Приключения Ричарда Шарпа. т1. - Бернард Корнуэлл

Рядом щелкнуло, и все обернулись к Рамону, по-прежнему державшему в руках винтовку. Он открыл маленькую полость в прикладе и с удивлением рассматривал принадлежности для чистки.

Молодой человек вернул штуцер Шарпу.

– Когда-нибудь у меня быть такое, да?

– Когда-нибудь я сам тебе такое выдам. Когда вернемся.

У Рамона брови полезли на лоб.

– Вы вернуться?

Шарп рассмеялся.

– Вернемся. И погоним французов до самого Парижа.

Он повесил штуцер на плечо и зашагал прочь от Эль Католико. Пересек кладбище и вышел за ворота из кованого железа. Впереди лежали открытые поля. Но надежды на свежий и чистый воздух не сбылись. У кладбищенской стены, полускрытая темно-зелеными кустами, была свалена большая куча навоза.

Шарп повернулся и увидел, что Эль Католико вышел следом за ним.

– Так вы считаете, капитан, война еще не проиграна?

Неужели Шарп в самом деле уловил тревогу в голосе испанца? Он пожал плечами.

– Не проиграна.

– Ошибаетесь. – Тревога, если и была, исчезла начисто. Эль Католико говорил громко и почти весело. – Вы проиграли, капитан. Теперь только чудо может спасти британцев.

– Но ведь мы – чертовы христиане, разве нет? – в тон ему спросил Шарп. – Мы верим в чудеса.

Возмущенный Керси не успел вмешаться – взрыв смеха заставил всех вздрогнуть и резко повернуться к дверям обители, где Тереза стояла в обнимку с отцом. Девушка умолкла, и вновь ее лицо не выражало ничего, кроме ожесточения. Но теперь Шарп знал, что она не во всем согласна с высоким испанцем в серой одежде. Перед тем как отвернуться, она даже еле заметно кивнула стрелку.

«Вот они, чудеса, – подумал Шарп. – Начинаются».

Глава одиннадцатая

Воодушевление спало, осталось горькое похмелье. Неудача, словно в насмешку, щедро отвесила подавленности и уныния. Шарп вел роту от Касатехады на запад, к двум рекам, отделявшим отряд от обреченной британской армии. Стрелка неотвязно преследовали разочарование, тоска и подозрение, что его обвели вокруг пальца.

Расставание выглядело не слишком благостно. Рамон обнял Шарпа, как это принято у испанцев, целуя в щеки, дохнул чесноком – очевидно, молодой человек и в самом деле был опечален столь скорым прощанием с английской ротой.

– Не забывать ваше обещание, капитан. Винтовка.

– Да. – Шарп действительно дал обещание и теперь мрачно размышлял: как его выполнить? Альмейда скоро окажется в кольце, французы приберут к рукам львиную долю земли между реками, и британцам придется отступать на запад, к морю, к окончательному поражению. Между победой и тихой муторной посадкой на корабли стоит лишь его подозрение, что золото все еще в Касатехаде, укрыто так же надежно, как и партизанские припасы – оружие и провиант. Он вспомнил слова Веллингтона: «Должны! Вы слышите? Должны!» Но не сошелся же клином свет на этом проклятом золоте, раздумывал Шарп. Разве нет денег в лондонских подвалах, в торговых банках, во всяких-разных конторах, в трюмах купеческих судов?

Ответ не приходил, и угроза поражения, словно дождевые тучи, все еще висевшие на севере, сопровождала роту легкой пехоты в ее беспрепятственном продвижении к Агеде.

Партизаны тоже уходили на запад, и первый час Шарп видел всадников, поднимающихся на гребень низкого кряжа на юге. Эль Католико упоминал о засадах на французские обозы, везущие амуницию к Альмейде. Но хотя среди всадников часто мелькал синий мундир Керси, Шарп ни разу не заметил серого плаща Эль Католико. Он осведомился у Хосе, одного из «лейтенантов» Эль Католико и начальника конного сопровождения, куда подевался партизанский командир, однако Хосе лишь пожал плечами.

– Уехал вперед. – Испанец пришпорил лошадь и оторвался от Шарпа.

Патрик Харпер догнал капитана и взглянул ему в лицо.

– Разрешите вопрос, сэр.

Шарп угрюмо посмотрел на него.

– Обычно ты не спрашиваешь разрешения. Что?

Харпер показал на всадников Хосе.

– Вам они никого не напоминают, сэр?

Шарп посмотрел на длинные черные плащи, широкополые шляпы и видавшую виды сбрую и пожал плечами.

– Ну, говори.

Харпер посмотрел на северное небо, на тяжелые тучи.

– Помнится, сэр, был я когда-то рекрутом, ей-же-ей, а нынче – точь-в-точь как тогда, в походе из Дерри. – Шарп уже давно привык к околичностям сержанта. Ирландец никогда не упускал возможности превратить донесение в байку, и Шарп, знавший, что обычно его стоит выслушать, не прерывал. – Дали нам сопровождение, точь-в-точь как эти, сэр. Впереди конные, позади конные, по бокам – ну, в общем, со всех сторон, чтобы ни один маменькин сынок не рванул восвояси. Всю дорогу, сэр, нас вели как сучьих арестантов, а на ночь заперли в амбаре под Магерой. – На лице сержанта промелькнула печаль, как всякий раз, когда он заговаривал о доме, о любимом Ольстере, о краях столь бедных, что ему пришлось пойти в армию заклятых врагов своего народа. Но уже через мгновение Харпер снова ухмылялся. – Видите, сэр, куда клоню? Это сучий конвой для сучьих арестантов. Они хотят, чтоб мы поскорее ушли с их земли, сэр.

– Ну и что с того? – Офицер и сержант непроизвольно прибавили шагу, чтобы рота, идущая позади, не слышала их разговор.

– А то, сэр, что ублюдки нагло врали нам в глаза, – ответил Харпер без тени сомнения, таким тоном, будто видел испанцев насквозь.

Впереди, на склоне холма, Хосе остановился и осмотрел местность, а затем дал коню шпоры и поехал вниз.

Роту обступала пустынная ширь: блеклая трава, камни и ложа высохших ручьев. Солнце парило немилосердно, воздух, мерцающий и подрагивающий от жара, иссушал почву.

Шарп понимал, что скоро придется сделать привал. Но люди не жаловались, даже раненые. Рота брела сквозь жару и пыль к далекой голубой полоске холмов, окружающих Альмейду.

– Врали? Что им за выгода врать?

– А что вам вчера сказал тот парень? – Харпер подразумевал Эль Католико, но вопрос не требовал от Шарпа ответа. Сержант возбужденно продолжал: – Помните, мы у той могилки стояли, а он говорил, что шесть дней назад похоронил в ней своего человека. Помните?

Шарп кивнул. Ему тоже не раз вспоминалась та могила, но слова сержанта вызвали новые мысли.

– Продолжай.

– Вчера была суббота, сэр. Я спросил лейтенанта, он всегда помнит дни недели и даты. Значит, тот парень схоронил слугу в воскресенье.

Шарп заинтриговано посмотрел на Харпера.

– Ну и что?

– А то, что он закопал слугу в прошлое воскресенье.

– И что с того?

– Боже, храни Ирландию!.. Но ведь это никак невозможно, сэр. Не хоронят они ни по воскресеньям, ни по святым дням. Мы же католики, а не протестанты нечестивые вроде вас, сэр. В воскресенье? Да ни в жисть!

Горячность сержанта вызвала у Шарпа ухмылку.

– Ты уверен?

– Уверен? Да не будь я Патриком Огастином Харпером, и не будь мы все добрыми католиками вопреки стараниям проклятых англичан!.. Глядите, сэр, глядите!

– Что? – Шарп встревожился – сержант вдруг показал на север, словно там появился французский патруль.

– Красный коршун, сэр! Его не часто увидишь.

Шарп заметил птицу, похожую на ястреба, но для него почти все птицы, от кукушек до орлов, походили на ястребов. Он зашагал дальше. Харпер укрепил его подозрения и добавил новых, и капитан позволил себе задуматься над смутными сомнениями, бередившими его душу. Сначала каменная плита над усыпальницей, не вызвавшая у Керси ни малейших подозрений. Затем поспешное убийство польского сержанта. Эль Католико отказался даже от привычного развлечения – пыток. Наверняка он это сделал с одной-единственной целью: не допустить, чтобы пленный выложил неприятную правду. Французы ничего не знали про золото, и это уже не подозрение, а бесспорный факт. За недолгое время, проведенное польским уланом в плену, Шарп не успел даже двумя словами с ним перемолвиться, но Эль Католико не мог этого знать. Каменная плита, скоропостижная кончина улана и вдобавок только сейчас возникшая мысль, что французы, найдя сокровище, не задержались бы в долине, а поскорее отвезли бы добычу в Сьюдад-Родриго. А теперь еще и Харперу показалось странным, что могила на церковном дворе появилась в воскресенье, если верить Эль Католико.

Шарп шагал, чувствуя, как по спине струится пот, и пытался вспомнить точно слова высокого испанца. Может, он сказал что-нибудь вроде: «Я его похоронил с неделю назад?» Или все-таки Харпер прав насчет шести дней?

Подозрения сорвались с цепи, и уже ничто не могло окоротить их и помешать новому опасному плану родиться в голове Шарпа.

Эль Католико лжет. Никаких доказательств этому нет, но Шарп не сомневался.

Он повернулся к Харперу:

– Думаешь, золото в той могиле?

– Там что-то есть, сэр, и провалиться мне, если это покойник, похороненный по-христиански.