Наемники Судьбы.Пенталогия - Юлия Федотова

Так вот и получилось, что разошлись Аолен и друзья его в разные стороны – один на запад, другие на восток.

Балдура в Буккене, кстати, не оказалось. Ушел в Эрринор, как услужливо доложили соседи. Там, в Эрриноре, остались без присмотра чуть ли не десяток колдовских лабораторий – с ними надо было чтото делать, пока не вышло большой беды. Так что до собственных проблем у мага руки еще не дошли – занимался общественными. Отвлекать его от них ради однойединственной девицы даже Аолен не решился. Переночевав в дрянном буккенском трактире, двинулся в обратный путь ни с чем.

Есть на земле места, не предназначенные для смертных. Есть и дороги, не для смертных проложенные. Совсем другие твари бродят по ним, и ни к чему смертным с такими встречаться. Однако пришлось. И первая встреча состоялась очень скоро, уже часа через три.

За этот срок окружающий ландшафт успел совершенно перемениться. Осталась позади полоса голых прибрежных скал. Тропа нырнула в густую чащу. Казалось бы, так и должно быть – пологие склоны ДаарнОла – Гномьих гор поросли лесом почти до самых вершин. Вот только лес в этом краю оказался очень уж странным, Орвуду это сразу бросилось в глаза. Вместо привычного дуба и бука здесь высились седые, голоствольные северные ели. Под ними – бурелом, валежник, колючий кустарник, – не продерешься. Полное впечатление, что некие загадочные силы вырвали участок леса гденибудь под Кноттеном или Понитом и по одним им ведомой прихоти переместили сюда, далеко на юг.

Под стать местности сделалась и погода. Потускнело июньское солнце. Померкли, будто выцвели, все краски окружающего мира. Даже умопомрачительные малиновые штаны Рагнара (последний писк южностароземской моды!), которые Хельги, нахватавшись дурного в ином мире, именовал ехидно, но непонятно « красными революционными шароварами», утратили былую яркость. Небо стало серым и таким низким, что казалось, оно висит прямо на макушках елей. С северовостока потянуло резким холодом. Путникам пришлось спешно опустошать дорожные мешки и натягивать на себя всю одежду, что имелась в запасе. Но запас был уж очень невелик – кому охота летом таскать за собой лишнее барахло? Выручили спальные одеяла, в них можно было завернуться на манер плащей.

Конечно, Меридит с Хельги так поступать не стали. Они – существа северные, к холодам привычные, к тому же воины, а воину не пристало ходить по свету закутанным в одеяло подобно нищему побирушке.

– Ну и дураки, – сказала на это Энка. – Охота вам мерзнуть? Все равно никто не видит.

– Воин – он всегда воин, а не только когда на него смотрят! – гордо заявила диса и тут же пожалела об этом, потому что пошел снег! Крупные белые хлопья густо валили с июньского неба, ложились на тропу и не таяли, будто зимой.

– С Арвеев, что ли, принесло? Так вроде ветер не оттуда… – удрученно пробормотал сотник Ингрем. Он настолько не любил отягощать себя в пути лишними вещами, что имел при себе одну легкую курточку на случай дождя. Любящая сестра по оружию во время сборов попыталась подсунуть ему в мешок вязаный свитер, но он заметил и с негодованием выкинул. За что теперь и расплачивался: лязгал зубами и шмыгал посиневшим носом. Потому что даже самые северные из существ не могут в мороз обходиться без теплой одежды.

Орвуд на такое дело смотреть спокойно не мог. Такова уж была его жизненная позиция: если добропорядочное существо впало во внезапное слабоумие, долг окружающих о нем позаботиться.

– Так, нука живо, накрылись одеялами! – распорядился он тоном, не терпящим возражений. – Совсем обалдели, что ли?! Мороз на улице! Не хватало только воспаление легких заработать! Что мы тогда станем с вами делать? Аолена нет, исцелять некому!.. Северные они, видите ли, существа! Вот сейчас как возьму палку и задам вам обоим по шее! И не посмотрю, воины вы или нет! Так и знайте!

Хельги с Меридит переглянулись и полезлитаки в мешки. Очень уж грозен был гном в тот момент: глаза горят праведным гневом, брови сведены, борода топорщится. Того и гляди впрямь за палку возьмется – не драться же с ним!

– Уступаем грубой силе! – ухмыльнулась диса изпод одеяла.

Прошло чуть более часа, а снегу навалило столько, что стало трудно выволакивать закоченевшие ноги. Ильза начала тихонько хныкать и поговаривать о привале и костре. Вот тутто и произошла первая из череды странных встреч, назначенных им Судьбой…

Она появилась на тропе невесть откуда, будто выросла изпод земли. Маленькая кривобокая старушонка, древняя как сам мир, наряженная в устрашающие лохмотья. Казалось, всю одежду ее – длинные юбки, короткий облезлый полушубок, головной платок – драли, резали на клочки специально, потому что случайно достигнуть такого эффекта было просто невозможно. От тряпья исходил резкий застарелый запах грязного тела и мочи – видно, его за последние столетия никто не удосуживался хоть немного простирнуть. На шее болталась целая связка амулетов, грязных и неприятных на вид: засаленные пучки перьев, какието камешки, косточки и черепушечки. К определению того, во что были обуты ее ноги, подходило только одно слово – опорки.

Внешность незнакомки вполне соответствовала ее одеянию. Приплюснутое, молочнобелое лицо покрывала густая сеть морщин. Круглые глаза были пожабьи выпучены, причем один зарос бельмом. Крошечный крючковатый нос и резко скошенный подбородок дополняли неприятное впечатление. Седые, годами нечесанные патлы торчали во все стороны изпод платка, завязанного узлом на лбу. Старуха скалила в усмешке тонкогубый рот, и в темном его провале проглядывали два клыка… Очень колоритная внешность! Не надо было долго думать, чтобы понять: ведьма! Самая настоящая, практикующая, причем сильная настолько, что ее первоначальная человеческая природа совершенно изменилась под воздействием собственных чар и стала ближе к демонической.

Наверное, изменение это пагубно отразилось на рассудке, потому что повела себя старуха более чем странно ( неадекватно,по выражению ученого магистра Ингрема). Она чуть присела, широко раскинула руки, загородив тропу.

Рагнар, возглавлявший шествие, сделал шаг в сторону, желая миновать неожиданную преграду. Но старушенция шарахнулась ему под ноги, не давая себя обойти. Рыцарь остановился, сказал вежливо, как и подобает воспитанному человеку, приученному уважать старость:

– Бабуся, ты бы посторонилась, что ли! Будь так добра! Нам пройти надо.

Тут и ведьма подала голос. Говорила она вроде бы постароземски, но понимать ее было очень трудно изза странных интонационных конструкций. Каждая фраза начиналась с низкого, неразборчивого бормотания, а в конце переходила в пронзительный визг.