За пределами просветления - Бхагаван Раджниш (Ошо)

Люди приходили и говорили ему: «Если ты будешь продолжать учить этому, никто не последует за тобой. Кому нужна тьма, ужасная тьма? Ты сошел с ума. Ты говоришь, что предельное переживание – это окончательная смерть. Люди хотят вечной жизни, а ты говоришь об окончательной смерти».

Но он был очень последовательным человеком, и можно увидеть, что на протяжении сорока двух лет он колотил молотом по духу Востока, но никогда не шел на компромисс с эго.

Он также знает, что то, что он называет тьмой, – это слишком яркий свет; вот почему это выглядит как тьма. Если внутри вас взойдут тысячи солнц, то – что вы думаете? – вы будете ощущать яркий свет? Вы будете ощущать кромешную тьму – настолько ослепительным будет свет. Просто посмотрите несколько секунд на одно солнце – и вы почувствуете, что ваши глаза слепнут. Если же внутри вас, внутри вашего ума засияют тысячи солнц, то ощущать вы будете темноту, а не свет.

Потребуется много времени для того, чтобы вы привыкли, чтобы ваши глаза стали достаточно сильными и смогли увидеть, как постепенно тьма превращается в свет, смерть превращается в жизнь, пустота превращается в полноту.

Но Будда никогда не говорил об этом. Он никогда не говорил, что тьма когда-нибудь превратится в свет. И он никогда не говорил, что смерть в какой-то момент станет воскресением, потому что он знал, каким хитрым является ваше эго. Если так сказать, то эго решит: «Тогда нет никаких проблем! Наша цель остается прежней, нам просто нужно пережить короткую ночь души. Но в конце концов у нас будет ярчайший свет, тысячи солнц».

Гаутаме Будде пришлось отрицать существование бога – не потому, что он был против бога, такой человек не может быть против бога. Если уж и Гаутама Будда против бога, тогда любому человеку бесполезно быть за бога. Его отношение к богу имеет решающее значение для всего человечества, он представляет саму нашу душу. Но он не был против бога. Он был против вашего эго, и он все время внимательно следил за тем, чтобы не оставить вашему эго никакой опоры. Если бог может стать опорой для эго, тогда никакого бога нет.

Ясно одно: несмотря на то, что он использовал только негативные термины, все же этот человек обладал потрясающими харизматическими качествами. Он оказал влияние на миллионы людей. Его философия такова, что любой человек, слушая его, начинал волноваться. Какой смысл во всех этих медитациях и во всем этом аскетизме, зачем отрекаться от мира, принимать пищу один раз в день… Ведь в конце концов вашим достижением будет ничто, вы станете нулями! «Нам и так хорошо – пусть мы несчастные нули, но мы по крайней мере существуем». Конечно, когда вы оказываетесь абсолютными нулями, не может быть никаких страданий, нули ничего не знают о страдании. В чем же выгода?

Но он убеждал людей – и не своей философией, а своей индивидуальностью, своим присутствием. Он давал людям само переживание, так что они могли понять: это та пустота, которая имеет отношение к миру, это та пустота, которая относится к эго. А это полнота бытия.

Есть много причин тому, почему учение Будды исчезло из Индии, но главная причина в том, что все другие мистики, философы и провидцы пользовались позитивными терминами. И за много веков до появления Будды вся Индия привыкла к мышлению в позитивных терминах, негативный подход был чем-то неслыханным. Пока влияние Гаутамы Будды имело силу, за ним шли, но когда он умер, его последователи стали исчезать – потому что его последователи не были его интеллектуальными приверженцами, их убеждало само присутствие Будды.

По глазам Будды они видели: «Этот человек пребывает в ничто, значит, нам нечего бояться, мы с удовольствием станем ничто. Если это то место, куда приходят, становясь нулем, если при превращении в ничто в глазах расцветают такие лотосы и излучается такая благодать, то мы готовы идти за этим человеком. Этот человек обладает некой магией».

Но одна только его философия не убедит вас, потому что она не привлекательна для эго.

Буддизм выжил в Китае, на Цейлоне, в Бирме, в Японии, в Корее, в Индокитае, в Индонезии – во всей Азии, кроме Индии, – потому что буддисты, которые проникли туда, отказались от негативных терминов. Они начали употреблять позитивные термины. Тогда вернулись слова, которые использовались раньше: «предельное», «абсолют», «совершенство». Это был компромисс.

Поэтому я считаю, что буддизм умер вместе с Гаутамой Буддой.

То, что сейчас существует как буддизм, не имеет ничего общего с Буддой, потому что его последователи отказались от его основного вклада, а этим вкладом был негативный подход.

Мне известны обе традиции. Я, несомненно, нахожусь в более выгодном положении, чем Будда. Будда пришел к осознанию, что эго может использовать позитивное в своих интересах. И это его великий вклад, его очень смелый вклад – то, что он отбросил позитивную терминологию и настаивал на негативной, придавал ей особое значение, прекрасно зная, что люди не будут следовать этому, поскольку это не устраивает эго.

Что касается меня, то мне сейчас доступны обе традиции. Я знаю, что случилось с позитивным подходом – его стало эксплуатировать эго. Я знаю, что случилось с негативным подходом. После смерти Будды его ученикам пришлось пойти на компромисс – на компромисс с тем, против чего восставал Будда.

Поэтому я пытаюсь объяснить вам оба подхода – я говорю о пустоте, в том что касается мирского, и полноте, целостности, в том что касается внутреннего переживания. И это – тотальный подход, он принимает во внимание обе традиции: то, что должно быть оставлено позади, и то, что должно быть обретено.

Я называю мой подход исключительно священным подходом.

До сих пор все остальные подходы были половинчатыми. Махавира, Шанкара, Моисей, Магомет – все они использовали позитивный подход. Будда использовал негативный подход. Я же использую и тот, и другой подходы, и я не вижу в этом никакого противоречия.

Если вы правильно меня понимаете, то вы сможете наслаждаться красотой обеих точек зрения, и вам нет нужды быть эксплуатируемым вашим эго или бояться смерти, тьмы и небытия.

Наполненность и пустота – это не две разные вещи. Представьте себе, что я поставил перед вами полстакана воды и спросил бы вас: стакан наполовину пуст или наполовину полон? Любой ответ был бы неправильным, потому что стакан и наполовину пуст, и наполовину полон. С одной стороны, он наполовину пуст, с другой стороны, он наполовину полон.

Половина вашей жизни – это мирская часть, другая половина – часть божественная. К сожалению, это так, по-другому и быть не может – нам приходится пользоваться одним и тем же языком для описания и мирского, и божественного. Поэтому нужно быть очень бдительными. Выбирая мирское, вы теряете, если вы будете думать о мирском, вы обнаружите, что ваша духовная жизнь становится пустой. Если вы будете думать о божественном, вы обнаружите, что оно переполняет вас.

Второй вопрос:

Ошо,

Когда ты говорил об индийских и западных саньясинах, я почувствовал, что все так и есть, как ты говоришь, – иногда у индийцев слишком много сердечности. Им трудно сказать «нет» и вместе с тем невозможно сказать «да» их ожиданиям и теориям. Они глухи.

Пожалуйста, объясни, почему это так?

Этот вопрос состоит из нескольких частей.

Во-первых, то, что иногда у индусов бывает слишком много сердечности… Это утверждение ошибочно. Сердечности не может быть слишком много, это экзистенциально невозможно.

Сердце и его качества таковы, что вы всегда можете иметь их еще больше. И нет никакого предела – даже небо не предел.

Но я понимаю, в чем твоя проблема. Ты говоришь, что в определенные моменты тебе приходится нелегко: восточные люди слишком любящие, ты не можешь сказать им «нет» и не можешь сказать «да».

Помню, когда я впервые приехал в Бомбей, меня пригласили на ланч… Я никого не знал в Бомбее, и люди, пригласившие меня, тоже были там впервые. Никто из нас никого не знал.

Глава семьи приехал в Бомбей на два или три дня раньше. Он был одним из самых прекрасных людей, которых мне доводилось встречать в моей жизни. Вместе со мной он пригласил еще по меньшей мере двадцать человек. Еда была прекрасной, но то, как они заставляли всех есть, было невообразимым. Их было трое братьев; два брата держали человека, а третий заставлял гостя есть:

– Ну еще одно пирожное.

А гость пытался отказаться:

– Я умру! Оставьте меня в покое!

Но они говорили:

– Только одно…

И этому не было конца.

Помогали даже женщины этого семейства. Люди пытались выбежать из комнаты, а женщины стояли в дверях и не выпускали их.

Я сказал старшему брату:

– Ваша любовь прекрасна, и ваши сладости хороши, но всему есть предел. Этот человек сказал, что умрет, – а вам и дела нет до его смерти, вы думаете только о том, как бы побольше впихнуть в него еды.