Слабая женщина - Наташа Колесникова

Вежливый сотрудник привел его в небольшую комнату, где за столом сидели Волченков и секретарша Богданова, хоть и напомаженная сверх всякой меры, а все же синяки проглядывали сквозь толстый слой пудры. Значит, и ей что-то перепало: дом или дача, какие-то деньги. Да ладно, пусть забирает и валит из фирмы на все четыре стороны. С сегодняшнего дня он ее знать не знает. Как и Волченкова, уже ясно, кто займет его место, классный специалист и предан ему на все сто. Волчонку тоже что-то перепало, может, часть акций, но это не меняет сути дела. Отныне он глава фирмы. Третьим в комнате был невысокий худой старик, нотариус Мирослав Иосифович Буркин, давний приятель Богданова и его юридический консультант в сложных вопросах.

— Здравствуйте, — сказал Орехов, присаживаясь на свободный стул.

— Добрый день, Кирилл Васильевич, добрый день, — сказал нотариус, вскочил со стула, подбежал к Орехову, приятно улыбаясь, пожал ему руку.

Это немного расслабило Орехова, старик-то все знает, понимает, с кем говорит. Да только консультировать фирму он больше не будет, другие, более толковые, консультанты есть. Волченков ответил нейтрально, а Ира только кивнула и опустила глаза.

— Ну так что, все в сборе, или еще кого-то ждем?

— Все, Кирилл Васильевич, все, — закивал Буркин. — Сейчас принесут — и начнем.

В ту же минуту дверь открылась, и другой сотрудник в черном костюме и белой рубашке положил на стол конверт и удалился. На конверте были личная печать Богданова на сургуче и две банковские печати. Буркин взял конверт, и в этот момент Орехов спросил:

— Простите, Мирослав Иосифович, а то, что Волченков до оглашения завещания должен исполнять свои обязанности, тоже указано в завещании?

— Нет, Кирилл Васильевич. Это дополнение Илья Ильич прислал факсом с острова, хотите посмотреть копию?

— Копия не считается, — нахмурился Орехов.

— Разумеется, но у меня есть запись разговора с Ильей Ильичом. При возникновении спорных моментов решать их может только суд. Формально не считается, но если экспертиза подтвердит подлинность подписи Богданова и подлинность его голоса, суд может учесть эти обстоятельства.

— Крючкотворы, — сказал Орехов. — Ну давайте оглашайте, что там написано.

Буркин сломал печати, вскрыл конверт, достал листок бумаги с синими печатями и негромко стал читать.

— «Я Богданов Илья Ильич, — далее был назван номер паспорта, серия, дата выдачи, — находясь в здравом уме и трезвой памяти, составил это завещание абсолютно добровольно, без какого-либо принуждения. В случае моей смерти завещаю свое имущество следующим лицам. Московскую квартиру, расположенную по адресу: улица Владимира Кушнарева, дом 15, квартира 38, и дачу в поселке Карасево мой секретарше Евсюковой Ирине Петровне».

Ира вскинула глаза, часто заморгала длинными ресницами. Хотелось подпрыгнуть, закричать что-то вроде — йе-ес!!! Но обстановка не позволяла. Какой же он все-таки молодец, Илья! Ну просто чудо, а не человек был рядом с ней, а она… свинья! Что-нибудь сделает обязательно. Сына своего назовет Ильей! И до самой смерти будет помнить этого благородного мужчину, пусть и пожилого и вора в прошлом, но настоящего джентльмена.

— «Тридцать миллионов долларов в банке „Либертад“ на Антигуа, номер счета прилагается, я завещаю в равных пропорциях начальнику службы безопасности фирмы „ФармаБосс“ Волченкову Михаилу Степановичу и церкви Пресвятой Девы Марии на улице Владимира Кушнарева».

Волченков нервно стиснул кулаки. Пятнадцать миллионов баксов ему? Ну, босс, ну дает! О таких деньгах он лично даже и не мечтал, надеялся только на то, что в завещании будет оговорено его присутствие на должности начальника службы безопасности. Ну, босс! Это ж надо — пятнадцать миллионов! А что с ними делать? Хрен его знает…

— «Семьдесят два миллиона долларов, находящиеся на счете цюрихского банка „Кредит“, номер прилагается, — продолжал монотонно читать Буркин, — я завещаю следующим лицам и в следующих пропорциях. Шестьдесят миллионов — Ирине Петровне Евсюковой, моей секретарше, шесть миллионов — Орехову Кириллу Васильевичу, четыре следует разделить между сотрудниками фирмы в качестве премии». Два миллиона завещано вашему покорному слуге. — Буркин учтиво поклонился.

Орехов мрачно усмехнулся. Шесть миллионов у него и своих имеется, мог бы и побольше оставить. Зачем этой шлюшке такие бабки? А Ира поначалу не поняла, что все это значит. Волченков смотрел на нее широко раскрытыми глазами, такого его она никогда не видела.

— Простите, Мирослав Иосифович, мне еще и деньги полагаются? — робко спросила она нотариуса.

— Разумеется, деточка, разумеется. Шестьдесят миллионов.

— Сколько?

— Шестьдесят миллионов. Долларов.

— Ну, ты даешь! — сказал Волченков.

— Хорошо дает, — мрачно усмехнулся Орехов. Трудно пережить, что какая-то пигалица в одночасье стала богаче его.

Ира неуверенно пожала плечами, потом тряхнула головой, пытаясь убедиться, что это не сон. Да вроде нет. Они в банке, Мирослав Иосифович — уважаемый нотариус, иногда заходил к Илье, она его знает, но… Шестьдесят миллионов? Долларов?!! И это ее деньги?!

Она вздрогнула и потеряла сознание.

Буркин растерянно замолчал, а Волченков схватил со стола графин с водой, вылил на голову девушки. Орехов мрачно усмехался, глядя на это. Ира открыла глаза, с изумлением посмотрела на всех присутствующих. За время короткого обморока ей привиделось, что она с Ильей на Акульем острове, и вдруг — какая-то комнатушка.

— Шестьдесят миллионов долларов из швейцарского банка ваши, — повторил нотариус специально для нее.

Ира согласно кивнула и только теперь начала понимать, что для нее теперь начинается совсем другая жизнь. С телохранителями, с ограниченными возможностями передвижения, но неограниченными возможностями потребления. Что лучше, а что хуже, она не могла понять.

— «Акции фирмы „ФармаБосс“ в количестве семидесяти процентов, принадлежащие мне, я завещаю…» — Буркин сделал паузу, оглядел присутствующих.

Орехов снова напрягся. Вот оно, самое главное! Бабки мелочи, такие деньги, как у этой облезлой, мокрой кошки, он сделает себе через пару лет. Главное — фирма!

— «…я завещаю все, в количестве семидесяти процентов, — монотонно бормотал Буркин, — Евсюковой Ирине Петровне, моей секретарше».

Даже Волченков изумился, глядя на Иру.

— Как — все? — нервно облизнув пересохшие губы, спросил Орехов.

— «При условии, что она сохранит за Волченковым Михаилом Степановичем должность начальника службы охраны».