Крик дьявола - Уилбур Смит

— У вас появились проблемы?

— Сплошь и рядом, — проворчал инженер, окидывая взглядом жаркое марево и мангровые заросли, стоячую черную воду и илистые берега. — Здесь ничего не работает — ни сварка, ни лебедки, ни даже люди, — в этой жарище все только гниет.

— Сколько времени вам еще потребуется?

— Не знаю, капитан. Сказать по правде — не имею представления.

Фон Кляйне не собирался на него давить. Если кто-то и мог вернуть «Блюхеру» мореходность, так это именно Лохткампер. Если он и спал, то это происходило здесь же на палубе — свернувшись, как пес на подстилке, выбившись из сил, всего пару часов, прямо на полу, среди скрежета и стонов лебедок, треска ослепительной сварки и оглушительного грохота клепальных молотов. После короткого отдыха он вставал, чтобы вновь руководить работой, сквернословя, угрожая, одобряя и подстегивая.

— Еще недели три, — неохотно предположил Лохткампер. — Может, месяц, если все так пойдет.

Они замолчали, продолжая стоять рядом — два абсолютно разных человека, сплоченных единой целью и чувством обоюдного уважения к профессиональным качествам друг друга.

Их внимание привлекло некое движение по протоке примерно в миле от них — к крейсеру возвращался один из катеров. Но из-за солидного груза он напоминал скирду. Катер медленно плыл против течения, настолько осев в воду, что до края бортов оставалось лишь несколько дюймов, груз высился наваленной на него кучей, поверх которой сидели около дюжины туземцев.

Фон Кляйне с Лохткампером наблюдали за его приближением.

— Меня сильно смущает эта мерзкая древесина, капитан. — Лохткампер вновь покачал большой нечесаной головой. — Она такая мягкая и от нее столько золы, что как бы она не забила топку.

— Других вариантов у нас нет, — напомнил фон Кляйне.

«Блюхер» входил в дельту Руфиджи с полупустыми угольными бункерами — запаса топлива хватило бы не более чем на четыре тысячи миль хода. Едва ли этого было достаточно, чтобы даже по прямой уйти за сорок пятый градус южной широты, где он мог бы пополнить запасы топлива и боеприпасов на плавучей базе «Эстер».

Запастись углем не представлялось ни малейшего шанса, и фон Кляйне наладил комиссара Фляйшера организовать с тысячу туземцев на заготовку дров в лесах верхней части дельты. Мобилизовав всю свою изобретательность, комиссар Фляйшер пытался любыми способами увильнуть от подобного занятия: он счел, что успешной доставкой стальных листов из Дар-эс-Салама полностью исчерпал свои возможные обязательства перед «Блюхером». Однако красноречие ему не помогло: из стального листа Лохткампер умудрился изготовить пару сотен примитивных топоров, а чтобы в процессе заготовки дров пылкий энтузиазм Фляйшера не угасал, фон Кляйне снарядил с ним вверх по реке лейтенанта Киллера.

Вот уже три недели катера «Блюхера» планомерно сновали вверх-вниз по реке, и к настоящему моменту им удалось перевезти около пятиста тонн дров. Проблема заключалась в отведении дополнительного места для хранения этого громоздкого груза после заполнения угольных бункеров.

— Скоро придется грузить на палубу, — пробормотал фон Кляйне. Лохткампер открыл было рот, чтобы как-то ответить, но тут прозвучал сигнал тревоги, и из громкоговорителя раздалось:

— Капитана — на мостик. Капитана — на мостик.

Развернувшись, фон Кляйне бросился на зов.

Возле трапа он столкнулся с одним из лейтенантов, и оба ухватились друг за друга, чтобы устоять на ногах.

— Капитан, самолет. Португальский. Летит сюда. Низко.

— Будь он проклят! — Фон Кляйне бросился верх по трапу, задыхаясь, выскочил на мостик и крикнул: — Где он?

Опустив бинокль, наблюдатель с облегчением повернулся к фон Кляйне:

— Вон он, господин капитан! — и показал на ячейку в хитросплетении камуфляжа, нависавшего над мостиком, словно крыша веранды.

Выхватив у него бинокль, фон Кляйне стал наводить его на далекую крылатую точку в дымчатом мареве над мангровыми лесами, одновременно отдавая приказы.

— Предупредить людей на берегу — всем в укрытие, — резко чеканил он. — Поднять стволы орудий на максимальную высоту. Многоствольные зарядить шрапнелью. Пулеметчики — по местам. Без моей команды не стрелять.

Он следил за аэропланом сквозь круглые линзы бинокля.

— Да… португалец, — бормотал он. Зеленый с красным цвета были отчетливо видны на коричневом фюзеляже. — Ищет… — Точно пахарь в поле, то и дело разворачиваясь для продолжения незамысловатого рисунка, аэроплан методично прочесывал местность. Фон Кляйне мог даже различить в кабине голову и плечи напряженно подавшегося вперед человека. — Ну, вот и посмотрим, насколько хорош наш камуфляж.

«Значит, противник все же догадался. Видимо, доложили о переброске стали… или, может, их насторожила заготовка дров, — размышлял он, наблюдая за приближавшимся аэропланом. — Конечно, нельзя было рассчитывать, что нас так никогда и не обнаружат… но появления самолета я не ожидал».

Тут его словно молнией поразило, и у него перехватило дыхание. Развернувшись, он ринулся к переднему поручню мостика и устремил взгляд сквозь камуфляжную сетку.

Все еще на расстоянии около полумили, медленно волочась посреди протоки с расходящимся позади клиновидным следом, нерасторопный из-за чрезмерного груза, словно беременная бегемотиха, катер направлялся точнехонько к «Блюхеру». С воздуха он наверняка был заметен не хуже, чем жирная «галка» на белом листе бумаги.

— Катер!.. — заорал фон Кляйне. — Окликните его. Велите ему идти к берегу, в укрытие.

Он понимал, что все бесполезно. Когда катер окажется в пределах досягаемости, будет уже поздно. У него мелькнула мысль отдать приказ открыть по катеру огонь с целью его затопления, но он тут же от нее отказался, поскольку это неминуемо привлекло бы внимание противника.

Фон Кляйне стоял, нервно терзая поручень и осыпая проклятиями приближавшийся катер.

61

Себастьян свешивался из кабины — ветер бил в лицо, раздувал куртку и нещадно трепал его черные волосы. Со свойственной ему ловкостью он уже ухитрился выронить за борт бинокль. Бинокль был собственностью Флинна Патрика О’Флинна, и Себастьян прекрасно понимал, что за него придется расплачиваться. Это несколько подпортило впечатление от полета, поскольку он уже задолжал Флинну триста с лишним фунтов. Роза наверняка тоже выскажется по этому поводу. И тем не менее потеря бинокля не стала помехой: аэроплан летел так низко и неровно, что смотреть невооруженным глазом было гораздо удобнее.

С высоты пятисот футов мангровый лес казался перистым, туго набитым матрасом буйно зеленого цвета, простроченным каналами и соединявшими их протоками, поблескивавшими на солнце, как гелиогравюра. Белые хохолки облаков, будто потревоженные приближением аэроплана, проплывали мимо, как клочки бумаги. Впереди в бесшумном полете завис орлан-крикун — его широко раскинутые крылья напоминали растопыренные пальцы. Затем он нырнул в сторону, настолько близко от крыла, что Себастьяну был виден его хищный желтый глаз на словно покрытой белым капюшоном голове.

Себастьян расхохотался от восторга и тут же вцепился в борт кабины, чтобы не вывалиться, поскольку аэроплан резко дернулся. Пилот выбрал именно такой способ привлекать его внимание, и Себастьян про себя чертыхался, не имея возможности испросить делать это как-то по-другому.

— Да поосторожнее же ты, португашка бестолковый! — оглянувшись, с негодующим видом воскликнул он, безуспешно пытаясь перекричать гул двигателя и завывание ветра.

Да Силва отчаянно жестикулировал, выразительно вращая глазами за стеклами очков, его розовые губы под черными усиками энергично шевелились, а правой рукой он яростно тыкал куда-то вниз за правое крыло.

Посмотрев туда, Себастьян тут же увидел на широкой протоке катер, который был настолько заметен, что Себастьян удивился, как это он мог проглядеть его раньше, — правда, он тут же вспомнил, что в основном был занят осмотром местности непосредственно под самолетом, и простил себе эту оплошность.

Однако там больше не было ничего такого, что могло бы оправдать нынешнее возбуждение да Силвы, думал он.

Вместо военного крейсера они увидели лишь крохотное — примерно двадцатипятифутовое — суденышко. Быстро пробежав глазами по протоке до самого синеющего вдали океана, он убедился, что она была пуста.

Повернувшись, он посмотрел на пилота и покачал головой. Однако да Силва не унимался — к удивлению Себастьяна, он еще более яростно стал тыкать куда-то рукой. Чтобы не продолжать бессмысленные пререкания, Себастьян в ответ просто кивнул, и в тот же момент аэроплан резко ушел в сторону, так что ему вновь пришлось судорожно вцепиться в борта кабины.