Гибель парома «Эстония». Трагедия балтийского «Титаника» - Рабе Ютта

Но имеются и другие причины, которые делают вероятным политический подтекст катастрофы «Эстонии». В тесном контакте с этим событиями мог находиться чеченский генерал Джохар Дудаев, который сыграл ключевую роль в возникновении первого военного конфликта между Россией и Чечней.

В это политически нестабильное время Дудаев быстро понял, что Таллин может стать первоклассной перевалочной базой для наркотрафика. Одним из путей наркотрафика стал путь через Балтику с использованием парома «Эстония». Благодаря этому Дудаев получил очень надежный источник финансирования своей войны с Россией.

Конечно, это не стало секретом для российских секретных служб. Если проследить все обстоятельства и временные связи, то становится ясно, что имелось много факторов, которые могли бы мотивировать враждебный акт против «Эстонии» со стороны русских. И достичь можно было бы сразу несколько целей: во-первых, дать понять эстонским политикам, что речь идет о предупреждении в адрес НАТО, во-вторых, при этом хотя бы временно разрушался коридор для контрабанды и, наконец, таким элегантным и незаметным образом создавались препятствия для получения американцами груза высокотехнологичного оружия из России. Причем можно было быть совершенно уверенным, что никто на Западе не решится обвинять русских в совершении диверсии, поскольку это было бы чревато возвращением к временам холодной войны. Кроме того, это означало бы открытое признание американцами своего интереса к российскому космическому оружию, с одной стороны, и признание Швецией своей заинтересованности в оказании американцам помощи в транспортировке оружия — с другой.

Превосходный удар, провести который способна только хорошо отлаженная спецслужба или группировка, состоящая из бывших сотрудников секретных служб, такими, собственно говоря, и бывают террористические силы вне зависимости от их происхождения и мотивации их деятельности.

Естественно, нельзя просто так распустить секретную службу, а тем более полностью парализовать ее деятельность. Тот, кто полагал, что с распадом СССР и после официального прекращения деятельности КГБ русские спецслужбы перестанут существовать, просто не понимал, что такие организации всегда находят возможность для продления своего существования де-факто. Это как сорняки. Их выпалывают в одном месте, а они еще пышнее произрастают в другом.

Игорь Кристопович

Чтобы понять сущность официальных и неофициальных российских спецслужб, следует заглянуть в недавнее прошлое, в начало 90-х годов. После развала Советского Союза Борис Ельцин упразднил КГБ. И сделал он это не только потому, что стремился вообще избавиться от секретных служб, а лишь потому, что хотел избавиться от наиболее ярых приверженцев прежнего режима. Кроме того, он хотел предотвратить такую ситуацию, когда эти сотрудники смогли бы вновь укрепиться и сместить его с поста президента. Поэтому он организовал новую секретную службу, наследницу КГБ — МСБ (позднее еще несколько раз переименованную и ставшую нынешней ФСБ). В эту организацию были набраны в основном бывшие сотрудники КГБ, показавшие свою лояльность по отношению к нынешней власти. Постепенно в недоброй памяти здании на Лубянке в Москве, бывшей штаб-квартире КГБ и во всех его учреждениях на местах перестал царить страх: ведь и секретные агенты не хотят стать безработными. По этой причине многие бывшие сотрудники КГБ начали демонстрировать свою лояльность по отношению к новому режиму, в душе оставаясь его противниками. И именно в рядах таких тайных противников режима постепенно назревало реальное протестное движение, оформившееся в конечном счете в тайную группу «Феликс». Эта группа состояла (а частично состоит и по сей день) из офицеров госбезопасности и агентов контрразведки России.

К числу таких принадлежал и Игорь Кристопович. В 1992 году он организовал в Таллине частную охранную фирму, которая позднее была обвинена в тайном прослушивании телефонных разговоров. То есть он был специалистом по прослушке. И даже более того. Как заместитель руководителя таможенной службы, он сразу после гибели «Эстонии» конфисковал видеозаписи охранной видеосистемы таможни, на которых был зафиксирован процесс погрузки автомашин на борт парома «Эстония». И для этого были серьезные основания, поскольку на этих записях, которые я смогла посмотреть и сама, слишком отчетливо было видно, что эти грузовые машины сопровождали люди в американской военной форме.

Через три недели после гибели «Эстонии» он был застрелен в Таллине прямо во дворе своего дома двумя выстрелами в затылок, которые были произведены из пистолета, принятого на вооружение в эстонской армии. И хотя пистолет и имел калибр, весьма распространенный среди оружия этого вида, все же удалось однозначно установить, что этот пистолет заимствован из арсенала эстонской армии, поскольку первоначально использовавшиеся ствольные глушители не совсем точно подходили к новым образцам пистолетов. По этой причине пули, выпущенные в Кристоповича из пистолета с глушителем, несут на себе следы, которые могут быть однозначно идентифицированы[55].

Каковы были причины для столь откровенной казни и кто был ее исполнителем, неизвестно. Однако остается фактом, что эстонская полиция не предприняла никаких эффективных действий, чтобы раскрыть это преступление или, по крайней мере, расследовать возможную связь убийства и гибели «Эстонии».

В Швеции считается естественным проявлением демократии, когда каждому гражданину предоставляется право на ознакомление с документами, затрагивающими интересы общества. Исключением являются лишь документы, касающиеся текущих судебных дел или бумаги, носящие гриф «Секретно». Но и среди засекреченных различают документы высшей и низшей категории секретности. Но кроме того, существуют еще и документы с грифом «Совершенно секретно», которые никогда не становятся доступными для общественности.

В шведском министерстве иностранных дел хранится 500 документов с грифом «Совершенно секретно». Документы более низкого уровня секретности были сделаны доступными для широкой общественности специальным решением парламента, принятым осенью 2000 года. При изучении этих бумаг обнаруживаются весьма интересные экземпляры. К ним, например, относится послание шведского посольства в Таллине, составленное в первые дни после гибели «Эстонии», в котором подчеркивается, что для «Эстонии» было бы катастрофой, если бы стало известно, что эта катастрофа была вызвана либо неумелыми действиями ее экипажа, либо, что еще хуже, какими-либо воздействиями на судно извне.

Кроме того, там имеются многочисленные послания, адресованные правительствам различных стран Европы и России, содержащие предложение о присоединении к шведскому закону об объявлении места гибели «Эстонии» и ее останков братским захоронением. Россия поддержала это предложение 25 января 2000 года без какой-либо понятной причины для совершения такого шага, в то время как Германия, несмотря на неоднократные призывы, до сих пор не присоединилась к этому закону.

Но самым интересным документом является официальный ответ шведского правительства на запрос Ирландии, правительство которой не может понять, кому же принадлежат останки «Эстонии».

Собственно говоря, следовало бы исходить из того, что их собственником является Швеция, но этот документ разъясняет, что останки «Эстонии» могли бы рассматриваться как бесхозные, поскольку эстонская судоходная компания передала свои права на паром шведскому правительству, хотя правительство Швеции юридически никогда не вступало в права собственника. Почему так произошло, хотя шведы и присвоили себе единоличное право решения всех вопросов с эксплуатацией парома, остается невыясненным.

Разъяснение особого интереса не представляет, но все же один его пункт приобретает существенное значение: всякий, кто совершит водолазное погружение к останкам «Эстонии» и поднимет оттуда какие-нибудь ее части, не подлежит уголовному преследованию, поскольку эти останки являются ничейными.