Попугай с семью языками - Алехандро Ходоровский

отвалится. Проклятый пес! Сепеда сделал вид, что дает ему резкого тычка в бок, на самом же деле ударил слабо, стараясь, чтобы карабинеры этого не заметили: он не хотел казаться мягкотелым. Четвероногий, как и следовало ожидать, принял это за ласку и кинулся капитану на шею, залившись счастливым лаем. Тогда четверо рядовых решили, что настало время выразить Атрилю восхищение его подвигом, и принялись хлопать пса по спине и бокам с криками «гип-гип-ура!» и тому подобными. Капитан заколебался: рявкнуть на них или допустить послабление? В конце концов, пес уже взял след, им придется шагать не один день по ущелью, прежде чем попадется человеческое жилье… Лучше отпустить вожжи сейчас, чтобы потом покрепче их натянуть. Продвигаться придется быстро. Сепеда определил: два часа сна в сутки, не больше. Нужно настичь добычу, прежде чем правительство озаботится присылкой из Америки новой своры. «Прекратить возню! Смир-но! Прыгать!» И, отделавшись от Атриля, капитан повел своих солдат дальше. Полаивая от избытка рвения, пес скачками пробирался между глыбами. Вот он пропал в какой-то расщелине. И вдруг тишина — словно ему отрезали ножницами язык. Он вернулся, поджав хвост, прилип к хозяину, сел на задние лапы, поднял переднюю, снова стал камнем. «Что та.» Попайчик не закончил фразы: послышался топот копыт, грозный, как револьверные выстрелы.

Поднимая в воздух мелкие обломки камней, появился козел, размером с хорошего першерона. Святая Мария, заступница всех военных, не оставь нас! Длинная густая шерсть, измазанная глиной, черные рога острее любого клинка, могучий лоб, глухое дыхание и сверх всего — полный ненависти взгляд: кто не напустит в штаны при виде такого зверя? Незнакомцы вторглись в его владения и теперь, раздраженный уколами дождевых капель, он собирался прогнать наглецов. Попайчик хотел было спокойно скомандовать: «Спасайся кто может!», но голос его сорвался; охваченный паникой, он сложил левую руку лодочкой, вытянул ее вверх, сел на корточки рядом с окаменевшим Атрилем и впал в беспамятство. Теперь козел потерял его из виду и обратился против Тебянезвали номер первого, который ползком пытался забиться в какую-нибудь щель. Тщетно! Рога изничтожали его, пока под мундиром не осталось сплошное месиво без единой целой косточки.

Атриль, пользуясь этим, опустил лапу и стал карабкаться по узкой тропке. Попайчик, в свою очередь, ожил и полез следом за псом, держась за его хвост. Тебянезвали номер два, три и четыре, прыгая, как блохи, помчались назад, к казарме.

Козел заревел, заглушая шум ливня, и, задыхаясь от гнева, бешено понесся к капитану с собакой, словно летя по воздуху. Ни одно существо не могло преградить ему путь.

Сепеда и его верный спутник, добравшись до карниза, одновременно уселись на скалу, вытянув кверху один — руку, а другой — лапу. Рогатый преследователь остановился: будущая добыча бесследно исчезла. Только камни, ничего больше. Резко вильнув крупом, он повернулся и запрыгал вниз, в поисках других жертв. Попайчик с Атрилем помчались прочь.

Дойдя до вершины, капитан увидел вокруг себя один горы. Куда бежать? Этот мерзкий козел будет гнаться за ними до конца времен. А он, Сепеда, не может провести всю жизнь окаменевшим. Что, если помолиться святому Геге? Капитан сложил руки, встал на колени и прочел на память стихи Неруньи. Козел бросил в сторону говорящего камня убийственный взгляд. Ик! Попайчик вновь оцепенел: лучше стать насестом для грифов, чем котлетой. Но тут Атриль опустил лапу и стал неистово подкапываться под небольшую глыбу, чтобы послать ее в направлении скалы, балансировавшей над пропастью. Рогач, царапая землю, шумно задышал и бросился в атаку. Скала от удара покатилась вниз, увлекая за собой другие, тоже стоявшие неустойчиво. Лавина преградила дорогу козлу и заставила его отступить, ища, куда бы спрятаться. Горы задрожали — и весь склон обрушился. Животное оказалось погребенным под кремнистой массой.

Попайчик едва не заорал от радости, но мгновенно онемел. Лавина превратилась в плотину: воды, сбегавшие с недоступных вершин, затопляли ущелье. Когда они перехлестнут через край… Как он выполнит приказ Президента? Скоро беглецы станут утопленниками. С каким лицом он предстанет перед своим начальством? Надо забрать трупы — если не целиком, то хотя бы частично: палец, кусочек мяса, обрывок одежды. Он поглядел по сторонам, точно кто-то мог следить за ним, перекрестился, обнял Атриля, поцеловал в морду, приласкал и, зажав под мышкой, прыгнул на плывущий древесный ствол. Теперь он сидел верхом на бревне, уносимый головокружительным потоком. Оба, Атриль и капитан, громко выли: первый — от энтузиазма, второй — от боли в яйцах.

Подбородок, грудь, живот постепенно немели. Цикавило, видимо, собирается утащить их в подземное царство… Но нет! Они плыли меж горных хребтов бок о бок и вдруг — вспышка! — у них не осталось тел, имен, отличительных признаков. Развязка. Космический ураган. Цвет, форма, безумие, быстрота. Ни прошлого, ни будущего. Бесконечное сотворение. Спуск на адской скорости по лабиринту американских горок. Миллионы образов ежесекундно. Внешнее и внутреннее слились в одно. Они стали многоцветными сверкающими лентами, нотами мелодий, спиралями, криками, взрывами. Мелькают встречные лица, неясные, недоступные. Неуловимые проекции их сознания. Теперь они видели внутренним взором предметы, что превращались в горячечный бред. Они готовились к прыжку в другой мир. Безличные. Вечно сдавливаемые, в бешеном ритме, двумя плоскостями. Ни фундамента. Ни пространства. Разум, изливающийся потоком, отблески, гигантские своды, вселенские колеса, уносящие их к иным формам. Назад не податься. Да и куда? Теперь для них нет ни конца, ни начала, а только длительность, беспредельность вне времени, полная невозможность управлять собой, вековечное одиночество.

Шквал воды, исторгнутый ущельем, словно стрела могучим луком, упал на песок. Почва, объятая тысячелетней жаждой, впитала влагу до последней капли. Песчаная поверхность превратилась в желтоватое болото, которое извергло из себя со стоном наслаждения травяное море. Непонятно как, все очутились — стоя на ногах, обнаженные, покрытые слоем красной глины — посреди изумрудного луга.

Рука и Тотора, закопав крылья, повалились на зеленый ковер, неистово отмечая конец загадочного путешествия.

Но скоро оба встали и указали, куда идти. За пределами оазиса на многие километры расстилалась бесплодная пустыня. Еще два дня хода по раскаленной земле, пока не встретится первое поселение. Отряд минует его ночью и через день пути по каменистым горным тропкам прибудет в Редуксьон.

Тяжело вздыхая, беглецы поднялись с травы и зашагали дальше. Голод, усталость, боль в каждом суставе и сверх того — мучения от ссохшейся поверх кожи глины. Правда, глина эта заменяла им одежду, и это уменьшало страдания. Лаурель, несмотря на свои крепкие мускулы, двигался еле-еле, как во сне. Он и правда