Является ли "анархо"-капитализм разновидностью анархизма? - Йен Маккей

F.8.6 Как работающие люди рассматривали возвышение капитализма?

Лучший пример того, как сильно был ненавидим капитализм, можно увидеть из появления и распространения трудового и социалистического движений, во всех их многочисленных формах, по всему миру. Это не совпадение, что с развитием капитализма также появились социалистические теории. Это не было совпадение, что возвышающееся рабочее движение было подвергнуто широким государственным репрессиям, с профсоюзами, забастовками и другими протестами, которые были систематически репрессированы. Только когда капитал укрепился в своей рыночной позиции, рыночная власть заменила собой политическую силу (хотя, конечно, политическая сила всегда оставалось готовой, чтобы защитить капиталистическую собственность и власть).

Появление профсоюзов, социализма и других реформаторских движений и их репрессия была характерной чертой всех капиталистических стран. В то время как Америка иногда изображается как исключение из этого, в реальности эта страна была отмечена многими популярными движениями, которые бросали вызов капитализму и трансформации социальных отношений из ремесленного самоуправления к капиталистическому зарплатному рабству. Как в других странах, государство всегда было готово поддержать капиталистический класс против их бунтующих зарплатных рабов, используя вначале заговоры и потом анти-трастовые законы против людей рабочего класса и их организаций. Поэтому, чтобы полностью понять, как капитализм отличался от предыдущих экономических систем, мы будем рассматривать ранний капитализм в США, который для многих правых либертарианцев пример аргумента "капитализм равен свободе".

Ранняя Америка была наполнена ремесленной продукцией -- потому что существовало индивидуальное владение средствами производства. В отличие от капитализма, эта система не отмечена отделением рабочего от средств к жизни. Большинство людей не должны были работать на других, и не делали так. Как замечает Джереми Бречер, в 1831 году "большинство американцев были фермерами, работающими на своей земле, в первую очередь для своих нужд. Большинство остальных были самозанятые ремесленники, торговцы и профессионалы. Другие классы - нанятые работники и промышленнники на Севере, рабы и плантаторы на Юге - были относительно небольшими. Большинство американцев были независимы и свободны от чужих команд". [Strike!, с. xxi] Поэтому доступность земли обеспечила, что в Америке, рабство и слуги, работающие по контракту, были единственными способами, которыми капиталисты могли заставить людей работать на них. Так происходило, потому что рабы и слуги не могли оставить своих хозяев и стать самозанятыми фермерами или ремесленниками.

Как отмечено в предыдущем разделе, эта материальная база, иронически, признавалась Ротбардом, но он не признавал последствия для свободы, когда она исчезла. В то время как он не раздумывал, что случится, когда этот запас земли закончится, и выживут ли либертарианские аспекты раннего американского общества, современные политики, боссы и экономисты раздумывали. Неудивительно, они обратились к государству, чтобы обеспечить рост капитализма на могиле собственности фермеров и ремесленников.

К середине 19 века экономика начала меняться. Капитализм начали импортировать в американское общество, после того как инфраструктура была улучшена с государственной помощью и были созданы тарифные барьеры, которые позволили развиться местным мануфактурам. Скоро, из-за (поддерживаемого государством) капиталистического соревнования, ремесленная продукция была заменена наемным трудом. Так "эволюционировал" совремннный капитализм. Многие рабочие поняли, возмущались, и противостояли повышающемуся подчинению своим работодателям, что не может быть примирено с принципами свободы и экономической независимости, которые отметили американскую жизнь и глубоко запали в массовое сознание в дни ранней экономики. В 1854 году, например, группа умелых создателей пианино надеялись, что "в будущем, когда они (наемные работники) забудут, что соответствует мужеству как славе в системе, принуждающей их их нуждами и в противоположность их чувствам независимости и самоуважения. Пусть торговля пианино будет избавлена от таких проявлений унижающей власти зарплатной системы". [quoted by Brecher and Costello, Common Sense for Hard Times, с. 26]

Ясно, что рабочий класс не считал, что работать за дневную зарплату, в отличие от работы на себя и продавая свой собственный продукт, это шаг вперед к свободе или индивидуальному достоинству. Разница между продажей продукта чьего-либо труда и продажей чьего-либо труда (т. е. себя) была видима и осуждалась ("когда производитель продавал свой продукт, он сохранял себя. Но когда он стал продавать свой труд, он продавал себя... расширение (наемного труда) на квалифицированного рабочего считалось им символом глубоких перемен". [Norman Ware, The Industrial Worker, 1840-1860, с. xiv]) На самом деле, одна группа рабочих утверждали, что они были "рабами в строгом смысле этого слова" так как они должны были "работать от рассвета до заката на своих хозяев -- хозяев, а не для нашего ежедневного хлеба". [quoted by Ware, Op. Cit., p. 42] Другая группа утверждала, что "заводская система содержит в себе элементы рабства, что не может отрицать здравое суждение, и каждый день продолжает давать власть корпоративной независимости, в то время как независимость рабочих людей понижается в той же степени". [quoted by Brecher and Costello, Op. Cit., p. 29] Для людей рабочего класса, свободный труд значил что-то радикально другое, чем подчинение работодателям и экономистам. Для рабочих, свободный труд значил экономическую независимость через владение оборудованием или землей. Для боссов, это значило что у рабочих нет никакой другой альтернативы, кроме как согласиться на авторитарные организации на их рабочих местах - если это требовало государственного вмешательства (и оно требовало), то пусть так и будет.

Суды, конечно, сыграли свою роль в обеспечении того, что законы отражали и укрепляли власть боссов, а не рабочих. "Действуя постепенно", суммирует Томлинс, "суды и создатели законов ранней республики строили свой подход к трудовым отношениям на основании английского закона о хозяине и слуге. В процессе, они дали большинству работодателей 19 века контролирующую власть над работниками, основанную на доинстуриальном праве хозяина на собственность в услугах его слуги". Суды "должны были обращаться к языку власти и контроля, описывающему хозяина и слугу" как к "предпочтительной стратегии обращения с трудовыми отношениями" и объявляли свой вывод, что "трудовые отношения правильно воспринимать как в основном иерархические". [Op. Cit., p. 231 and p. 225] Как мы заметили в последнем разделе, суды, судьи и юристы вели себя так, чтобы сделать профсоюзы незаконными как заговоры и заставить рабочих полностью отрабатывать свой контракт. В дополнение, они также ограничили ответственность работодателя в промышленных несчастных случаях (что, конечно, помогло понизить стоимость инвестирования и операционные затраты).

Ремесленники и фермеры правильно видели это как процесс ухудшающейся мобильности по мере перехода к наемному труду и почти сразу, как появились наемные работники, появились забастовки, разрушение машин, бунты, профсоюзы и многие другие формы сопротивления. Аргумент Джона Зерзана очень точен, что "беспощадное нападение на исторические права рабочих на свободное время, самообразование, рукоделие и игры было в сердце фабричной системы в начале ее появления". [Elements of Refusal, с. 105] И это было нападение, которому рабочие сопротивлялись со всей силой. В ответ на то, что их заставили подчиняться в наемном труде, рабочие восстали и попытались организоваться, чтобы противостоять власти и заменить существующую систему кооперативной системой. Как утверждал профсоюз печатников, его члены "считают такую организцаию (профсоюз) не только агентом немедленного облегчения, но также необходимой для полного разрушения этих неестественных отношений в настоящем, существующих между нанимающим и нанимаемым классом... когда труд больше не будет вынужден продавать себя спекулянтам, но станет своим собственным начальником, чтобы владеть и пользоваться собой и своими плодами, необходиомсть в ценах отпадет и труд будет навсегда спасен от контроля капиталиста". (цитируется по Brecher and Costello, Op. Cit., с. 27-28)

Неудивительно, что трудящиеся считали капитализм модифицированной формой рабства и почему термин "зарплатное рабство" стал таким популярным в трудовом и анархическом движениях. Это просто отражало чувства тех, кто непосредственно испытывал на себе зарплатную систему и кто создал трудовое и социалистическое движения в ответ. Как замечает историк труда Норман Уэйр, "термин "зарплатное рабство" имел лучшее употребление в сороковые (19 века) чем сегодня. Он не считался тогда пустым шиболетом уличного оратора. Это говорит о том, что он пострадал от нормальной деградации языка, стал клише, а не то, что это весьма вводящая в заблуждение характеристика". [Op. Cit., p. xvf] Это не совпадение, что в Америке, первый мануфактурный комплекс в Лоуелле был спроектирован, чтобы символизировать его цели и его иерархическую структуру а не его архитектура следовала примеру многих тюрем, психиатрических больниц, приютов того времени. [Bookchin, The Ecology of Freedom, с. 392]