Умеешь хранить секреты? (СИ) - Муравская Ирина

Но, наверное, пора закончить эту игру в прятки. Музыка ― это свобода. Это то, чем она хочет заниматься и что действительно любит. То, что помогает ей быть собой. Это мир на контрасте. Всплеск эмоций. Взрыв красок. Неисчерпаемое вдохновение. Делающее её счастливой любимое дело, в конце концов. А любимое дело не должно портить жизнь и ставить запреты.

― Олег будет в восторге, ― продолжала размышлять Бабочка, вытягивая губки уточкой. ― Ты знаешь, что у него в шкафчике теперь висит твоя фотка? Он пообещал всем, что сможет затащить тебя в… ну ты поняла.

― Как мило, ― скривилась Вишня. ― Я подарю ему губозакаточную машинку.

― Да все парни на потоке теперь об этом мечтают.

― Идея вернуться нравится мне всё меньше и меньше…

― Зато Кира тебе рада точно не будет. Твоё отсутствие ей за радость. Она тут на днях умудрилась… ― Веня предупреждающе крякнул. Бабочка торопливо прикусила язычок, но было поздно. ― Ой… Этого не стоит рассказывать, да?

Вишня напряглась.

― Ну почему. Рассказывай, раз уж начала.

― Да и нечего рассказать… Просто она прям активно решила взяться за Марка. Наверное, подумала, что раз вы расстались, то он сейчас будет более сговорчив.

Противный червячок закопошился где-то в районе рёбер.

― И?

― И всё.

― И почему мне не стоило это рассказывать?

Бабочка очень заинтересовалась своими золотыми наручными часиками, украшенными сапфирами и бриллиантами.

― Вдруг тебе было бы неприятно.

― Бабочка. Ты не умеешь врать. Во от слова вообще. Говори.

― Да там ерунда. Ничего особенного…

― БАБОЧКА!

Подружка обречённо вздохнула.

― Его с Кирой застали в мужской раздевалке. После бассейна. Подробностей не знаю, честно. Просто разговоры ходят и всё.

― Ясно, ― только и ответила Вишня. Червячок дрогнул в неопределённости.

Нет. На самом деле, ей слабо верилось в то, что что-то там могло быть. Процентов на девяносто где-то. Но ведь оставались злосчастные десять. Кто знает… Кира давно вьётся вокруг Марка, а он сейчас одинок и возможно, обижен. Слово за слово и может… Бр-р-р… Нет. Не нужно раньше времени делать выводы. Ни к чему хорошему это не приведёт.

― Вы его, кстати, не видели? ― спросила она.

Ответ оказался совсем уж неутешительным.

― Так он вроде такси заказывал. Они с Кариной, домой поехали, наверное.

Багрова поникла окончательно. Как-то разом перестало всё радовать. И вечер. И люди вокруг. И красивое коктейльное платье, переливающееся перламутром в унисон с серёжками. И уж, конечно, приглашённая запечатлеть культурное мероприятие корреспонденция. От Вишни требовалось без конца улыбаться и каждые десять минут фотографироваться с совершенно ненужными ей людьми. Но какой тут улыбаться?

Всё удовольствие было отравлено и оседало на языке неприятным налётом. Хотелось убежать домой, сбросить с себя это злосчастное платье, спрятаться в ванной, свернуться калачиком и жалеть себя под шум льющейся воды. В последние недели она часто так делала. Помогает хорошенько выплакаться втайне от всех.

Полчаса, час… Вечеринка продолжалась. Народ потихоньку разбредался, но основная масса ещё веселилась. Когда же её отпустят? Сколько ещё нужно изображать из себя вежливую и счастливую? Выпитые бокалы с шампанским медленно увеличивались. Вишня допивала уже, кажется, пятый, но опьянение всё не приходило. Наверное, из-за того, что она не давала себе расслабиться.

В какой-то момент фоновый шум и громкий смех перебила неуверенная музыка. Чуткий слух Вишни сразу уловил фальшь. Она забегала взглядом по залу, ища источник, и от удивления едва не выронила бокал. Поймать его удалось в последний момент, но при этом сладкие остатки оказались на руках и туфлях.

Никто этого не заметил. Внимание присутствующих переключил на себя Марк, неумело стискивающий старенького вида гитару, обклеенную повидавшими виды наклейками, и перебирающий по струнам. Выходило корявенько, но Багрова с удивлением узнала мотив к собственной песне. Её последней. Вот только слова были изменены.

― Ты говоришь, что мы глупо расстались, ― медленно приближаясь к ней, запел вдруг Исаев.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Я с тобой согласен, и раз ты предлагаешь,

Давай попробуем снова.

Но даже если бы ты не предложила,

― Я предложил бы это сам. Ведь мне так паршиво без тебя, ― Марк скривился, сам собой недовольный. ― Да, рифма, это не моё.

― Музыка тоже, ― сдерживая нервный смех, покачала головой тронутая до глубины души Вишня, отставляя пустой бокал на столик и незаметно вытирая мокрые руки об дорогущий наряд. ― Каждый должен заниматься своим делом.

― Моё дело без тебя не вяжется.

Женское сердечко приятно ёкнуло. Разочарование стремительно сменялось восторгом.

― Что это только что было?

― Серенада. Не похоже? Согласен, больше напоминает вой кошачьего оркестра, ― Исаев вопросительно оглянулся на гостей. ― Кто-нибудь, надеюсь, заснял этот позор? Потому что повторить я уже не смогу.

― Не волнуйся. Твоё унижение отныне и навечно в моём телефоне. Продолжай, ― показала ему «окей» большим и указательным пальцами Полина, стоя с вскинутым смартфоном и корча лицо, словно пыталась что-то выковырять из зубов.

Последние минут десять Абрамова как не в себя утилизировала все мясные нарезки, что были на столах, вообще не смущаясь и воруя их у других из-под носа. Правда жадность быстро ей аукнулась и после она долго отплёвывалась в чью-то тарелку говяжьим языком. Само мясо Полина любила, а вот внутренности ненавидела до тошноты.

― Отлично, ― довольный ответом Марк опустил гитару.

Вишня непонимающе покачала головой.

― Что ты делаешь?

― Ну… я подмочил тебе репутацию тем видео. Вот, исправляю ситуацию. Уверен, в данный момент я смотрюсь куда более нелепо.

― …

― Это я пытаюсь принести свои извинения, если ты не поняла. И публичное признание. Чтобы все знали, что я тебя люблю, ― последние три слова были произнесены особенно громко, намеренно привлекая внимание присутствующих. Без надобности. Журналисты и так уже торопливо строчили что-то в блокнотиках, ослепляя их вспышками фотоаппаратов. ― Прости. Я без цветов. Не было времени, ― кивок на инструмент. ― И так боялся, что опоздаю. Пятница, вечер. В городе пробки.

― Откуда гитара?

― Одолжил у знакомого. Но это неважно. Важно, что я хочу быть с тобой. Важно, что у меня без тебя даже голова нормально не работает. Я не могу ни на чём сосредоточиться, ― Исаев сделал красноречивый жест рукой у лица, олицетворяющий что-то вроде большого бума. ― Все мысли сводятся к тебе. Так что если я всё-таки сдам экзамены, это весьма меня удивит.

Вот это признание. Романтичней и не придумаешь.

― Я тебе уже говорила. Мистерия не даст нам…

― Мистерия меня не волнует. Я влюбился в девушку, которую встретил в мужском туалете в аэропорту. И мне нужна она.

Червячок, сидящий внутри, восторженно улюлюкнул, танцуя в недрах желудка ламбаду, но вспомнил о недавней новости и сердито заёрзал.

― Я тут узнала про раздевалку и Киру…

Марк без особого воодушевления кивнул.

― Я догадывался, что мимо эта новость не пройдет. Сразу отвечу: ничего. Ничего не было и ничего не могло быть.

Червячок довольно мяукнул (МЯУКНУЛ??), свернулся клубочком и лёг отдохнуть. Он был удовлетворён ответом и счастлив. И Вишня была счастлива. Ни сомнений, ни лишних мыслей, ни стеснения перед собравшейся кучкой любопытных. Их для неё не было. Был только Марк и его улыбающиеся васильки. Вот вроде сам он оставался серьёзным, даже напряжённым в ожидании ответа, а глаза при этом задорно смеялись.

― Поцелуй меня, ― попросила она.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Улыбка во взгляде на мгновение сменилась недоверием, но затем загорелась ещё ярче.

― Если пообещаешь, что не дашь пощёчину.

Вишня не стала ничего обещать, и сама притянула его к себе за ворот футболки. Поцеловать. Скорее поцеловать. И не отпускать. Кто-то точно аплодировал, но посторонние звуки были в этот момент не существенны. Был лишь Исаев, его запах, долгожданный поцелуй и сильные объятия. Одной рукой. Вторая держала гитару.