезвие кинжальчика с позолоченной рукояткой — на взгляд д'Артаньяна, отнюдь не игрушки, способной вонзиться под ребро с самыми печальными последствиями.

— Ого! — воскликнул он. — Похоже, за шотландскими девушками, если они хоть чуточку похожи на вас, ухаживать крайне опасно…

Джен покосилась на него и улыбнулась уже почти безмятежно:

— Крайне опасно грубо ухаживать за шотландскими девушками. Во всем остальном они ничем не отличаются от прочих, и им также приятны благородные ухаживания.

— Непременно это учту, если судьба занесет в Шотландию, — сказал д'Артаньян. — А позволительно ли спросить: такие красавицы, как вы, для Шотландии — исключение или правило?

— Мне трудно судить, поскольку я — лицо пристрастное… — и она послала д'Артаньяну откровенно лукавый взгляд. — Наверное, правило.

— Вы невероятно скромны, леди Джен, — сказал гасконец. — Мне же представляется, что вы — исключение…

— Хотите сказать, что все остальные шотландки — уродины?

— Хочу сказать, что там наверняка много красавиц, но вы их всех превосходите…

«И что мы за люди такие — представители мужского рода? — подумал он с мимолетными угрызениями совести. — едва расставшись с любимой женщиной, готовы язык чесать с первой встречной красоткой…»

— Вам все же следует поберечься, — сказала она вдруг. — Этот Вудсток — один из любимчиков герцога Бекингэма…

— То-то я и смотрю — ухватки у него… — сказал д'Артаньян понимающе. — Оскорбляет дам действием, а вместо того, чтобы за шпагу схватиться, как положено дворянину, стражей грозит…

— Я говорю вполне серьезно. Он человек злопамятный и мстительный. Мне беспокоиться нечего — в отцовском доме я буду под надежной защитой, но вы, сдается мне, человек здесь случайный и можете оказаться мишенью его мести…

— Дорогая леди Джен, — сказал д'Артаньян. — Вам известно, что такое гасконцы?

— Признаться, нет.

— Гасконцы — это, как бы французские шотландцы, леди Джейн, — сказал д'Артаньян уверенно. — Разве что не носят юбок. Во всем остальном же они ничем не уступают шотландцам… Позвольте вашу руку, лестница скользкая от ночной сырости…

Они спустились по широкой каменной лестнице к самой воде, и Джен уверенно повернула направо.

— Вот и моя лодка, — показала она. — спасибо вам, сэр Кастельмор… кстати, вы не в родстве ли с Кэстлморами из Йорка? Это очень почтенная и старая фамилия, с корнями, уходящими во Францию…

— Вполне может быть, — подумав, сказал д'Артаньян. — Кажется, кто-то из наших далеких предков в свое время уплыл в Англию с Вильгельмом Завоевателем… Во всяком случае, я об этом слышал не один раз…

— Ну, мне пора, — сказала Джен, протягивая ему руку. — спасибо вам, сэр Кастельмор. Если нанесете нам визит, я всегда буду рада вас видеть. Спросите дом лорда Гленданинга в Мэйль Энде, вам всякий покажет. Ну, а в Шотландии можно вообще спрашивать первого встречного, в любом уголке страны…

Глядя вслед отплывавшей лодке, д'Артаньян ощутил некий сердечный укол — о, легчайший, мимолетный, и не более того. И тут же забыл о случайном знакомстве — как ни нравились ему такие вот девушки, гордые и решительные, с кинжалом за корсажем, он, во-первых, был серьезно влюблен, а во-вторых, завтра же утром должен покинуть Англию, и, надо полагать, надолго…

Он круто повернулся на каблуках и направился в противоположный конец пристани, где оставил лодку и верного Планше.

И остановился как вкопанный.

Единственная дорога, которой он мог добраться до своей лодки, оказалась прегражденной. И дело было вовсе не в стражниках, коих тут почему-то именовали «пожирателями говядины» — они-то как раз не стали бы препятствовать одному из приглашенных на бал…

Все дело было в человеке, яростно спорившем с офицером стражи в каком-то десятке футов от д'Артаньяна…

Прежде всего гасконец надвинул шляпу на глаза и отвернулся к реке, притворяясь, будто любуется игрой мириадов разноцветных огней. Он стоял так близко, что отчетливо разбирал каждое слово офицера в старинном, времен Генриха VIII, красном кафтане с королевским гербом на груди и его собеседника в дорожной, покрытой пылью одежде, имевшего вид человека, проделавшего за короткое время чрезвычайно долгий путь без малейшей оглядки на собственную внешность.

Д'Артаньян не сомневался, что так оно и было. Что этот человек спешил изо всех сил. Что в дорогу его вынудили пуститься крайне важные побуждения — несомненно теснейшим образом связанные с тем поручением, ради которого в Англию прибыли люди кардинала…

Это Атос собственной персоной препирался с офицером, а за спиной у него маячил немногословный Гримо, обладавший, как давно убедился д'Артаньян, нюхом ищейки…

— И не просите, сэр, я вас ни в какую не могу пропустить, — скучным голосом повторил офицер, судя по всему, один из тех туповатых служак, что слепо следуют не только всякой букве приказа, но и каждому знаку препинания. — Здесь, понимаете ли, бал, тут у нас королевский дворец, и приглашены самые что ни на есть благородные гости, чтобы веселиться без забот… Вы ведь не приглашенный?

— Нет.

— Вот видите. А у меня приказ — не пропускать не приглашенных, всяких там просителей, челобитчиков и посыльных….

— Сударь, — произнес Атос со знакомым уже д'Артаньяну ледяным спокойствием. — я не проситель, не челобитчик… и, в некотором роде, не обычный посыльный. Я — дворянин и послан к герцогу Бекингэму крайне высокопоставленной особой…