В сетях шпионажа, или «Час крокодила» - Александр Александрович Резванцев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Никаноров был опытным переговорщиком, и если бы дурацкая пуля туземного дикаря Ширвани не оборвала его жизнь до того, как он приступил к выполнению задания, то, возможно, дальнейшие события развивались бы совсем по другому сценарию.
Когда в управлении узнали о гибели Никанорова, почти все офицеры отдела «ББ» уже были задействованы в планируемой операции. Оставался Сергей Казаринов. Его берегли для работы с особо ценными источниками, и к участию в боевых операциях он, как правило, не привлекался, что не давало никаких оснований для неуважительного отношения к нему со стороны коллег-чекистов. На то был свой резон. Смуглый, черноволосый, сухощавый, Казаринов походил на молодого горца. Он вырос в горском ауле, где отец заведовал больницей, и в совершенстве владел языком местного населения, знал его обычаи и прочие элементы ментальности. При себе Сергей имел документ прикрытия на имя лесничего Кадырова, и его появление в самых глухих уголках области ни у кого не вызывало подозрений. Дятлов решил послать Казаринова для ведения отвлекающих переговоров с Заурбековым не по дурости, а потому, что в отделе более не осталось достаточно опытных свободных сотрудников.
— Ничего с тобой не случится, — успокаивал он скорее себя, чем Сергея. — Муртаза знает, что его отец сидит у нас в подвале, и случись что с тобой, он может в единый миг остаться сироткой.
— Что я могу обещать им? — спросил Сергей.
— Ты можешь обещать им скорый и праведный советский суд с вышкой в конце приговора. У них у всех руки по локоть в крови. Поэтому ничего не обещай. Меньше говори, больше слушай. Внимательно записывай все их условия. Съезди в Бентарой якобы для того, чтобы посоветоваться по телефону с нефтегорским начальством. В общем, тяни время, бей по аутам. Твоя задача — продержаться сутки. И больше солидности, важности, спеси. Ты значительная персона, посол. А что пацан еще по виду, это, конечно, плохо. Хоть бы усы отпустил!
— Вы мне, товарищ капитан, какой-нибудь мандат дайте, коли я посол.
— А что? Неплохая мысль. Мандат для ведения переговоров мы тебе выпишем. И отправляйся сегодня же. До наступления темноты ты должен быть у Муртазы.
Когда Казаринов вышел, Дятлов подумал: «А хорошо, что у него ни жены, ни детей. На страшное дело идет парень. Ну что ж. Будем верить в его звезду».
В лагерь Заурбекова Сергей въехал на лошадке каурой масти, выделенной ему Бентаройским райотделом НКГБ. Оружия при нем не было, а была палка с прикрепленной к ней белой тряпицей. Вечерело. Бандитский бивак жил полнокровной жизнью. В нескольких огромных котлах варились, судя по запаху, баранье мясо и кукурузные початки. Вокруг костров сидел звероподобный, увешанный оружием разбойный люд. Каждый из воинов Аллаха занимался своим делом: кто ужинал, кто прочищал винтовку, кто чинил обувь, кто выжигал огнем костра вшей, забравшихся в складки одежды.
Посреди лагеря, под раскидистым тутовым деревом, стоял вагончик на колесах, в каких обычно живут механизаторы во время посевной и уборочной. Наверное, это и есть резиденция Муртазы, подумал Сергей. Правее, в просторной кошаре, разместилось, очевидно, ближайшее окружение главаря, его нукеры. Прочая шалупонь нашла пристанище в стогах сена под открытым небом. Полевой стан животноводческой бригады колхоза имени Чапаева широким клином, протянувшимся в сторону гор, вдавался в непролазный кавказский лес. Только с севера к нему вплотную подступало еще не убранное кукурузное поле. На самом краю его стоял сожженный бандитами трактор. Рядом в луже солярки валялась опрокинутая железная бочка.
Сергей подъехал к одному из костров.
— Ты кто такой? — спросили его.
— Чрезвычайный и полномочный посол из Нефтегорска. Направлен для ведения переговоров с Муртазой, — ответил Сергей на их языке.
Бандиты заржали.
— Разве посол такой бывает? Ты бы бороду приклеил да папаху надел или чалму. А свита твоя где?
Но тут прозвучал вопрос, который заставил всех утихнуть:
— Если ты из Нефтегорска, то скажи, как там насчет амнистии для нас. Слышно что-нибудь?
— Решение об амнистии принимает Москва, — пояснил Сергей. — Однако в зависимости от вашего поведения мы можем направить в Москву предложения об амнистировании участников бандповстанческого движения.
— Кто это «мы»?
— Мы — это советская власть.
— А ну-ка слезай со своей кобылы и иди сюда! — повелительным тоном приказали Сергею сзади.
Он оглянулся. В дверном проеме вагончика стоял рыжий детина лет сорока, в высокой папахе, надвинутой на лоб. Густая черная борода с редкой проседью прикрывала почти всю его широченную грудь. Это и был Муртаза Заурбеков, в прошлом главный агроном колхоза имени Чапаева, а ныне головорез и погромщик, известный всему Северному Кавказу. Сергей без суеты спешился, передал поводья и белый флаг одному из бандитов и не спеша пошел к вагончику.
— С чем пожаловал?
Сергей протянул Заурбекову мандат.
— Ах вот оно что! НКГБ! Надо же! Ну, заходи, гостем будешь… Эй, люди! Подайте-ка нам сюда что-нибудь поужинать!
Муртаза усадил Сергея за стол, а сам сел напротив.
— Тебе сколько лет?
— Двадцать три.
— Я бы больше двадцати не дал. Что, у вас не нашлось человека посолиднее для такого серьезного дела?
— Какое у тебя было звание в Красной армии, Муртаза?
— Ну, лейтенант запаса.
— Вот и я лейтенант.
— Ты шути да меру знай. Я командир повстанческой бригады имени имама Шамиля. Комбриг, как минимум.
В бригаде Заурбекова даже в лучшие времена было не более трехсот сабель. Теперь же оставалось человек семьдесят.
— Комбригов давно отменили.
— Значит, я полковник, а то и генерал. Знаешь что, давай мы будем говорить с тобой по-русски. Мои нукеры почти все из горных аулов. Вашего языка они не знают.
— По-русски так по-русски.
Принесли ужин: вареную баранину, вареные кусочки теста, похожие на галушки, да крепкую чесночную приправу — все в отдельных мисках.
— Может выпьешь?
— На работе не пью.
— Ну а мне Аллах не велит.
Мясо и галушки брали руками, обмакивали в соус и отправляли в рот. Лакомясь национальной стряпней, Сергей подумал, что продукты, награбленные в колхозе, ничуть не хуже, а может быть, даже и вкуснее яств, купленных в лучшем гастрономе. Одновременно он украдкой разглядывал Муртазу, главным образам его лицо, хорошо знакомое по фотографиям, имевшимся в оперативном деле. Это было, собственно, и не лицо, а совершенно круглая прохиндейская рожа, и если бы не волевые складки у рта да волчьи огоньки в глазах, то обладатель этой рожи вполне сошел бы за доброго торговца лавашами с бентаройского рынка. Типичный кавказский лидер, думал Сергей, впрочем, если его побрить, и выстирать с мылом, да нахлобучить сверху шляпу
