Долгий путь на Бимини - Карина Шаинян

– Да.

– Второй вопрос?

Элли потупилась.

– Зачем ты занялся со мной любовью? Зачем вообще делал вид, что… – голос Элли прервался, и она зажмурилась в ожидании.

– Чтобы ты начала доверять мне. Чтобы у тебя появилось желание слушать и слышать меня, – помедлив, сухо ответил Карререс, и Элли обмякла, будто из нее разом выдернули скелет.

– Замечательно, – прошептала она, и ее губы затряслись. – Просто замечательно.

– Это что-то меняет? – спросил Карререс после паузы, заполненной тихим плачем.

– Не знаю, – ответила Элли, не поднимая глаз.

– Что еще? – сердито спросил он. Элли снова всхлипнула и криво улыбнулась сквозь слезы:

– У тебя штаны какие-нибудь найдутся?

Карререс вышел из гостиной. Минуту спустя он вернулся и молча бросил на колени Элли джинсы и легкую куртку. Буркнув «спасибо», Элли оделась, подвернула штанины и рукава. Подошла к окну и задумчиво уставилась на улицу, сунув руки в карманы.

– Ты сама в это влезаешь, – пробормотала она себе под нос.

– Что? – переспросил Карререс. Элли покачала головой.

– Хорошо, говорю, что погода наладилась, – сказала она через плечо. – В дождь на Пороховом Холме невыносимо.

– Я помню, – ответил Карререс, и Элли уловила в его голосе тень улыбки.

Глава 28

Когда-то вокруг Порохового Холма был прорыт ров, но дожди размывали голые склоны, и песок с галькой, нанесенные с вершины, вместе с обломками разрушенных стен постепенно заполнили русло. Теперь только тихий ручей, обрамленный корявыми серебристыми ивами, отделял холм от города. Карререс и Элли перешли его по узкому – только-только проехать легковой машине – мосту. Здесь асфальт кончался. Песчаная дорога, выбравшись из ивняка, полого петляла по палевым волнам сорной травы, покрывающей изрезанный оврагами склон. Пахло полынью и мокрой землей. В прозрачном холодном небе темным крестом висел канюк, и иногда вниз приносились его тоскливые вскрики. Единственным ярким пятном здесь был одноэтажный домик в окружении нескольких катальп и уже побагровевших кленов. Он выглядел маленьким и каким-то заброшенным.

– Кто здесь живет? – спросил Карререс, кивая на едва заметную за деревьями черепичную крышу.

– Не знаю, – стушевалась Элли. – Я тут всего лишь один раз была, и то в детстве. Знаю только, что дорога ведет к развалинам тюрьмы, но это и так понятно…

– Странно. А я-то думал, здесь успели поиграть все дети Клоксвилля.

– В общем-то да. Особенно мальчишки, те, кто постарше, – ответила Элли. – Мои друзья здесь часто играли. Гай… Герберт. Один раз они взяли меня с собой. Было ужасно весело – там такие коридоры, знаешь, и всегда можно найти какую-нибудь интересную штуку, и здорово играть в прятки. Но я сдуру проболталась папе. На этом все и закончилось. Папа страшно кричал, в какой-то момент я даже думала, что он меня ударит. Запретил не то что подниматься к тюрьме, а даже на ручей ходить. Мальчишкам, конечно, тоже не разрешали лазать по развалинам – опасно и все такое, – но не так… не так яростно, – Элли смущенно пнула подвернувшийся под ногу камешек. – И они, само собой, не слушались. Они еще звали меня с собой несколько раз, но я очень уж боялась, что папа опять рассердится, все время отказывалась, и они перестали… Знаешь, это глупо, но когда он сам повадился туда лазать, я очень злилась и обижалась, – грустно улыбнулась она. – Ему, значит, не опасно? Нечестно же так…

– А кстати, ты не помнишь, с чего вдруг у него появилась такая идея?

– Ну, папа всегда говорил, что доктор Анхельо… то есть ты – гений, – Элли с лукавой улыбкой покосилась на Карререса, но тот оставался серьезен. – Собирал все легенды, перечитал все записи, которые хранились в музее – ну, знаешь, типа доноса трактирщика после взрыва тюрьмы – вроде как ты был алхимиком и взорвал все нарочно, а он не виноват и просит помиловать…

– Мелкий мерзавец! – буркнул Карререс. – Ничего удивительного…

Элли обалдело взглянула на доктора, потом сообразила:

– Ах да, ты же был с ним знаком… – она потрясла головой. Никак не получалось увязать бледные строчки на хрупкой побуревшей бумаге, от которой пахнет древней пылью, – будто из библиотеки привидения, – с живым и вполне материальным Анхельо.

– Но каков подлец! – горячился Карререс. – Впрочем, у него были резоны трястись за свою шкуру. Я покупал у него иногда всякую мелочь, – туманно пояснил он. – Извини. Рассказывай дальше.

– Ну вот, – папа перечитал кучу всяких таких бумаг и вообще всегда был твоим фанатом, – продолжила Элли. Нахмурилась, постучала костяшками пальцев по зубам, пытаясь припомнить. – Кажется, все началось из-за Гая, – сказала она. – Герберт, когда вырос, забросил это, а Гай… Он настоящий маньяк… был? – Элли задумалась.

– Не важно, – отмахнулся Карререс.

– Короче, Гай немножко подвинулся на всех этих раскопках, не вылезал из музея и все мечтал найти пиратские сокровища. Представляешь, он записывал детские считалки – говорил, что в них зашифрована вся информация, и надо только догадаться, как извлечь ее. У него аж глаза светиться начинали, когда он рассказывал – вот, мол, где-то в катакомбах запрятан сундук, набитый старинными монетами, да не простыми… Ну что ты смеешься? Думаю, ему этот сундук не очень-то был нужен, просто нравилось искать.

– Думаю, до сих пор нравится, – вставил Карререс.

– Может быть… Гай все время, когда не торчал в музее, крутился вокруг холма. И конечно, стоило ему что-нибудь найти, как об этом чуть ли не весь город узнавал: он носился по знакомым, хвастался, расписывал, где нашел, как да до чего это важно… Гай опасался лезть в засыпанные подвалы, зато додумался просеивать песок со дна ручья. Наверное, он перекопал все русло, и не один раз, – улыбнулась Элли.

Карререс окинул взглядом склон.

– Насколько я помню, в подвалах были сделаны стоки, – проговорил он. – Вода и отходы сливались в ров. Так что вполне возможно, что дождями могло вынести какую-нибудь мелочь – крыши-то нет, во время дождей наверняка все затоплено… – он снова посмотрел на вершину, огляделся по сторонам.

– Когда Гай раздобыл решето, как у золотоискателей, оказалось, что унесло довольно много, – кивнула Элли. – В основном чепуху – ложки, пуговицы, черепки, осколки колб из лаборатории того ужасного доктора… опс, – смутилась Элли. – Я все никак не привыкну, что это ты, – пробормотала она. Карререс тихо фыркнул. После небольшой заминки Элли продолжала:

– Представляешь – среди всякого мусора он нашел золотой медальон. Маленький, но очень красивый, с узорной крышечкой. Гай прибежал в аптеку, и они с отцом вместе отчистили медальон от грязи… Да что ты все оглядываешься? – встревожившись, Элли тоже завертела головой.