Мой брат Наполеон - Фрэнк Кеньон

— Возможно, но разве это так уж и важно? Я женюсь на ней с единственной целью: заиметь сына. Руководите ею, если сможете, но не пытайтесь распространить свое влияние на меня.

— Ну, это мы еще посмотрим, — заметила я, сама не веря в сказанное.

— В любом случае после свадьбы вы уедете в Неаполь, где ваше место. А пока у нас небольшая проблема с приданым Марии-Луизы.

— Вы намереваетесь приобрести его для нее?

— Разумеется.

— Но это право принадлежит ее отцу.

— Немного обнищал наш император Франц, — снисходительно пояснил Наполеон. — Не в состоянии, не впадая в финансовые затруднения, соответствовать моим требованиям. И я хочу, Каролина, чтобы вы помогли…

Таким образом, почетная обязанность организации приданого Марии-Луизы легла на мои плечи, хотя Наполеон лично продиктовал мне каждую мелочь. Количество некоторых предметов показалось мне прямо-таки нелепым. Например, восемьдесят ночных чепчиков. Почему именно восемьдесят? Быть может, Наполеон считал это число счастливым для ночного наряда? Вероятно, раз он начал именно с них, бедной девочке не полагалось ничего больше иметь на себе в постели. За ним следовали сто сорок четыре женские сорочки, носовые платки, двести восемьдесят восемь штук. Рассчитывал, что Марии-Луизе придется много плакать? Даже у Жозефины — этого эксперта по части рыдания — не было такого количества носовых платков.

Предстояло купить двадцать четыре ночных сорочки, тридцать шесть нижних юбок и целый ассортимент шалей, каждая стоимостью в три тысячи франков и более, Точное число платьев припомнить не могу, но ни одно из них не обошлось менее чем в шесть тысяч франков. И так далее и тому подобное, пока речь не зашла о ювелирных украшениях.

— Ах да… украшения! — воскликнул Наполеон. — По словам Жозефины, у бедного дитяти есть лишь три обруча для волос, коралловое ожерелье и небольшая брошь из мелкого жемчуга. Израсходуйте на украшения два или три миллиона франков. И помните: свадебный подарок не входит в приданое. Вы разбираетесь в ювелирных украшениях лучше меня, поэтому выбор оставляю за вами.

В итоге я потратила около трех миллионов и, энергично торгуясь, добилась для себя умеренных комиссионных в сто тысяч франков.

— Императорский дворец нужно переоборудовать, и побыстрее, — сказал Наполеон однажды. — Распорядитесь, пожалуйста.

Я отдала нужные распоряжения.

— Девушки любят танцы, — заметил он в другой раз. — А также не совсем старые кавалеры. Вы должны мне дать уроки, Каролина.

Я старалась, но он оставался, как и прежде, неуклюжим. Между тем Наполеон убедил себя, что полюбил Марию-Луизу, хотя бы за хорошие отзывы о ней. Он начал рассказывать о ней всем и каждому, даже последнему из слуг, напоминая зеленого юнца, а не могучего императора Франции, который делил постель со множеством женщин. О нем сочиняли анекдоты и шепотом передавали из уст в уста за его спиной, на улицах распевали непристойные песни. Наполеона, казалось, это не трогало, даже когда ему доложили, что английские газеты печатают на него карикатуры и различные пасквили. Наконец он и Мария-Луиза оформили через доверенных лиц брак в Вене, и новая императрица готовилась к поездке во Францию.

— Вы, Каролина, — сказал мне Наполеон, — встретите Ее Величество у границы.

До моего отъезда в Париж вернулся Мюрат для участия в свадебной церемонии. В разлуке мы писали письма полные любви, и наша встреча была очень радостной. Серьезно ссорились мы только в Неаполе, главным образом из-за верховенства в управлении королевством. На свадьбу съехались и все остальные члены семьи, за исключением Жозефа. Наполеон приказал ему остаться в Испании и поддерживать там порядок, но я и Мюрат сомневались, что Испанское королевство когда-нибудь станет покорной и контролируемой частью империи Наполеона. Французов сильно ненавидели и тревожили в Испании, однако с подлинными неприятностями на Иберийском полуострове они столкнулись в Португалии. Английские войска, поддерживаемые португальцами, все еще находились в этой стране, что вселяло надежду в испанских мятежников. Однако Наполеон, в отличие от Мюрата, отказывался видеть в этом серьезную угрозу французскому господству — непростительная глупость со стороны обычно дальновидного императора. И все из-за увлеченности Марией-Луизой, с которой он еще даже не виделся.

— Ваше Величество, — попытался однажды Мюрат убедить Наполеона. — Во Францию могут вторгнуться через Испанию и Португалию.

— Когда моя великая армия стоит между Францией и захватчиками? — заявил холодно Наполеон. — Вы сошли с ума, Мюрат.

По-видимому, никому в голову не приходило, что великая армия может быть использована где-то в другом месте с катастрофическими для нее последствиями.

Гортензия, королева Голландии, находилась во Франции с момента расторжения брака ее матери. К ней теперь присоединился и голландский король Луи. То есть в действительности они жили порознь: Луи в апартаментах Тюильри, а Гортензия во дворце матери в Мальмезоне. Они уже давно фактически перестали быть мужем и женой. Луи развлекался с постоянно сменяющими друг друга любовницами. Гортензия сохраняла глубокую привязанность к своему единственному любовнику, Чарльзу де Флаолу, представительному молодому человеку, пользующемуся благосклонностью Жозефины и ее придворных в Мальме-зоне. Луи не чувствовал себя счастливым на королевском троне, потому что был вынужден править страной, следуя указаниям Наполеона. Ему больше всего хотелось сделать Голландию независимой, а Наполеона сильнее всего приводили в ярость попытки Луи добиться процветания своего королевства путем расширения торговли с Англией. Однажды в моем присутствии Наполеон, забыв на некоторое время о Марии-Луизе, дал Луи хороший нагоняй. Последовала бурная сцена, Луи решительно, хотя, по обыкновению угрюмо, возражал. В конце концов Наполеон пригрозил — и то была не пустая угроза, — аннексировать Голландию, если Луи не проявит послушание. Озабоченная, я рассказала Мюрату о случившемся.

— Луи — любимый брат Наполеона, — напомнила я мужу, — но, несмотря на это, император не потерпит с его стороны никаких противодействий.

— Луи всего лишь еще один король-марионетка, — заметил Мюрат.

— Да, но король, который старается не быть марионеткой, который заботится о благосостоянии своих подданных. Есть ли у нас возможность стать независимыми в Неаполе?

— Мы должны проявить терпение, ждать благоприятного момента, — после некоторого молчания проговорил Мюрат.

— Что ты имеешь в виду?

— Я думаю об Испании… о Португалии и Испании. Император не различает опасности; я же вижу признаки смертельной болезни, серьезной угрозы, которая, подобно раковой опухоли, распространится по всей Европе. Возможно, я и ошибаюсь, но если что-то подобное произойдет, независимость может стать реальностью.