Рыночная цена счастья - Овчинников Виталий

Кар-тофель хорошо проветривался и никогда не портился. В другом отделении стояли бочки с солениями. Бочка с капустой, бочка с огурцами, бочка с помидорами, бочка с соленым и копченым салом и бочка с домашним, плодово ягодным вином, которое делала мать из смеси ранеток, вишен и черемухи. Вино получалось густым, терпким, какого-то полупро-зрачного, темно -вишневого цвета и довольно крепким градусов двадцать, не меньше. Отец любил за ужином выпить стакан другой этого напитка. Всегда при этом хвалил мать и потихонечку пьянел прямо на глазах. Но запьянев, не выступал, не буянил, а потихонеч-ку вставал и уходил в свою спальню, где ложился на диван и обычно засыпал..

Ну, а третье отделение было особенное. Оно предназначалось для изделий собст-венного домашнего консервирования. Мать консервировала много чего. И варенье, и гри-бы, и мясную тушенку, и холодец и даже что-то типа фарша вареной колбасы заливала в банки.. Не говоря уже о маленьких и аккуратненьких, прямо на подбор, огурчиках, поми-дорчиках и даже местных кулинарных достопримечательностях в виде маринованной че-ремши и "саранки".

Варенье варилось только из таежных ягод. Из лесной клубники, смородины, мали-ны, брусники и яблок-ранеток Ягод всегда собирали помногу. Собирали в тайге.. В тече-нии лета, как только подходило время сбора тех или иных ягод, отец брал в своей воинс-кой части армейский вездеход с брезентовым верхом, пару солдат, Олега с братом, ружья с патронташами, армейскую же небольшую палатку, спальные мешки и уезжали из города в тайгу. Уезжали далеко, километров за сто от города. И надолго. Не меньше, чем на неде-лю. И брали с собой большие армейские деревянные ящики с откидными крышками. И еще обязательно – пару мешков с сахаром. В ящики клали ягоду и пересыпали сахаром, чтобы ягода не закися и не испортилась.

Ведь лето с Восточной Сибири – жаркое, доходит до тридцати с лишним, а ягод в тайге – уйма. Хоть косой коси и в стога укладывай. А еще грибов – море. Так много, что не собирают все подряд, а только самые-самые лучшие. Та-кие. как белые, подосиновики, подберезовики, грузди, маслята. лисички, осенью – опята. Грибы собирали, чистили, мыли, отваривали и закладывали в большие армейские пище-вые баки с герметичной крышкой для дальнейшей, но уже домашней их обработки.

Приезжали они обычно из тайги усталые, закопченные, но довольные и счастливые. И с нагруженным чуть ли не до верху грузовиком. А потом отец брал из части несколько солдат, знакомых хоть чуть-чуть с поварским делом, приводил их домой и отдавал в пол-ное подчинение хозяйки дома. И они под руководством Зинаиды Федоровны начинали готовить всевозможные домашние консервированные "варенья-соленья".

Особенно вкус-ными у матери получались консервированные жаренные грибы. Их жарили или тушили до полной готовности на сливочном масле, а потом горячие складывали прямо в банки. А сверху заливали растопленным сливочным маслом так, чтобы масло полностью покрыва-ло грибы в банке. После чего банку закрывали крышкой. И потом в течении всего года можно было взять такую баночку с грибами, раскрыть ее и бухнуть все ее содержимое на сковородку! И сразу же по квартире поплывет густейший аромат свежесобранных. и то-лько что зажаренных грибов. Аж голова закружится от такой вкуснотищи и живот, дово-льный, заурчит в предвкушении предстоящего вкусового наслаждения. А кроме грибов готовили мясную тушенку из свинины, говядины, баранины, оленины, сонатины, птицы; заливали в банки холодец, делали домашнюю колбасу и конечно же – солили и коптили свиное сало

Откуда, скажете, продукты?! Это же сумасшедшие деньги, если все покупать в мага-зине или на рынке! Да все оттуда же! Из необъятного государственного кармана Здесь всегда было все. Правда не для всех, естественно, но было. И подобное положение дел для некоторых, не рядовых, конечно же, граждан страны очень было удобно и, главное – прос-то! Отец брал в части армейский грузовик и они ехали в какую-нибудь глухую сибирскую деревню подальше от города, прямо к председателю и загружались там по самой полной программе. Причем, покупали там не мясо, как таковое, а целиком животных, прямо на фермах. Свинью там, барана. бычка, птицу в десятках головах а иногда еще, если попро-сить или хотя бы намекнуть – завалят для хороших гостей и оленя, и лося в тайге, и даже самого медведя. Покупали по дешевке, чуть ли не даром, даже не покупали, а меняли по бартеру, сунув председателю колхоза что-нибудь из списанного армейского имущества. Больше всего в таежных деревнях ценились армейские камуфляжные куртки, зимние и летние, брюки такие же и сапоги. Но наиболее ценным считался конечно же – спирт в ка-нистрах и бензин в бочках. За канистру спирта или бочку бензина можно было загрузить машину под самую пре самую завязку…

После отбора животных их забивали, свежевали, разделывали и грузили в машину в специальные армейские холодильные ящики-термостаты. Ведь до города – не близко! А затем сюда же добавляли несколько мешков или корзин с огурцами. помидорами и капус-той. Причем, все отборное, лучшее, на рынке такого не купишь..

И конечно же, на проща-ние – мешок, другой кедровых орехов. В шишках и без них… Естественно, что в качестве гостевого подарка хорошим. людям, посетивших их глухомань и принесшим хоть какое-то разнообразие в их довольно унылую и не слишком радостную жизнь.

Здесь этого добра навалом, девать некуда, хоть пруд ими пруди, хоть на улицу выбрасывай – все равно ведь пропадет. А так, глядишь и пригодится! Все в дело пойдет! Может, кто когда и спасибо скажет.

Короче, жить здесь, в Иркутске, можно было. И очень даже неплохо, когда есть под твоим боком чуть ли не собственная воинская часть с ее солидным и мало контролируе-мым материальным имуществом, которым можешь пользоваться, как своим собственным И ничего плохого Олег о своем детстве и юношестве в Иркутске-2 сказать не мог. Даже, если бы и захотел. Ведь Олег с братом никаких особых трудностей или неудобств с пита-нием никогда не испытывали. Да и не замечали ничего.. Хотя в городе, как и во всей стра-не магазины продовольственные магазины стояли пустые или полупустые. И купить в го-роде мясо, колбасу, сыр и тому подобные продукты было практически невозможно. А им, в принципе, и покупать-то ничего не нужно было. В доме всегда было все. Ну – поч-ти, почти все. Кроме, может быть, хлеба, да сахара. Их приходилось покупать. .. И. Олегу нравился Иркутск-2. Он считал себя настоящим сибиряком, хотя и родил-ся далеко от Иркутска. Ведь отец его был военным, и их семья долго колесил по стране. А. в Иркутск-2 они приехали, когда Олег уже учился в четвертом классе. И приехали они с

Дальнего Востока, из под Хабаровска.. Но все равно, Олег всегда считал себя ко-ренным сибиряком и вполне искренне гордился тем, что его детство и юношество про-шло в таком неповторимо прекрасном крае его Великой страны Советов – в Сибири…

А что касается домашних обязанностей или домашней работы летом в огороде или на земельном участке – так это ерунда, выведенного яйца не стоит. До обеда они с братом все спокойно успевали сделать. А потом, конечно же – Ангара! Ангара! Ангара! Ангара! Великая

Сибирская река, быстроногая недотрога-красавица с удивительно чистой и вкус-ной, но холодной до лютости водой.

Но если мальчишка пришел на речку, то что он, в первую очередь станет здесь де-лать? Конечно же – купаться! И здесь совершенно не имеют никакого значения никакие внешние обстоятельства, ни погода, ни температура воды в реке, ни даже международное положения в странах капитала. То есть – ни что! И еще раз – ни что! Говорите, сколько хо-тите о том, что купаться сейчас нельзя, что вода в Ангаре холодная, что погода не ахти, что лучше и полезнее всего сейчас полежать на берегу и в воду не лезть – все бесполезно! Убедить мальчишек в нецелесообразности купания – невозможно! Поэтому лучше замол-чать, отойти в сторону. И – не мешать. Пусть делают то, что в их возрасте и надо делать. А в их возрасте самое главное в жизни – это само утверждаться, совершать безрассудные и даже безумные поступки. Поэтому, ну их, этих занудливых взрослых куда-нибудь по-дальше! А самому сейчас лучше всего сейчас разбежаться – и-и-и бу-у-ултых-х в воду!. Так, чтобы брызги – до небес! И сразу же – назад! Потому что словно в кипяток нырнул. Вода прямо обжигает кожу.

И ты тут же выскакиваешь из речки на берег, как ошпарен-ный!

Выскакиваешь с широко распахнутым ртом и выпученными от жути глазами, с красной до пунцовости кожей. И стоишь потом на берегу, весь в шоке, в ужасе, судо-рожно хватая воздух раскрытым ртом и совершенно не слушающимися губами, но гор-дый, счастливый и довольный собой до невозможности.

И так целый день. То – в воду; то из воды назад, на сушу, как ошпаренный. И с каждым разом – в воде все дольше и дольше, а на берегу – все меньше и меньше. Да и са-ма вода уже не кажется такой невероятно холодной и можно уже спокойно заходить в ре-ку подальше от берега, в самую глубь, по пояс, а то и по грудь в воду. А здесь, стоит толь-ко поджать под себя ноги или лечь на спину, как разом замелькают перед глазами несу-щиеся куда-то мимо тебя берега Ангары с редкими пучками сочной, ярко зеленой травы на нежнейшем, белом, кварцевом песке и группами ребятишек, лежащих на нем, стрем-глав понесутся куда-то облака на голубом, преголубом, по сибирскому ясном небе; и ты не успеешь и глазом моргнуть, как очутишься черт те знает где от того места, где разделся с ребятами и оставил свою немудреную одежду. А здесь уже и берег совершенно другой – высокий, крутой, обрывистый, и дно – неровное, каменистое, с ямами, перекатами, пере-падами, и выбираться здесь из воды неудобно, да и не так уж и безопасно. Но тебе на все эти мелкие неудобства жизни абсолютнейшее наплевать. Ведь ты молод, полон сил и здо-ровья. Тебе хорошо, весело и у тебя впереди еще целая жизнь, громадная, прегромадная и, конечно же, самая интересная на свете.