Свита падших богов: путь в Тир - Фарит Маратович Ахмеджанов

шума не производил, исчез в коридоре. Гость прошел вперед. Искоса глянул на хрипящего Мегарая, потом прямо посмотрел на мальчика.

— Это, значит, из-за тебя такой переполох?

Азрик помотал головой.

— Я не знаю.

— Знаешь, — спокойно сказал старик. — Мне не надо врать.

Мальчик исподлобья глянул на него.

— Это мне решать, врать или не врать.

Сказал и удивился. Совсем недавно ему и в голову не могло прийти — сказать такое. Да еще и богу.

— Да, решать тебе, — старик улыбнулся. — Я понимаю, пережитое подсказывает не доверять мне. Но тогда скажи, кому ты доверяешь?

— Ему, — буркнул Азрик, показывая на Чеснаба.

Старик наклонился над ловцом губок. Выпрямился.

— То есть, на нынешний момент — никому.

— Ага, — глаза набухли слезами, Азрик, как ни сдерживался, заплакал.

— Ага, — повторил старик. Посмотрел на него, на Лису, которая сидела, продолжая держать в руках ладони Чеснаба. Вздохнул, встал, пошарил в своем поясе, достал несколько странных толстых нитей.

— Не хватит, — сокрушенно сказал он. Посмотрел по сторонам.

— Чем его так?

Кинжал отца валялся под ногами. Старик поднял его, осмотрел, потом примерился.

— А вот так должно хватить, — пробормотал он. Потом подошел к Азрику и Лисе, склонился к ним.

— Возвращать людей с другого берега очень трудно. На это, как правило, никто не идет. Мороки много, а результат немногие ценят.

Дети смотрели на него, широко раскрыв глаза.

— Я попробую сделать, что смогу. Только для этого вам придется отойти.

Лиса так дрожала, что Азрику пришлось буквально отнести ее к стене. Старик вложил кинжал в Чеснаба — куда-то глубоко, очень долго и осторожно его прилаживая. Потом вытянул нити, в его руках словно сами собой возникли длинные спицы. Он осторожно поковырял ими в ладони Чеснаба. Оттуда пошел серый дымок, старик ловко накрутил его на кончик одной из спиц и начал работать.

Азрик мало что помнил из его работы. Проколов было много, дымки появлялись то из ног, то из головы, то из плеч Чеснаба, сплетались с разноцветными нитями и словно исчезали в его теле. Галга — они не заметили, как он появился — помогал старику, осторожно поворачивая огромное тело ловца губок. Лиса смотрела на них, вытаращив глаза, ее маленькие пальцы мелькали, словно запоминая движения.

Наконец старик закончил. Было видно, что он потратил много сил, пальцы чуть тряслись, и вставал он медленно. Галга помог ему.

Тело Чеснаба зашевелилось. Сначала одна рука, потом вторая. Лиса вскрикнула, когда он поднял голову и посмотрел на них.

— Подарочки мои, — сказал он тихо. — А я долго спал. Зато снова видел ту женщину. Я прощен!

Он встал на колени, брезгливо посмотрел на руки, попытался стряхнуть с них запекшуюся кровь. Потом медленно обернулся, посмотрел на старика.

— Великий Митра, — тихо сказал он. — Чем я заслужил такую милость?

— Такое невозможно заслужить. А благодари их, — сказал Митра. — Поговорите пока, у нас есть дело.

Вместе с просиявшим Галгой они осторожно сняли с веревки подергивающегося Мегарая. Потом осторожно вынесли тело прямо сквозь стену. Мегарай не сопротивлялся, лишь бессвязно бормотал, поминая папу Аполлона, маму Энопу, а также какую-то Ифиною.

А Азрик и Лиса, плача, обнимали вернувшегося к ним Чеснаба. У того тоже на глазах блестели слезы. Лиса осторожно трогала пальчиками раны на его спине, он уверял, что ему совсем не больно — действительно, кровь из них перестала идти. Чеснаб говорил, что он словно снова нырнул в море, глубоко-глубоко, так, как не нырял никогда в жизни, и увидел на дне морском храм, а в храме — ту самую женщину, и та сказала, что он, наконец, прощен. И он упал перед ней на колени, но потом вдруг его что-то неудержимо повлекло наверх — и что на лице той женщины было написало большое удивление. Он говорил, и говорили дети, они перебивали друг друга.

Их разговор прервал Аполлинор. Он вдруг застонал и перевалился с живота на спину. Потом медленно сел и начал щупать свою голову.

Дети испуганно затихли, Чеснаб повернулся к жрецу, прикрывая их своей широкой спиной.

— Где я? — тоненьким голосом спросил Аполлинор.

— Кто ты такой? — грозно спросил Чеснаб.

— Я? Я… не знаю. Я не знаю.

Жрец потер свой лоб. На нем, недалеко от виска, виднелась ямка — след от удара статуэткой.

— Зачем ты пришел сюда?

— Не знаю.

Чеснаб растерянно развел руками. Жрец смотрел на них ясным и бессмысленным взглядом.

— Что тебе от нас нужно? — вступил в разговор Азрик, выглядывая из-за плеча Чеснаба.

— Не знаю.

Оживленный диалог прервал Митра. Он вступил в комнату, брезгливо поморщился, увидев жреца.

— Он живой, что ли?

— Да, живой… но какой-то не такой, — несмело ответил ему Чеснаб.

Митра подошел к жрецу, наклонился и внимательно посмотрел ему в глаза. Потом покачал головой.

— Вы ему вышибли все мозги!

— Так ему и надо, — мстительно заявил Азрик. — Он мою маму приказал убить! И Дедушку Хора! И тебя Чеснаб убил… чуть не убил.

Митра едва заметно усмехнулся. В комнату тем временем вступили Галга и Мегарай. Взгляд последнего своей осмысленностью был похож на взгляд Аполлинора.

— Хороша парочка, — усмехнулся Митра. — Давай, уводи их отсюда!

— Обоих, что ли?

— Да. Ты знаешь, как.

Галга почесался не менее, чем в трех местах, потом подмигнул детям и вышел, подталкивая перед собой послушных Мегарая и Аполлинора.

— А теперь рассказывай, — сказал Митра.

И Азрик рассказал. Рассказал все, что видел, все, что знал и все, о чем подумал. По мере его рассказа брови Чеснаба многократно взлетали вверх, несколько раз он не удержался от удивленных восклицаний.

А Лиса просто свернулась калачиком и спала, и Чеснаб гладил ее по спине. Во сне она, казалось, что-то вязала.

Митра слушал не перебивая. Поблагодарил, когда Азрик закончил свой рассказ. Усмехнулся, когда Азрик сказал о клятве отомстить убийцам семьи, но никак это не комментировал.

— Вам всем нужно уходить из Тира, — наконец сказал он. — Здесь сейчас затевается много такого, от чего лучше быть подальше. Отправляйтесь-ка в Александрию.

— Митра, — голос Папсуккаля был заискивающим, Азрик никогда раньше не слышал такого. — Митра, возьми меня к себе. Пожалуйста. Я не хочу больше быть тут, — он с ненавистью пнул статуэтку. Та не шелохнулась, нога Папса прошла сквозь нее. Азрик понял, что и Митра тоже становится все более прозрачным.

— Великий глашатай Ашшура снизошел к старому гончару?

— Митра, не надо. Пожалуйста! Ты не представляешь, каково это — жить вот так, сотни лет!

— Ты не представляешь, что я могу представить, — ответил Митра. — Мир изменился, Папсуккаль. Тебе место там, где ты находишься сейчас. Во всяком случае —