Песнь Бернадетте - Франц Верфель

— Вот и ты, бессовестная авантюристка! — ревет он, стремясь запугать девочку до полусмерти.

— Да, сударь, это я, — отвечает Бернадетта со всем хладнокровием, на которое еще способна.

— Теперь ты отправишься в тюрьму, моя милая, никакой Бог тебя не спасет! С хождением в Грот будет покончено раз и навсегда! Не сможешь же ты принимать свою Даму за тюремными запорами?

Бернадетта чуть заметно улыбается и говорит буквально следующее:

— Que soi presto. Boutami, è qué sia soulido e piu ciabado e quem desca-perei…

Что означает:

— Я готова. Только пусть стены будут покрепче и окна с решетками, а не то я убегу…

Следователь просто столбенеет от подобной самоуверенности, которую считает чудовищной дерзостью. Затем вскакивает, хватает девочку за плечи и трясет ее:

— Куда ты дела луидор?

Бернадетта глядит на него темными глазами с поволокой так простодушно, что он поневоле отводит взгляд.

— Что такое луидор, объясните мне, пожалуйста! — просит она.

— Золотая монета, которую вы получили от приезжего господина!

— Мы ничего у него не брали, ни я, ни родители, — спокойно отвечает Бернадетта.

Тут и нужно было бы прервать первый допрос. Но ведь прокурор не пожелал самолично руководить этой позорной комедией. А Бернадетте удалось полностью вывести следователя Рива из равновесия.

— Ты в самом деле можешь свести человека с ума, бессовестная! — кричит он, размахивая колокольчиком, и велит вошедшему слуге привести на перекрестный допрос чету Субиру. Опять непростительная ошибка, на этот раз даже с формальной стороны. Жена и муж Субиру держатся неплохо. Прирожденное достоинство бывшего мельника ввергает Рива в сомнение. Из всех ответов, которые он получает, явствует их невинность. И тут Рив допускает самую серьезную ошибку из всех ошибок этого дня. Он приоткрывает участие суда в подлом заговоре, приказав позвать в залу клетчатого провокатора. Провокатор имеет настолько жалкий вид, что даже неизощренный разум супругов Субиру мгновенно постигает, какую гнусную игру с ними затеяли. Риву самому так стыдно, что хочется убежать, и он втайне обрушивает яростные проклятия на голову Дютура. В конце концов он кричит:

— Но кто-то же должен был взять этот луидор? Кто, кроме вас, был в комнате?

— Моя сестра Мария и оба мальчика, — медленно и задумчиво отвечает Бернадетта.

— Сюда их всех! — приказывает следователь Рив.

Жан Мари сразу сознается и извлекает из кармана луидор.

— Он лежал на скамеечке. Я хотел его отдать мамочке, — плаксиво оправдывается он.

И тут происходит нечто, чего никто не мог ожидать от отрешенной и погруженной в себя ясновидицы. Ее лицо вдруг заливается краской до корней волос и делается грубым и энергичным, как у тети Бернарды. Размеренной поступью она подходит к младшему брату и отвешивает ему такую пощечину, что он с воем отлетает назад. Одновременно она выхватывает у него луидор и швыряет его провокатору, как не подлежащий отмене смертный приговор. Все это она проделывает так быстро, так напористо и самовластно, что следователю не остается ничего иного, как покорно объявить об окончании дела.

— Все убирайтесь к черту! — рычит он. — Чтобы духу вашего здесь не было!

Перед зданием суда семью Субиру встречает плотная толпа, которая с победными криками провожает их до кашо. Вред, который неосторожно причинил себе государственный резон, поистине трудно измерить. С наступлением темноты в квартирах прокурора, комиссара полиции и следователя разбивают окна. В четыре часа от площади Маркадаль отходит почтовая карета в Тарб. «Английский миллионер» и пекарь Мезонгрос — единственные ее пассажиры. На полдороге между Лурдом и Бартресом Дутрелу делает остановку. Антуан Николо, Бурьет и два здоровых каменотеса уже ждут. Крупно-клетчатого на руках выносят из кареты и осторожно укладывают на кучу щебенки лицом вниз. Антуан снимает с себя широкий ремень, а заодно осматривает и дубинку, принесенную на всякий случай. Право на первый удар принадлежит ему. Мезонгрос, любитель простонародных увеселений, подогревает присутствующих одобрительными возгласами. Дутрелу с трубкой во рту дает советы по ходу дела. Англичанин верещит тонким визгливым голосом:

— Ставлю вас в известность, что это нанесение тяжких увечий, что это убийство…

— Мы уж знаем, толстяк, ты в законах дока, — смеется Антуан, меж тем как один из каменотесов аккуратно разрезает ножом плотную ткань на спине клетчатого. — Будь спокоен, с судом мы договоримся.

Затем в воздухе начинает свистеть ремень. После завершения дела «миллионера», чей роскошный костюм свисает клочьями, снова грузят в карету. Вокруг опять воцаряется тишина. У Антуана и его товарищей превосходное настроение. Они уверены, что никакой Дютур и никакой Жакоме не осмелятся привлечь их к ответу.

Глава двадцать четвертая

РЕБЕНОК БУГУГОРТ

Кроме Луи Бурьета, есть в Лурде и еще один человек, чьи мысли постоянно прикованы к источнику. Это мэр Лакаде лично. В противоположность вовлеченным в игру государственным чиновникам он смотрит на дело более беспристрастно и к тому же обладает недюжинным коммерческим нюхом. Сам не зная почему, мэр теперь не так уж огорчен многочисленными поражениями государственных инстанций, хоть это и означает победу Дамы, которая может быть столь же опасной для города, как и для государства. Подсознательно Лакаде чувствует, что ослабление государственной власти может в решающий момент способствовать усилению его собственных позиций. Лакаде думает о будущем. Из-за хорошего аппетита и плохого пищеварения он часто мучается бессонницей. Долгими ночами он задает себе один вопрос: почему Тиврье, мэр Виши, с тех пор как император стал ездить туда на лечение, зарабатывает сотни тысяч на продаже местной минеральной воды? Эти источники, где бы они ни вытекали из скал, все примерно одинаковы. Что в Виши, что в Гаварни или Котре, кто их различит? Профессора за соответствующий гонорар напишут положительное заключение. У Лакаде большой опыт, он много повидал за свои шестьдесят лет. Он знает этот мир. Знает, что обожествляемая наука, если доходит до дела, легко становится содержанкой жадного предпринимательского духа. Почему то, что возможно в Виши, невозможно в Лурде? Профессора дадут благоприятное заключение, где будет написано, что в лурдской воде растворены такие-то и такие-то активные химические вещества, способствующие ликвидации повышенной кислотности, избавлению от камней в почках, ревматизма, подагры, болезни печени и сердечной недостаточности. Почему Лакаде не может достичь того же, чего достиг Тиврье? Предпринимательский дух мэра возрастает и смелеет с каждым днем. Он находит, что случай с Бернадеттой, соответствующим образом поданный, для его целей не так уж бесполезен. Происхождение многих известных европейских курортов связано с какой-нибудь легендой. Лакаде уже грезит о рекламном проспекте тиражом в сто тысяч экземпляров, который он будет распространять. Человек, владеющий пером, вроде Гиацинта де Лафита, мог бы написать для него трогательную историю о бедной девочке, которая наделена даром чуять воду и по велению внутреннего голоса и видения открывает в скале и выводит наружу замечательный целебный источник Массабьель. Наука благословляет это открытие. И то, что было вначале простым суеверием мечтательного народа, становится торжеством трезвого прогресса. Ни Виши, ни Котре с Гаварни не смогут похвалиться таким выдающимся проспектом.

Как всякий хороший предприниматель, Лакаде до поры до времени держит свои планы в секрете. Меньше всего об этом следует знать государству, которое может выдвинуть возражения против капиталистической эксплуатации целебных источников. Но, к счастью, и Трущобная гора, и прилегающая к ней территория по обе стороны дороги на Тарб находятся во владении городской общины. Земли старого Лафита, который также не лишен предпринимательской жилки, доходят только до острова Шале, а государственные владения начинаются лишь на том берегу Гава. Других конкурентов, по мнению Лакаде, нет. Правда, к делу следует приступить осторожно, подождать, пока пройдет увлечение чудесами, не делать роковых ошибок, подобно Дютуру и Жакоме. Примерно через год, вероятно, можно будет основать совместно с почтмейстером Казенавом и несколькими подставными лицами «Курортное акционерное общество Лурда» и начать выпуск акций.

Лакаде тайно посылает в Грот обоих своих помощников, Куррежа и Капдевиля, чтобы они принесли ему несколько бутылок воды из нового источника. Вкус воды его разочаровывает. Шипучий углекислый газ, делающий воду любимым столовым напитком, в ней совершенно не ощущается. Профессорам придется обратить этот недостаток в достоинство. Лакаде уже готов считать углекислый газ вредным для здоровья, вызывающим осложнения и разного рода опухоли. Тайная инспекция источника городским специалистом по водоснабжению, напротив, дала превосходный результат. Источник достаточно мощный, примерно на сто двадцать две тысячи литров воды в день. Этого вполне достаточно, чтобы разбогатеть не меньше, чем разбогател мэр Тиврье.