Полукровка - Даниэль Зеа Рэй

— Мы чудом остались в живых. Удача, судьба, я не знаю, как это назвать. Мы пережили это и пора поставить на всем точку. Эста говорит тебе о серьезных вещах. Это были не олманцы, Стефан. Да, у них светлые волосы и такие же, как у вас, синие яркие глаза, но они сильнее, быстрее. Мы никогда с такими не сталкивались. Наши глаза даже не смогли уловить их перемещение. Они говорили с нами на древнем олманском. И испугались именно Эсты. Ты что-нибудь знаешь о "хозяине энергий"?

— Нет, — огрызнулся Стефан и присел на стул возле Сафелии.

— Ладно, пойдем дальше. Существа появились внезапно, по словам Назефри, после вспышки яркого света. Исчезли они тем же путем. Наш корабль так же попал в какой-то свет, после чего зафиксировал перемещение нацеленных неопознанных объектов. Нам удалось оторваться от них, и после очередной вспышки мы оказываемся над поверхностью Олмании. От Олмании до Навернии — час перелета. Скачки в гиперпространство возможны, но не в условиях движения корабля в атмосфере планеты. У нас нет технологий, позволяющих "перебрасывать" чужие объекты в пространстве.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Предполагаю, что это какие-то пространственные туннели. И судя по всему, по дороге с Навернии на Олманию мы побывали где-то еще.

— Где?

— Может быть, в гостях у тех, что напали на нас?

— Полный бред. Все это голословно. Одни предположения. Я больше верю в то, что это дело рук навернийцев. Возможно, они создают какую-то галлюцинацию или оказывают другое воздействие на психику людей.

— Я бы поверил в это, если бы в течение нескольких минут не оказался на олманской земле, а затем не встретил на вашей планете не знакомых ни мне, ни кому бы то ни было в нашей Вселенной, существ.

— Если бы кто-то проник на Олманию, служба обороны бы уже доложила.

— Они не засекли крушение нашего корабля, не удивлюсь, если и визит пятерых незнакомцев остался незамеченным.

— И что мне делать? Собирать армию? У нас нет полной уверенности в том, что готовится некое вторжение. Как я объясню навернийцам введение военного положения на Олмании?

— Если самые мои худшие опасения верны, к этому нападению должны готовиться все миры, и Олмания с Навернией — первые среди них. Это в атмосферах ваших планет твориться какая-то чертовщина.

— Меня в Совете на смех поднимут! Выглядят, как олманцы, но не олманцы. Бред, Урджин.

— Если Доннара поддержит вас, то нет.

— Это решать Фуиджи.

— Я попробую на него повлиять. Но все же у меня есть еще одна идея.

Он пристально посмотрел на Эсту и сказал:

— Нам нужно добиться аудиенции Совета Всевидящих.

— Что? Ты с ума сошел? — завопил Стефан.

— У меня к ним много вопросов, и что-то мне подсказывает, что они знают ответы на них.

— Их никто никогда не видел! С чего ты решил, что тебя они примут?

— Не меня одного. Мы пойдем с Эстой. Наш брак — это плод их трудов, и я не исключаю такой возможности, что они все знали наперед.

— "Хозяин энергий…" — тихо повторила Сафелия.

— Что с тобой, сестра?

— Я где-то это уже слышала, но только не могу вспомнить, где.

— Если вспомнишь, скажи нам.

— "Хозяин энергий…" Ваши татуировки. Вы ведь оба не знаете, что это значит. Может, те существа испугались Эсты только потому, что увидели татуировку на ее теле?

Все задумались над неожиданным предположением Сафелии.

— Тогда у нас с Эстой дорога одна: Совет Всевидящих. Сегодня же вечером мы улетаем на Доннару. Нужно переговорить с отцом и постараться убедить его в серьезности происходящего. Камилли?

— Я полечу только с Назефри.

— Я не могу сейчас оставить дядю. И поскольку Стефан нам не особо верит, а комиссия, насколько я поняла, уже прибыла на Олманию, мое присутствие здесь необходимо.

— Тогда я останусь здесь, — ответил Камилли, складывая руки на груди.

Стефан, Сафелия и Назефри уставились на Камилли.

— Ты должен лететь с ними, Камилли. Я сама справлюсь, а тебе лучше поддержать брата.

— Я остаюсь здесь, — четко повторил Камилли и посмотрел на нее с таким укором, что девушка в первый раз в жизни решила промолчать.

Теперь Стефан и Сафелия не сводили глаз с Назефри.

— У меня что, дерево на голове растет?

Тогда они повернулись к Камилли.

— Я женился на твоей кузине, Стефан.

— На Назефри?

— А что, у тебя есть еще кузины?

— О, мой Бог! — Стефан схватился за голову.

— Ты не рад, братик?

— Я рад тому, что теперь вся ответственность за тебя и твои поступки ляжет на плечи Камилли. Но, черт побери, Таини только сегодня утром прилетел! Что мы скажем ему?

— Ничего не скажем, — спокойно произнесла сестра. — Он и двух дней не протянет, что уж говорить про недели.

— Если я увижу тебя в компании этого хлыща, пеняй на себя, дорогая жена.

— Это смешно!

— Если Вы не можете ему сказать, я сделаю это сам.

— И очернишь мою семью тайным браком?

— Она права, Камилли. Слухи о беспутстве моей сестры нам сейчас ни к чему.

— Ты считаешь, что брак со мной — это "беспудство"? — обратился он к жене.

Назефри отвернулась, ничего не ответив.

— Отлично! Тогда делай, что хочешь! Когда твое мнение об этом измениться, ты знаешь, на какой планете меня найти!!! — с этими словами он вылетел из зала совещаний, где они собрались, и ушел в неизвестном направлении.

— Он доннариец, Назефри, ему сложно это понять, — попыталась успокоить ее Эста. — Поговори с ним.

Назефри тихо поднялась со своего места и покинула зал вслед за мужем. Она не видела его больше в этот день. Обида затуманила разум, и это ни к чему хорошему не привело.

За все время перелета с Олмании на Доннару, Камилли настойчиво избегал любых упоминаний о его ссоре с Назефри. После прибытия на родную планету, никто из ребят не удосужился проверить электронные послания с Олмании. Все слишком были заняты дебатами с Фуиджи, и совершенно не предусмотрели тот вариант, что где-то на другом конце Вселенной могло произойти что-нибудь ужасное.

Вечером, после отбытия корабля с Эстой, Камилли и Сафелией на борту, Науб пригласил свою племянницу на приватный разговор в зал совещаний. Назефри подсознательно ожидала, что этот официальный жест добром для нее не кончится. Но она постаралась отбросить негативные мысли в сторону и явилась на встречу в назначенный час.

Науб выглядел совершенно спокойным, и в его облике ничего не предвещало беды, но когда он заговорил, она поняла: такой ледяной тон может свидетельствовать лишь об одном: дядя знает все о ее браке и не он один…

— Назефри, присядь, пожалуйста.