Раб сердец - Александр Лукьянов

Когда Бран объяснил Ждану положение, тот велел немедля трубить подъем и выступать. У посёлка Затока, что лежит на самом берегу Рунского моря Рать построилась в боевые порядки. Солнце поднялось высоко, его лучи согревали окрестные равнины, фруктовые сады, желтеющие нивы, воажные луга. Пехоту Ждан поставил в шахматном порядке. Всадников-чертей Шайхара и ангмарцев Ингхеля направил через поля и сады: одних — налево; других в правую сторону. Ждан Ратник приказал им отойти подальше и тщательно спрятаться, а когда битва достигнет наибольшего накала, не дав лешелюбам понять в чём дело, окружить их и атаковать с боков и сзади.

Так что лешелюбские войска с крайне неприятным для себя изумлением внезапно наткнулись на развёрнутую и готовую к бою Рать Братства. Но следует отдать должное их предводителю Мухорю Игреничу — он не растерялся. Он тотчас повелел воинам остановиться, рассыпаться цепью, удлиняя строй, желая избежать возможного окружения своего воинства. Невзирая на путаницу и суету, всегда сопутствующие быстрому вступлению в бой, все приказания Мухоря были выполнены скоро и правильно.

— А не дурак этот Игренич. — процедил сквозь зубы Бран, наблюдавший с холма за приготовлениями к сражению. — Совсем не дурак. Ну да ничего, посмотрим ещё, чья возьмёт.

Ждан вскочил на крепкого вороного коня и распорядился барабанщикам бить атаку беглым шагом, чтобы напасть на врага, пока тот не успел завершить построение.

Оба войска издав древний боевой клич рунских витязей: «Кр-рови!» обрушились друг на друга. Раздался зловещий грохот от ударов по щитам, лязг мечей и топоров, крики сражающихся. Битва шла около получаса с равным озлоблением и равной отвагой. Однако бойцы Мухоря не смогли противиться страшному натиску повстанцев. И как только они дрогнули, из засады вынеслись всадники на варгах Шайхара и вышли стройными рядами ангмарцы с копьями наперевес. Лешелюбские полки были окружены, их ряды смешались, бросились в беспорядке бежать. Сначала их бросилась преследовать пехота Братства, которая, врубаясь в ряды удирающих лешелюбов, истребляла их. Однако бросавшие на бегу оружие вояки Крысеня и Головастика проявили такую прыть, что оставили преследователей далеко позади. Тогда Ждан подал знак наездникам Шайхара, воющие варги кинулась во весь опор за толпами беглецов, а черти принялась рубить бегущих изогнутыми мечами.

Около полусотни лешелюбов сомкнулись в круг и быстро пали, в том числе — Мухорь Игренич.

Неудивительно, что в Мохне, получив известие об этих событиях, назвали их не «боем под Белгородом», а «резней у Белгорода».

На следующий день Рать вступила в Белгород-У-Залива.

Ужин в Белгородской крепости затянулся. Ласуня изнемогала на кухне. Перепить-переесть широкоплечих длиннобородых коротышек-робов не стоило пытаться. Бран с учениками и не пробовали. Они наелись и теперь терпеливо сидели по одну сторону стола. А по другую, напротив, десять робских старейшин, похожих, словно близнецы, неутомимо двигали челюстями. Были умяты каша с бараньим боком, гусятина, соленья, тушёные овощи. Опустевали тарелки с рыбой и солёной редькой.

Никто из Учеников доселе никогда не видел подземных кузнецов и потому перед ужином все получили строжайшие наставления Брана.

— Не пялиться! — рассекал он воздух указательным пальцем. — Робы страсть как не любят, когда их разглядывают сверху вниз. Держитесь вежливо и дружелюбно.

Но когда к бадье пива Ласуня подала пряное печенье в чаше, больше напоминающей таз и Глауф издал в густую рыжую бороду довольное урчание, Видимир Обстоятельный оторопело помотал головой. Глауф наметил это, однако лишь ухмыльнулся.

— Кто хорошо ест, парень, — пророкотал верховный старейшина робов, — тот славно работает!

Бран одобрительно кивнул.

Наконец, робы с благодарственными кивками стали откидываться на спинки потрескивавших под их тяжестью кресел.

— Благодарим хозяев за обильное и вкусное угощение. — сказал Глауф. — Заглянете в Подгорье — в долгу не останемся.

— Это мы признательны многоуважаемым старейшинам за ваш визит. Несказанно рады видеть вас. — церемонно произнёс Бран. — Но, очевидно, почтенные старейшины озадачены настойчивостью, с которой их зазывали в гости?

— В общем-то — нет! — глазки Глауфа утонули в сетке морщин. В сочетании с встопорщившейся бородой это означало, что роб расплылся в улыбке. — Полагаем, почтенный Бран заведёт речь о торговых договорах?

Бран встал и поклонился. Мста про себя отметила, что Учитель это сделал главным образом для того, чтобы скрыть насмешливую искорку в глазах. Когда же он выпрямился и развёл руками, лицо его ничего кроме изумления не выражало.

— Я просто поражён проницательностью предводителя Глауфа. Всё обстоит именно так. Вам известно, что Братство ведёт многотрудную войну…

— Это ваши дела. — коротко и сухо заметил старейшина Хьонхист. — И мы в них никогда не вмешаемся.

Глауф искоса глянул на него.

— Конечно, конечно. — поспешил согласиться Бран. — Однако, кто вам может запретить торговать? Просто продавать то, что нам нужно.

Хьонхист открыл было рот, но Глауф опередил его: — Речь, конечно, об оружии?

Бран неопределённо пожал плечами.

— А взамен будут предложены…

— «Обильно и вкусно» — послышалось мне из уст почтенного Глауфа? Гм… Вяленые мясо и рыба. Сыр и мука. Сушеные овощи и фрукты. Сахар и крупы.

— А вино и пиво? — придирчиво вопросил Хьонхист. Глауф вновь метнул в его сторону быстрый колючий взгляд.

— Какое вино, какое пиво! — воскликнул Бран и Мста готова была поклясться, что он ждал этого вопроса. — Сколько надо их выпить такому крепкому созданию как роб, чтобы хоть чуть-чуть возвеселиться духом?! Можем предложить нечто получше. Эй, подайте дорогим гостям огневухи!

— Что за штука? — спросил старейшина Хорса.

— Сейчас увидите.

Стрёма Кулак, коварно ухмыляясь внёс стеклянную бутыль с мутноватой жидкостью, бережно налил кубок почти до краёв, поднёс к кубку зажжённую от факела лучину. Поражённые робы загомонили: по поверхности жидкости заплясало зеленоватое пламя.

— Ну, горящую её, конечно, пить нельзя. — Бран осторожно прикрыл тарелкой кубок, снова снял её, огня как не бывало. — А теперь отведайте, почтенные старейшины!

Воцарилась тягостная тишина.

— Неужто опасаетесь?! — изумился Бран. — Какой нам смысл злоумышлять против тех, кого хотим видеть добрыми соседями? Вот смотрите.

Он пригубил напиток и поморщился: — Нет, я слишком слаб для огневухи, не хочу оказаться пол столом.