Миры И.А. Ильфа и Е.П. Петрова. Очерки вербализованной повседневности - Михаил Павлович Одесский

мемуарист несколько увлекся, живописуя тяготы. Особенно когда противопоставил «Двенадцать стульев» «Золотому теленку». В предисловии к «Записным книжкам» Ильфа описание работы над первым романом совсем иное: «Мы с детства знали, что такое труд. Но никогда не представляли себе, что такое писать роман. Если бы я не боялся показаться банальным, я сказал бы, что мы писали кровью».

Свидетельства взаимоисключающие. Так что одно из двух: либо «Двенадцать стульев» — результат тяжелого труда, либо, наоборот, первый роман был написан легко, как сообщается в черновиках книги об Ильфе.

Можно, конечно считать, что оценки, «легко» и «трудно» — всегда субъективны. Пока соавторы писали «Двенадцать стульев», они находили муки творчества неимоверными, зато по сравнению с «Золотым теленком» прежняя работа показалась легкой. Но именно здесь неприемлемы подобные допущения. Обе оценки даны примерно в одно время — на рубеже 1930-1940-х годов.

Приведенная мемуаристом трогательная подробность — как соавторы «завидовали собственной молодости» — тоже неубедительна. Выходит, что, когда Ильфу исполнилось тридцать, Петрову соответственно двадцать пять, оба еще были молоды, и вот полутора лет не минуло, а уже сильно постарели.

Доверия не вызывает и другая жалоба Петрова — «денег было мало». Значит, в 1927 году, когда два газетчика работали над первым романом, денег им хватало. А в 1929 году, когда печатались гораздо чаще, им либо платили гораздо меньше, либо потребности выросли непомерно. Так ведь не было ни того ни другого.

Но, может быть, трудности начались, когда первая часть романа была завершена?

Такое предположение тоже неуместно. Если верить Петрову, муки творчества начались именно тогда, когда «садились писать». А после завершения первой части трудности вообще не мешали работе над романом. Ее попросту прервали. Как сообщает Петров, соавтор купил фотоаппарат, увлекся фотографией, из-за чего «работа над романом была отложена на год».

В общем, если и были трудности, то не те, что описывал Петров. Тех — быть не могло.

Как показывает история «Двенадцати стульев», Петров сочинял небылицы о себе и своем соавторе не из любви к искусству, а когда не мог рассказать правду. Описывая историю создания «Двенадцати стульев» и «Золотого теленка», он не выдумывал все заново, но по необходимости уводил читателя от опасных тем. Похоже, что опасным был разговор о конкретных сроках создания «Золотого теленка».

С учетом этих обстоятельств оставим пока вопрос о характере трудностей. Обратимся к вопросу о сроках.

Набрасывая план книги об Ильфе, Петров указал, что начало работы над новым романом совпало с «началом пятилетки». Речь шла, конечно, о первой пятилетке, а назывался роман «Великий комбинатор». Как известно, «первый пятилетний план развития народного хозяйства» был утвержден XVI партийной конференцией в апреле и V Всесоюзным съездом — в мае 1929 года. Рукопись первой части «Великого комбинатора» датирована августом. Соотнося даты, исследователи — в большинстве своем — и пришли к выводу: роман был начат не ранее весны и не позднее лета 1929 года. Остается выяснить, когда именно.

Вряд ли продолжение «Двенадцати стульев» планировалось изначально или, по крайней мере, когда последние главы романа были переданы в редакцию. Описание убийства Бендера так натуралистично, что никаких сомнений в исходе у читателя не должно было возникнуть. Значит, авторы приняли решение «реанимировать» великого комбинатора не раньше января-февраля 1928 года, когда публикация началась.

Л.М. Яновская, в 1960-е годы писавшая о текстологии «Золотого теленка», пришла к выводу, что работа над новым романом началась еще в период журнальной публикации «Двенадцати стульев». Значит, до июля 1928 года[280].

Такая гипотеза не противоречит воспоминаниям Петрова о «начале пятилетки» — если воспринимать их в историческом контексте. Считается, что первая пятилетка началась в 1929 году, когда план был утвержден. Однако это не вполне точно. План был разработан по директивам XV партийного съезда, проходившего в декабре 1927 года. А тогда планы составлялись на так называемые хозяйственные годы: с 1 октября предыдущего — по 1 октября последующего. Соответственно, начало первой пятилетки — осень 1928 года. Тогда, вероятно, соавторы уже писали новый роман.

Впрочем, не так и важно, на исходе или в начале 1928 года соавторы приступили к «Великому комбинатору». У них в любом случае до 25 июля 1929 года, когда пошла в печать «Двойная автобиография», был немалый срок. И, по наблюдениям Яновской, кристаллизация замысла пришлась на июнь-июль 1929 года[281].

Таким образом, датировку рукописи «Великого комбинатора» нельзя понимать буквально. Весь 1929 год Ильф и Петров постоянно публиковались в периодике и вряд ли при такой нагрузке побили бы свой прежний рекорд — написали треть нового романа за три недели. Да и за четыре недели — вряд ли. Судя по рукописи, они 2 августа принялись редактировать и переписывать набело черновики первой части нового романа. Завершили же 23 августа, что вполне реально. Эти даты и поставили на титульном листе.

Беловой вариант рукописи был перепечатан, как полагалось для журнала, один из машинописных экземпляров частично сохранился[282].

Есть в рукописи расчеты, свидетельствующие, что авторы уже готовили публикацию. Они распределяли главы по журнальным номерам.

Можно с уверенностью сказать, что к августу 1929 года была готова не треть второго романа, а гораздо больше. И публикация ожидалась довольно скоро. Потому как вряд ли, едва завершив первую часть, Ильф и Петров анонсировали бы «Великого комбинатора» в иностранном еженедельнике. Немалая ведь ответственность. А легкомыслием соавторы не отличались. Напротив, были весьма практичны.

Если б вопрос об издании в СССР не был решен, Ильф и Петров не стали бы срочно редактировать рукопись, перепечатывать, да еще и распределять главы по журнальным номерам. Три недели ударного труда, расходы на перепечатку — и все наугад, без каких-либо предварительных договоренностей? Профессионалы не могли бы себе это позволить. Такое делается, когда договоренности есть, решения приняты, роман практически завершен или по крайней мере близок к завершению.

Допустим, к 23 августа 1929 года была готова только первая часть, и работа прервалась на год. Значит, соавторы вернулись к новому роману во второй половине августа 1930 года. А публикация «Золотого теленка» началась в январе 1931 года — четыре месяца спустя. За это время соавторы должны были бы не только заново отредактировать первую часть, перепечатать и выправить. Им нужно было бы успеть еще две части написать, отредактировать, перепечатать и выправить. Маловероятно, чтобы успели, даже если не принимать во внимание, сколько всего прочего Ильфом и Петровым тогда написано и опубликовано.

Но допустим, все так и было — завершили к началу 1931 года, затем сдали в редакцию журнала. Там должны были роман прочесть, принять решение, с цензурными инстанциями договориться. Далее — подготовка рукописи к публикации, согласованная работа редактора, корректора,