Дневник пани Ганки - Тадеуш Доленга-Мостович

Итак, пани Ганка Реновицкая права, говоря, что подбор фамилий героям представляет большие трудности для автора. Причем речь идет не только о «черных» характерах, но и о «белых». Дайте, скажем, одному из благородных красавцев такую, казалось бы, неправдоподобную фамилию, как Циниан. И что же?.. Не проходит и месяца, как вся пресса начинает криком кричать о никому до тех пор не известном Циниане, продавшем какой-то деревенщине за несколько сот злотых Знгмундову колонну, трамвай и главный вокзал. Фамилия мошенника Циниана становится синонимом преступного коварства. И как же тогда выглядит мой благородный герой, обремененный таким именем?

То же касается и географических названий. Однажды я получил от бургомистра одного из небольших городков самые официальные опровержения. Мол, в его Пикуткове никогда не проживал ни один пан Александр Поварицкий, и потому не мог бегать голый улицами того городка и поджечь конюшню пожарной охраны. В связи с этим должен признаться, что мы с п. Ганкой долго ломали себе голову, пока придумали для нее фамилию Реновицкая и ряд других фамилий для ее дневника. Что касается п. Тото, то мы решили вообще не давать ему фамилии. Однако, чтобы избежать любых недоразумений, я хочу решительно подчеркнуть, что Тото из «Дневника пани Ганки» не имеет ничего общего с князем Тото Радзивиллом, хотя, может, он и не менее известен в Варшаве и некоторых других районах Польши. (Примечание Т. Д.-М.)

Я решила на один день задержаться в Кракове. Там как раз находится тетя Баворовская, и я должна ее навестить. Ведь я не видела ее с детства.

Забавно, что я должна называть ее тетей — ведь она на два года младше меня. К счастью, я никому не прихожусь тетей. Ведь это так старит женщину! Однако избежать этого мне не удастся. Данка уже сейчас заявляет, что заведет не менее шестерых детей. Какой ужас! В конечном счете, от Станислава можно этого ожидать. Представляю себе его почтенным отцом семейства, который, словно патриарх, гладит по головкам своих шестерых чад. Я уверена, что даже во время любовных игр они оба будут думать больше о необходимости натурального прироста населения в нашей стране, чем о чем-либо другом. Жизнь, собственно говоря, неправдоподобно смехотворна.

На «четверг» я все же не пошла. Мне конечно хотелось, но учитывая задержку в Кракове и тетю Баворовскую я имела солидное оправдание для себя и для Тадеуша. Выехала послеобеденным поездом и завтра вечером буду уже в Кринице.

Я цепенею от мысли о том, что мне надо там сделать. Как вспомню, что мне придется столкнуться лицом к лицу с той опасной женщиной — вмиг теряю всякую уверенность. Удастся ли мне перехитрить ее? Удастся ли получить это проклятое брачное свидетельство?

Хоть я и не набожная, однако в Кракове все же пожертвую толику на какой-нибудь костел, чтобы мне повезло. Всегда нужно обезопасить себя на всякий случай.

Я не раз задумывалась над вопросами веры. Собственно говоря, я ничего не имела бы против того, чтобы быть доброй католичкой. Но на это мне просто не хватает времени. Молитвы и посещение костела, исповеди и тому подобное, если это делать основательно (а я не люблю небрежности ни в чем), отнимали бы у меня каждый день по несколько часов. Надеюсь, что Господь Бог в своем бесконечном милосердии простит мне.

Суббота

Вот я и в Кринице. «Патрия» переполнена. Хорошо, что Тото заказал мне номер. К сожалению, все большие номера уже заняты. Много знакомых. Все уверяют, что проводят время замечательно.

Первой особой, с которой я столкнулась в вестибюле «Патрии», была… мисс Элизабет Норман. Она как раз спускалась в ресторан ужинать. Уже успела загореть. Не без огорчения, должна признать, что вид она имеет привлекательный. Однако теперь я удостоверилась, что ее рыжие волосы крашеные. К рыжим женщинам загар так хорошо не пристает; зачастую они покрываются веснушками, чего я желала бы ей от всей души. Или она не помнит меня по Варшаве (мы виделись в «Бристоле» едва ли несколько раз), либо прекрасно умеет притворяться, ее зеленые глаза скользнули по мне с полным безразличием. Я уже успела узнать, что она живет на втором этаже и, по всей видимости, занимает большой номер. Это немного испортило мне настроение. Директор обещал, что как только освободится номер на третьем этаже, где пока живет какой-то богатый немец из Верхней Силезии, он переселит меня туда.

Я немного утомлена путешествием и краковскими визитами. Человек даже не знает, как много у него дальних родственников.

Все же Тото мастер на широкие жесты. Я бы сказала даже, что это произвело хорошее впечатление в отеле: в моем номере меня ждал большой букет роз. Видимо, он заказал его телеграфом.

Поужинала я у себя в номере. Теперь записываю эти несколько слов, чтобы скорее принять ванну и лечь в постель. Снизу доносятся звуки оркестра. Интересно, завязала ли и Бетти уже тут какие-то знакомства. Представляю себе, какие она имеет наряды! Но пусть знает, что и у меня есть что показать!

Суббота

Встретила Ромека. Приятно все же, когда кто-то при каждой встрече с тобой краснеет, как гимназистка. Это укрепляет веру в собственные достоинства. Я задержала сани и позвала его. Он стоял перед каким-то магазином и, обернувшись, споткнулся о сугроб на краю тротуара. Когда увидел меня, страшно смутился, что при его видной внешности просто очаровательно. Одет он был, как всегда, безупречно. Это его огромное преимущество. Терпеть не могу плохо одетых мужчин. Вот, например, Лешек Понимирский никогда не заботится о своей одежде. Подозреваю даже, что он очень редко моется.

Ромек поцеловал мне ручку и сказал:

— Ой, я даже не подозревал, что ты в Кринице, Если бы… Он не закончил, но я спросила:

— А если бы ты знал об этом?..

Я подвинулась, освободив ему место рядом с собой. Когда лошади тронулись, он многозначительно произнес:

— Если бы я знал об этом, то не проклинал бы так своего врача за то, что он меня сюда сослал. А ты… ты здесь одна?..

— Да, Яцек сидит в Варшаве. А ты?..

— Я?.. — удивился он. — А с кем я мог бы здесь быть?

Я засмеялась.

— Ну, дорогой Ромек! Не станешь же ты меня уверять, что вечно живешь отшельником.

Он отвернулся. Все эти вопросы его ужасно смущают. Порой мне даже смешно при мысли, что этот молодой человек вообще еще не знает, что такое женщина. Правда, это может быть очень интересно. Представляю себе, как бы он повел себя при таких обстоятельствах. Все женщины оглядываются на наши сани. Я не удивляюсь. Ромек может понравиться любой. Вот потеха. Наверное, не одна его преследует. А этот бедняга защищается, как лев.