Экономический кризис: кто виноват и что делать - Николай Конюхов

2. Поставили своих людей во главе процесса приватизации, тех, кто отвечает за нее и имеет возможность консультироваться у западных экспертов. А как же общественники будут принимать решения? И при этом не важно, что из западных стран приехали консультировать не ведущие ученые, практики, а общественники… Общественники одного уровня тонко чувствуют общественников другого уровня, легко и естественно объединяются, получаю от этого немалые дивиденды. И не важно, что те, кто стал консультировать российских общественников, потом получил негативную оценку научного сообщества. Кто об этом сейчас помнит? И не важно, что основные положения приватизационного процесса, перевода российской экономики на рыночные рельсы, были не исполнены. Суть дела не в этом, а в том, что этот процесс возглавили общественники. В этом суть. И то что схемы предметников не выполнялись — это следствие данной сути. Общественники слышат только общественников. А к мнению действительно думающих людей, к предметникам они прибегают только, когда группы одних общественников начинают бороться с другими. Когда эти группы на краю гибели. Ученые же рады, что наконец-то обратились к их изысканиям. Это грустная радость, это непонимание подневольного и эксплуатируемого труда ученых со стороны общественников. Это непонимание изощренности самой эксплуатации: она уже оправдывается научно, с помощью предметников… но когда это надо общественникам. А они тонко чувствуют момент, когда что и кто нужен. И делают это так, что мы просто не замечаем эти процессы, которые им родны и понятны. Итак, во главе приватизации были поставлены люди, которые были в той или иной степени подконтрольны со стороны общественников, в том числе и залетных, из других стран.

3. Добились, чтобы схемы приватизации были подвластны им, общественникам. А где не договорились, там сделали потихоньку по-своему уже на этапе исполнения.

4. Добились приватизации всех предприятий по списку. Самые доходные предприятия приватизировались своими людьми, а предприятия с убытками оставались госсобственностью, национализировались.

5. Но наиболее лакомые куски достались номенклатуре, общественникам общественников. Конечно, удержать они их не могли, так как управление даже самыми лакомыми кусками требует конкретного управленческого труда, предметных знаний, навыков. Но во всех постсоциалистических странах номенклатура при приватизации была на высоте.

Эти схемы были устроены общественниками на верху. А внизу так же есть лица, которые готовы были урвать свое. И они так же были активными.

Поэтому нет никакого сомнения в вопиющих фактах, которые приводит в своей работе И. Г. Калабеков [3].

Цель приватизации в России определил Б. Ельцин в обращении к согражданам: «Нам нужны миллионы собственников, а не горстка миллионеров. В этой экономике у всех будут равные возможности…» [1]. Сказано правильно, а сделано все наоборот. И по иному быть не могло. Вокруг были общественники. Предметники, как всегда скромно ждали, когда их позовут решать вопросы. Не позвали. Предметников зовут только спасать тонущие корабли, разоряющиеся предприятия, начинания общественников пришедшие в состояние безнадежности. А тут за счет приватизации собственности в свою пользу и последующей спекуляцией с ней можно было, как показала история, жить десятилетиями. Равные возможности на словах. На деле система приватизации оказалась в руках чиновников, которые в этот период были в состоянии эмоционально перевозбужденных (активность Солнца высокая) общественников. Но чиновники хитры, общественники изворотливы. Стали ссылаться на зарубежных экспертов. И пригласили так же изворотливых дельцов. И платили им хорошо. Известность приобрели гарвардские специалисты Шлейфер и Хэй. Они консультировали российских реформаторов и параллельно, используя инсайдерскую информацию, торговали ценными бумагами российских предприятий. В США в дальнейшем против них было возбуждено уголовное дело. Но эти лица определяли что и как делать по приватизации в России. Они просто не могли по своей сути выражать интересы нашего народа. Экспертная комиссия по методам, формам приватизации состояла из 11 человек, большая часть членов которой были иностранцы.

Приватизация проходила при низкой активности граждан, при высокой роли сомнительных иностранных экспертов, в спешке, при продаже предприятий по дешевке, под контролем криминальных структур. А криминал обычно рядом с общественниками, находящимися в эмоционально возбужденном состоянии.

Даже Сорос Д. назвал нашу приватизацию бандитской.

Денежная приватизация не могла быть в интересах предметников. Те, кто живет дальними целями, кто более копит, а не тратит, потеряли свои сбережения в результате галопирующей инфляции. Чековая приватизация стала пиром общественников. Для себя они выбили отсрочки и рассрочки по платежам. Приватизационные чеки вместо именных стали на предъявителя. Они легко скупались, перепродавались, сдавались в самые различные фонды, которые затем исчезали.

И таких свидетельств о приватизации в России не мало. См.: [3,4,5,8].

Многие говорят о приватизации — грабеже. Это действительно был грабеж советского народа, а еще точнее предметников, тех кто создавал все это. И так было есть и будет всегда, когда у власти общественники. Хотя они сами пострадали так же, более от криминала и от себе подобных, уже после неправедного присвоения собственности. Грабь награбленное — достаточно устойчивое оправдание дальнейших действий тех общественников, кто опоздал к первой раздаче собственности. Власть принадлежала общественникам сполна. Их приход к власти и вытеснение из нее предметников ведет к кризису социально-экономического развития с циклом в 72 года, но еще более катастрофичны последствия, если общественникам дать абсолютную власть с возможностью поддерживать свои решения необычными экономическими методами, типа приватизации. И внешне, на словах все может выглядеть и обычно все выглядит умиленно. Обычно во главе стоят нормальные люди, но которые полностью зависят от своего окружения-общественников, от их тотальной власти через родственные и семейные связи, через взаимные договоренности. И нормальные люди говорят одно, а на деле все делается по культуре, по психотипу тех лиц, которые заняли ведущие управленческие места в стране.

И кто будет громче всего кричать о необходимости передела того, что разворовали, приватизировали? Да, так же общественники. И в интересах общественников, которые получили мало, или хотят получить еще. Начни по новой — будет так же или хуже, пока власти нет у предметников. Только власть предметников изменит ситуацию.

У кого в результате такой приватизации оказалась собственность? И будут ли такие предприятия эффективными? Хотя эти собственники хорошо улаживают дела с сильными мира сего. Могут договориться даже с западными банками, получить дешевые кредиты, добиться компенсации своих расходов со стороны правительства, добиться своего правительства. Они это могут. А управлять нет. Договариваться с себе подобными (наиболее продвинутые могут договариваться и с предметниками) могут. Но эффективно управлять для них означает договариваться с теми от кого зависят преференции. Управлять, творить реально могут лучше предметники. Кое-где о них стали вспоминать. Началась даже борьба за лучших руководителей, лучших специалистов. Кое-где они работали и работают самоотверженно и честно. Но весь инвестиционный климат сделан, вырос, выпестован общественниками и ради общественников. Для своих — пожалуйста. А так… И могут оправдать, объяснить любую ситуацию.

И такой процесс с разными вариациями прошел во всех постсоциалистических странах. В некоторых странах приватизация была в некоторой степени в пользу предметников — там темпы развития страны, степень спада производства была меньше. Так, Китай начал приватизировать убыточные предприятия. Чудаки! Приватизацию в Китае рассматривали как способ борьбы с убыточностью этих предприятий. Хотя и тут общественники нашли способ поживиться. Конкурсная комиссия рассматривала планы по выводу предприятия из кризиса. Были созданы конкурсные комиссии — у кого лучше план — получал в руки предприятие. Комиссия, конечно, выделяла своих. Муниципалитет заключал с победителем договор о режиме работы данного малого предприятия, по сохранению его профиля, по численности занятости, по динамике выпуска продукции, иногда по уровню отпускных цен. Естественно, в Китае тоже люди. И для своих требования были не столь жестки, как для пришлых. Но все же свои были ограничены в бездеятельности, так как при явной неудаче мог наступить и этап ренационализации, объявление нового приватизационного конкурса. Такой подход заставлял работать всех. Такой подход привел к успеху.