Мятежный рейд (СИ) - Гуминский Валерий Михайлович

Абгилерм первым зашагал куда-то в дальний угол вольера, где отдельно ото всех в большущей клетке на свежем сене развалился пёс серо-палевого цвета с чёрным подшерстком. Он лишь приподнял голову, когда мы остановились перед ним, повёл носом и снова уронил свою кудлатую башку на мощные лапы.

— Нравится? — хозяин-заводчик с любовью смотрел на лежащего пса.

— Хорош, — признаюсь я снова. Действительно, у Абгилерма товар качественный, по крайней мере, внешне. — А как у него с потомством?

— От Вихря получаются самые лучшие щенки, — горделиво выпятил волосатую грудь Абгилерм. — Сколько тебе надо, говоришь?

— Шесть.

— Чара обычно приносит пять, — почесал затылок заводчик. — Одного самого лучшего я оставляю себе. Ну ничего, придумаем что-нибудь. Она же не одна щениться будет. Выберу из другого помёта, если недобор получится. Не переживай, мил сударь, те нисколько не хуже будут. Так мы договорились?

— Договорились. Шесть щенков твой сын в первый зимний месяц привозит в Скайдру. Пусть найдёт особняк леди Толессо, спросит её или Игната Сироту. Это я. Своих людей предупрежу.

— Тогда по рукам! — Абгилерм протягивает мне заскорузлую мозолистую ладонь. Не удивительно, столько всего понастроил, да и дом неплох, не развалюха какая.

Не задумываясь, ударяю по его ладони, и мы пару минут испытываем прочность рук друг друга. Заводчик сдался первым, и ухмыляясь, повёл меня к воротам.

— Расчёт по окончании договора, — напомнил он и бесцеремонно захлопнул перед моим носом калитку.

Рич и Пенберти оживились.

— Я думал, тебя уже скормили собачкам, — пошутил бывший пластун.

— Я невкусный, даже на мослах мяса мало, — парирую в ответ и забираюсь в карету. Следом устраиваются мои спутники. — Дело сделано. Зимой привезут щенков. Будем из них сторожевых псов воспитывать.

— И эта заросшая обезьяна даже денег у тебя не взяла? — удивился Рич.

— Расчёт позже, — не стал я вдаваться в подробности.

— Хм, значит, человек серьёзный. А то переживал, что сунет тебе выбраковку и денег слупит немеряно.

Обратно ехали не торопясь. Извозчик берёг свою развалюху, нещадно скрипевшую на каждом повороте и заваливаясь на один бок так, что мы едва не падали друг на друга. Наконец, мы доехали до Речного квартала, где и сошли, заплатив оговоренную сумму. Рич обругал бородатого извозчика и посоветовал ему на эти деньги найти краснодеревщика и починить свою колымагу.

Все прилегающие к порту улицы были уже забиты горожанами, которые тянулись к реке полюбопытствовать на прибывшую флотилию. Попав в водоворот людского потока, мы покорно шагали вместе с наряженной публикой к причалам. И как только вышли к складским сараям и миновали их, замерли, разглядывая величественную для города картину.

Два корвета встали на якорь друг за другом чуть выше по течению, а вот мощный фрегат подобно кашалоту развалился прямо на фарватере и делал маневры, чтобы подойти поближе к причалам и не раздавить их как ореховую скорлупу. Я сначала не понял, зачем капитану понадобилось рисковать. Ведь можно провести высадку десанта на шлюпках, до вечера управятся без особого напряжения. А потом сообразил. Если армейское подразделение решили оставить в Ромси, значит, к нему обязательно в придачу дали артиллерию. А выгрузка пушек та еще головная боль. Но ведь есть же специальные баржи, которые можно подогнать к фрегату! Или их здесь нет?

Между тем зычные команды на борту «Ворчливого» — так гласила витиеватая надпись на борту, покрытая позолотой — позволили приблизиться фрегату еще на несколько футов к берегу, после чего он прочно встал на якорь.

— Дерьмо Кракена! — выругался Рич.

Я тоже хотел произнести с десяток морских словечек. Массивная туша фрегата полностью перекрыла нам фарватер, и чтобы выйти на открытую воду без риска влететь в борт «Ворчливого», надо провести очень опасный манёвр, обходя его справа с применением гравитона. Левый берег более пологий, а значит, есть риск налететь на мель.

— Они заняли половину фарватера! — возмущённо воскликнул Пенберти, немного разбиравшийся в речных реалиях. — Как мы будем выходить?

— Надеюсь, до завтрашнего утра фрегат разгрузится и уйдёт, — задумчиво произнес я, разглядывая суету на причале, где бегали солдаты в мундирах, пытаясь оттеснить толпу горожан за невидимую черту.

А с фрегата стали спускать шлюпки, одну за другой. Учитывая, что в одной из них можно перевезти за один раз пятьдесят человек, не считая гребцов, до вечера управятся. Но как быть с пушками? Или пехота прибыла сюда лишь для усиления гарнизона?

Рич стал махать шляпой, давая сигнал наблюдателю с «Эпинали», как и было условлено заранее. Надеюсь, скоро заметят, иначе будем до вечера куковать. Повезло, заметили, пусть и не сразу. От флагмана оторвалась лодка и резво помчалась к берегу.

Шкипер Хубальд рвал и метал, тыча подзорной трубой в сторону фрегата:

— Эти летуны ведут себя как дома! Догадались же перекрыть фарватер! Как нам завтра выходить на чистую воду?

— Не переживайте, Оскар, — я аккуратно забрал у него трубу, чтобы ненароком не разбил дорогую вещь, и облокотившись на перила капитанского мостика, направил её на застывшие корветы. — К завтрашнему утру фрегат покинет Ромси. Видите, ему нужно высадить пехоту, оружие, продовольствие, а это займет очень много времени. До самой темноты будут копошиться… Хм, да это же старые знакомые!

— Кто? — перестав фыркать и брызгать слюной, заинтересовался Хубальд.

— Корветы «Дева ветров» и «Фортуна». Я с ними встречался в Шелкопадах. Надо же, как мир тесен, — пробормотал я, разглядывая неподвижно стоящих на капитанском мостике «Девы ветров» трёх офицеров в повседневных мундирах. Они тоже с помощью линз изучали портовую зону, и нет-нет, да и скользили взглядом по застывшему ниже каравану.

— Для нас это что-то значит? — напряженно спросил Оскар.

— Нет, все в порядке. Они выполняют приказ, не более. Скорее всего, сопровождали фрегат, и завтра вместе с ним уйдут. Давайте лучше подумаем над тем, как действовать в случае непредвиденных ситуаций. Достаточно ли будет глубины для наших кораблей, чтобы слегка сместиться по фарватеру вправо?

— Вы что-то подозреваете, Игнат? — нахмурился шкипер, почесывая вылезшую щетину на щеках.

— Я всегда стараюсь просчитать ситуацию, которая мне не нравится, — честно признался я. — А она мне не нравится. Очень уж вкусные цели появились. Смотрите: вверху стоят корветы, внизу наши корабли. У фрегата не остается времени для маневра, если с берега или реки пойдет атака. Ему нужен будет разгон, пока гравитоны наполняются энергией. В таком случае он обрубит якорный канат и пойдет вниз по течению. Догадайтесь, что будет дальше?

— «Эпиналь» первая на его пути, — мрачно произнес Оскар. — И нас просто раздавит этой громадой. Но о каком нападении идет речь? Разве у мятежников есть корабли с пушками?

— Я всего лишь пытаюсь поставить себя на место противника, будь он мятежником или сиверийским десантом, — сложив с щелчком трубу, протянул её шкиперу. — Поэтому нужно незаметно дать команду всем экипажам быть наготове и не спать как сурки. Созовите совещание на «Эпинали», я своих десятников тоже оповещу.

Ночь была настолько душной, что весь экипаж и мои штурмовики выползли на палубу, чтобы хоть как-то охладиться. Воды Роканы умиротворенно журчали вдоль бортов, прохлада постепенно вытесняла жару, остужая нагретые за день палубы. Бархатистое небо украсилось россыпью звёзд, и даже намёка не было на изменение погоды, что очень радовало. Туман или дождевая завеса существенно снижают видимость, и вахтенные могут упустить любое изменение на реке.

С берега уже не доносилась разноголосица песен, только мелькали фонари стражников, обходящих порт. Разгрузка фрегата еще не закончилась, поэтому большие ящики с боеприпасами к пехотным пушкам перевозили на баркасах с корабля на сушу до самой темноты. И сейчас возле складов стоял усиленный караул. Вояк разместили в казармах гарнизона, а вот артиллерию решено было пока оставить на борту «Ворчливого». Значит, завтра нам придется остаться на якоре. Вечером на «Эпиналь» заявился корвет-капитан «Девы ветров» Эррин Декрейн в сопровождении охраны и надменно заявил, что до отхода корветов и фрегата никто не покинет порт. Любая попытка самостоятельных действий будет расцениваться как враждебное действие. На вопрос шкипера Хубальда, что вообще происходит, он только процедил: «манёвры».