Мир Гаора. Коррант. 3 книга - Татьяна Николаевна Зубачева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— У тебя сигареты лишней нету?
Седой усмехнулся, разглядывая смущённое лицо парнишки из литейного цеха.
— Сигареты лишними не бывают. Выдача была позавчера. Скурить ты не мог успеть.
Мгновенно собравшиеся слушатели заржали.
— Так куда дел?
Немедленно посыпались предположения.
— Девок охмурял.
— Долги раздал.
— В унитаз спустил.
— А это-то зачем? — удивился Седой.
— А по дурости! — старший литейной бригады влепил парнишке лёгкий подзатыльник. — Перетерпи, чуня, а то будешь до печки в долгах ходить.
Парнишка шмыгнул носом и, не посмев спорить, отошёл.
В центральном проходе между двухъярусными койками Чалый мерился силой с Губачом из бригады грузчиков с первого рабочего двора. Встав спина к спине, они сцепились локтями и теперь пытались пересилить друг друга, нагнуться и поднять противника на себе. Вокруг азартно спорили на фишки, сигареты и пайковый хлеб.
Чеграш уломал всё-таки девчонку с третьего конвейера, и теперь они барахтались на его койке, накрывшись с головой одеялом. Зима и Гиря увлечённо играли в чёт-нечет с приятелями из второго сборочного.
Нет, никакие удовольствия отдельного жилого блока не стоят этого: свободного человеческого общения, возможности побыть среди своих. Так что его отказ был правилен.
Седой взял сигареты из тумбочки и пошёл курить. «А ведь Крайнтир с его глупыми амбициями, неумением ладить с людьми, подчёркнутым высокомерием не то что декады, трёх дней не продержался бы в рабской камере — весело подумал Седой, вставая в общий круг курильщиков, — придавили бы ночью, или ещё как». На заводе много возможностей для случайной, но тщательно подготовленной смерти.
Когда он вернулся в спальню, девчонки уже не было, а Чеграш голышом лежал поверх одеяла, отдыхая. Зима и Гиря сосредоточенно делили свой выигрыш. Чалого не было.
— К своей пошёл, — сказал Чеграш Седому, когда тот убирал сигареты в тумбочку и раздевался.
Седой кивнул.
— Вставай, в душ пойдём, чтоб до отбоя успеть.
— Ага, — Чеграш рывком соскочил с койки, — парни, айда.
— Идём.
Ежедневный душ, если позволяли условия, был тем немногим из прежней жизни, что Седой упорно сохранял. И парни, подражавшие ему во всём, переняли и эту его привычку. Остальные мылись кто раз в декаду, кто чуть чаще, но каждый день только их пятёрка. Поэтому двадцати рожков в душевой на сто человек в принципе хватало.
Они уже заканчивали мыться, когда в душевую влетел Чалый. Его встретили гоготом, шутками и подначками. Чалый сильно взматерел за последний год и сквозь решётку пролезать, как раньше, не мог. Чеграш ещё мог, но с натугой. Поэтому все свои проблемы с девчонками они решали после ужина или откладывали на выходной. Гиря всегда был увесистым и широким, но умел уладить так, что лазили к нему. И только Зима, самый молодой, почти каждую ночь, если, конечно, надзиратели были не сволочи и сами дрыхли, после отбоя отправлялся гулять по спальням.
К утру Седой окончательно убедил себя, что никаких изменений в его жизни и жизни парней не будет. Вернее, если Главный сдержит слово и выполнит обещанное, изменения будут, но не концептуальные. Так… как, скажем, если вместо «чёрной» каши из гречки станут давать «белую» рисовую или выдадут комбинезоны другого цвета.
Подъем, умывание, заправка коек, завтрак. И по бригадам и цехам выход в холл на пересчёт и обыск. Всё, как всегда.
— Мастерская номер пятнадцать. Пятеро. Господин старший надзиратель.
— На обыск, лохмачи.
Всё обычно, всё, как всегда.
— Валите, волосатики.
Снова гудят под ногами чугунные ступеньки, вспыхивает на этажах свет, лязгают, отпираясь, решётки.
Обыск у входа на этаж. Пустой коридор с закрытыми дверями: свободные начинают на период позже.
Зевающий надзиратель уже ждёт их.
— Становитесь, обалдуи.
Обыск, проверка и вскрытие пломбы, открывается дверь.
— Заползайте, мать вашу…
Идущий последним Зима получает пинок сапогом пониже спины и влетает в мастерскую едва не падая, что приводит надзирателя в хорошее настроение. Он радостно ржёт и запирает за ними дверь, не попытавшись войти и ударить ещё кого-то, что у этой сволочи бывает частенько.
Седой встряхнул головой и оглядел их мастерскую.
— Так, парни, я сейчас перепишу записку, а вы заканчивайте модель. Чтобы было что к записке приложить.
— Ясно, Седой.
— Гиря, давай.
— Чеграш, мне лист а-пять достань.
— Держи.
Парни споро разобрали чертежи и незаконченные детали и разошлись по станкам. Кто что должен делать, они знали и в мелочной опеке не нуждались.
Седой взял чистые листы и сел за стол. Итак, если сказано в одиннадцать, то всё должно быть готово самое позднее к десяти. А лучше бы к девяти, к обычному времени появления на заводе Главного. Тот вполне мог, не заходя в свой кабинет, отправиться в обход по цехам и мастерским.
И когда в девять с небольшим надзиратель отпер их дверь, Седой удовлетворённо улыбнулся: успели! Но вместо Главного перед раскрытой дверью стояла тележка с большой картонной коробкой. Надзиратель проверил печать и кивнул им.
— Забирайте.
Чалый и Чеграш втащили коробку в мастерскую, дверь захлопнулась, и было слышно, как грузчики бодро уволокли опустевшую тележку.
— И чо это, Седой?
Седой тоже осмотрел пломбу, пришлёпнувшую листок с краткой и предельно вразумительной надписью: «В № 15» и подписью главного конструктора.
— Вскрываем, парни, — весело сказал Седой.
Неужели обещанное? Образцы согайнского оружия, их литература… Ну, тогда дело совсем по-другому пойдёт! Живём, парни!
Но он ошибся. Да, обещанное, но… Не совсем то. Литература, но комплект учебников для средней школы, как и просил, за последние три класса. Пачка тетрадей в клеточку и в линейку. Толстая пачка чертёжной бумаги, а к ней маленькая учебная чертёжная доска. Набор линеек, угольников, транспортиров и старая, потёртая, но с полным набором готовальня. Коробка чертёжных карандашей, шесть ручек и большой пузырёк чернил, ластики, коробка с цветными карандашами… Стол уже завален, а содержимое коробки всё не кончается. И в довершение всего, чтобы уж наповал — усмехнулся Седой — кофеварка, три жестяные банки с кофе, сахаром и сухими сливками и — с ума сойти! — маленький радиоприёмник.
— И это чо ж такое будет? — потрясённо выдохнул Чалый, оглядывая громоздившиеся на столе невиданные вещи.
— Жить будем! — весело ответил Седой. — Давайте, парни, надо разобрать, уложить и пристроить. Да, переноски у нас есть?
— Надо? Сделаем, — ухмыльнулся Зима.
На разборку, укладку и прочее ушло не меньше периода. К тому же Чалый раскрыл учебник по алгебре… и чтобы он от него оторвался и начал понимать окружающее, пришлось не просто отобрать учебник, а ещё уши ему натереть, как пьяному.
— Седой, а это зачем?
— Это радио, я рассказывал вам.
— Помним.
— И чо? Слушать будем?
— А рази можно?
— Раз нам дали,