За грехи отцов - Блейк Анна

Он чуть не сбил ее и недоуменно остановился, придя в себя в последний момент. Джейн посмотрела на мужчину, подняв голову. На ее лице отразилось удивление, потом радость, а потом ужас.

– Ты не ответил.

Грин наклонился к ней и поцеловал, удовлетворенно отметив, что по телу женщины пробежала дрожь.

– Не успел. Напишу, как освобожусь.

– Это значит, что…

– У нас есть пара недель, так?

Он улыбнулась и направилась в свой отдел, оставив Акселя посреди холла. Он хмыкнул, переключился в рабочий режим и нырнул в архив. Катарина Куге сидела на своем месте. И она уже совершенно не казалась Грину старой каргой. Женщина согнулась за компьютером и что-то читала с напряженным видом.

– Старсгард подтвердил ваше прикрепление к команде.

– А?

– Катарина, вы не уходили домой?

Она покачала головой.

– Читала дела, которые вчера приметила. И знаете, что я думаю? Я думаю о двух вещах. Во-первых, это совершенно точно наш убийца. А во-вторых, мы нашли не всех. Но мне кажется, что Тайра Тувински – первая жертва. Я не специалист по серийным убийцам, но мне кажется, если мы возьмемся именно за это дело, то найдем его быстрее. Мне кажется, они как-то связаны. Ну в смысле – не только тем, что предположительно она была жертвой домашнего насилия со стороны Моргана Тувински, ее отчима.

– Нам нужно доказательство.

– Я уже сделала все необходимые запросы в психиатрические и психологические центры города. Конечно, архивы теряются, но вдруг нам повезет.

Аксель кивнул.

– Вам надо поспать. Восстановите силы и приходите, у нас много работы.

– Не хочу я спать. Надо еще углубиться в дело сгоревших в автомобиле. В нем тоже все не так просто. Как вы это говорите? У убийцы меняется поведение? Почему?

– Он учится. Пробует, экспериментирует, приходит к идеальному в его понимании результату. Проанализируйте Лоран и Саманту. Вроде бы мотив один, картина одна, но воплощение разное, декорации разные. Поэтому мы имеем дело не просто с интеллектуальным преступником. Он динамично развивается и не боится этих изменений. Он миссионер, это особый класс серийных убийц. Он убивает не ради убийства, но ради высшей цели. И общим звеном могут быть только жертвы. Нам с вами крупно повезло, мы нашли связь через способ убийства, а также через огонь. Но в остальном…

– То есть вы считаете, что единственный способ доказать, что эти дела относятся к нему, – доказать наличие насилия в семье? А это вообще реально?

Грин пожал плечами и подошел к Катарине, приметив, что она выглядит уставшей, но вдохновленной. Как и он сам. Как и любой член его команды. Усталость. И вдохновение. Азарт. Инстинкт охотника. Сделать все, чтобы найти преступника. Он знал, что полицейские часто придумывали себе цели. Кто-то действительно хотел «помогать людям» и искренне переживал за жертв. Аксель же в себе ни жалости, ни сострадания не чувствовал. Он относился к тем детективам, кто смотрел на жертв и на маньяка с одинаковым любопытством, используя любой клочок информации для раскрытия дела. И периодически сокрушаясь, что нужна еще жертва или парочка – чтобы было больше улик.

Здесь нечего стыдиться.

Или?..

– Реально все, если хорошенько подумать. Но если вы не спали больше суток, думать у вас не получится. Катарина, вздремните. Три часа. И я буду ждать вас у себя, продолжим работу.

– Вы проведете брифинг без меня?

Аксель только сейчас осознал, что она обращается к нему на «вы», в то время как в прошлый раз говорила «ты». Субординация? Скорее всего, он руководитель расследования, а она на правах стажера. Вот еще один признак старой школы. Железобетонная субординация, которая вызывает восхищение.

– Брифинг будет вечером. У команды административные дела.

– Ладно, – наконец сдалась женщина. – Убедили. Мне и правда надо восстановиться. Спасибо.

К себе в кабинет Аксель вернулся в спокойном состоянии. Пока команда собирается, он планировал связаться с тюрьмой, где находился Маркус Арво, чтобы незамедлительно назначить с ним встречу.

Единственное, что его искренне раздражало в работе полицейского – бюрократическая волокита. Он старался ее избегать и, как правило, поручал подобные вещи младшим чинам или стажерам, но сейчас вся команда расползлась, а решать вопрос надо срочно. Он быстро сформировал бумагу, подписал ее у Старсгарда и направил в тюрьму строгого режима по факсу. А потом позвонил начальнику тюрьмы. Мужчину предпенсионного возраста звали Леопольд Кутчер, раньше он был надзирателем, но последние десять лет единолично управлял старейшим и самым закрытым (если не считать клинику Баррон, конечно) в городе заведением.

– Слушаю, – раздался скрипучий голос Кутчера.

– Детектив Аксель Грин, я только что направил вам факс с официальным запросом на допрос мистера Маркуса Арво. Звоню, чтобы обозначить время и заручиться вашим согласием.

– О как. Сам детектив Грин. Давно же мы не виделись? Пару лет точно?

Аксель улыбнулся.

– Я как-то завязал с личным сопровождением пойманных мной мудаков под ваше крыло.

– А зря. Им это нравится. А на кой вам сдался Арво? Он отсидел уже парочку и отсидит еще пятнадцать. В криминальных кругах не задействован, ничего не знает.

– Вы же знаете, что я скажу.

– Тайна следствия?

– Ну да. Могу только предположить, что если я прав, у вас на одного нахлебника станет меньше.

В трубке раздался протяжный вздох.

– Я не могу спорить ни с вами, ни с бумагой. Приезжайте сегодня, детектив. Все организуем в лучшем виде и примем как родного.

14. Маркус Арво

Тюрьма строгого режима

Треверберг

– У тебя гости, руки за спину. Эй, я тебе говорю, Арво!

Маркус вздрогнул, когда гладкий конец полицейской дубинки ткнулся ему в плечо. Он поднял на надзирателя испуганный взгляд и подскочил на месте, мгновенно, отточенным за полтора года жестом сложив руки за спиной, чтобы на них надели металлические царапающие кожу наручники. За это время к нему не пришел никто. И он подумал, что надзиратель обращается к соседу, с которым они трудились над сбором деревянных скамей; их отправляли во все государственные учреждения города от больниц до школ. Раньше они собирали лавочки на улицы, но заказ закончился, и их перебросили на скамьи. Маркус думал, что было бы интересно поработать с мягкой мебелью, но его мнения никто не спрашивал, а на желания заключенного-мокрушника было плевать.

Он настолько привык, что все считают его виновным в чудовищной смерти брата и его падчерицы, что даже сам поверил в это. Истина приходила во снах. Вместе с надеждой, что когда-нибудь кто-нибудь докажет, что он невиновен. И он выйдет из тюрьмы не в сорок пять. Сейчас ему тридцать. Арест сломал его жизнь, лишил возможности жениться и завести детей. Магда бросила его в зале суда, услышав приговор.

И он ее понимал.

– А кто? – решился спросить заключенный.

Надзиратель ткнул его дубинкой в спину.

– Скоро узнаешь, че такой любопытный?

Арво коротко вздохнул, но покорно пошел по коридору. Сердце застучало взволнованно, когда его привели в комнату для встреч. Надзиратель поставил его лицом к стене, снял наручники и позволил развернуться. Мужчина потер руки и удивленно замер. Напротив него за столом сидел совершенно незнакомый ему человек. Когда Арво приблизился, незнакомец встал и протянул руку. Надзиратель на это не отреагировал. Видимо, какая-то шишка, раз ему тут разрешают то, что нельзя другим. Маркус осторожно пожал эту руку и вздрогнул – рукопожатие у мужчины было стальным.

Он жестом предложил сесть. Длинные светлые волосы собраны в хвост. Джинсы, рубашка серо-стального матового цвета и темно-серый пиджак из плотной шерсти.

– Меня зовут детектив Аксель Грин, – представился незнакомец, когда Арво занял свое место.

Грин кивнул надзирателю, и тот скрылся за дверью. Маркус ошеломленно замер. Что за всевластный детектив такой?