Искушение ночи - Лидия Джойс

Поторопись, пожалуйста.

Джек».

– Вам нужно ехать, – сказал Байрон, охваченный отчаянием.

– Да, – согласилась Виктория.

– Завтра утром...

– Какая нелепость! – вдруг рассмеялась Виктория. – Я сломала лодыжку и заставила вас пострадать для того лишь, чтобы нарушить наш договор за день до его истечения!

– Порвите этот договор, – произнес Байрон. – Я больше не буду преследовать вашего брата.

В глазах у Виктории блеснули слезы.

– Благодарю вас, – прошептала она. – Какой же вы добрый! Я этого не заслужила.

Он сел рядом с ней, обнял за плечи.

– Господи, неужели я стану мстить Джеку, зная, что это причинит вам боль?

Она положила голову ему на грудь, по ее щеке скатилась слеза.

– Если вы поедете первым поездом, завтра будете в Рашворте. Не прошло и трех дней с тех пор, как написано это письмо. Будем надеяться, что за это время с вашей матушкой ничего плохого не случилось.

Виктория снова рассмеялась.

– Ужасный я человек, не правда ли? Я оплакиваю не только свою мать, но и саму себе.

– Вчера ночью вы тоже плакали.

– Я думала, вы спите.

Он смахнул слезу с ее щеки и поцеловал свою влажную ладонь.

– Я заметил следы слез сегодня утром. Почему вы плакали?

Виктория закусила губу.

– Вы пострадали из-за меня. К тому же у меня болела лодыжка. И мне... мне не хотелось думать об отъезде, потому что я вдруг почувствовала себя счастливой.

– Счастливой? – Байрон ошеломленно смотрел на нее. – И это явилось причиной ваших слез?

– Да. Потому что счастье недолговечно.

Она подняла на него глаза, полные боли и нежности. Рейберн задохнулся от радости.

Он положил руку ей на плечи и повернул ее к себе.

– Тогда давайте сделаем так, чтобы эта ночь стала незабываемой. – Рейберн привлек к себе Викторию и запечатлел на ее губах поцелуй.

Глава 21

– Жаль, что я не могу прикоснуться к вашему лицу, – задумчиво произнесла Виктория, пропуская сквозь пальцы волосы на затылке Рейберна.

Они лежали на ее кровати, совершенно голые. Тарелки, оставшиеся после ужина, стояли на столике рядом с мерцающей свечой. Рейберн велел Энни оставить поднос у двери и потом принес его, так что им не пришлось одеваться. Рейберн поднес ее руку к губам.

– Прикоснитесь.

– Вы знаете, что я говорю не об этом.

– Если посчитать площадь в квадратных дюймах, я более открыт и доступен, чем вы в данный момент. – Он указал на ее забинтованную лодыжку.

– Но кому хочется трогать мою лодыжку? – возразила Виктория.

Рейберн перекатился и оказался сверху, прижав ее к кровати. Кожа у него была теплее и грубее, чем у нее, а короткие волосы на груди щекотали ее соски.

– Мне хочется трогать вашу лодыжку. Хочется трогать каждую частичку вашего тела. – Его плоть у ее ног пошевелилась, и ответный жар сгустился у нее внутри и отозвался в позвоночнике.

– Это глупо, – едва слышно произнесла Виктория, но его резкий ореховый взгляд вызвал у нее головокружение.

– Возможно, – согласился он, потеребив ее губы своими губами.

Виктория вздрогнула. Она хотела поймать его поцелуй, но Рейберн слегка отстранился.

– Каждую частичку, – повторил он. – Хочу владеть вами целиком.

– А что я получу взамен?

– Воспоминание обо мне, которое будет согревать вас по ночам.

Его прикосновения возбуждали ее. Приводили в восторг.

Она обхватила его голову обеими руками и приникла к его губам, обхватила Рейберна ногами и приподняла бедра. Рейберн застонал, когда их губы встретились, наклонил голову так, чтобы кончик его носа с волдырем не коснулся ее щеки, и ответил на призыв ее губ. Даже язык у него был горячий, уговаривающий, настойчивый, обещающий, его плоть пульсировала у нее между ног, но входить внутрь он не спешил.

Все было так, как в их первую ночь. Она схватила его за плечи и оттолкнула.

– Вы не могли бы прекратить ваши игры хотя бы на минуту, на час? – В ее тоне звучали приказание и мольба.

Он отпрянул, выпрямился и сел.

– Я думал, вам это нравится.

Так и должно быть, подумала Виктория, испытав стыд.

– Мне нравилось и нравится, но не сейчас. Я не могу перенестись в тот день, когда приехала сюда. Будь у нас будущее, другое дело.

– Чего же вы хотите? Если это в моей власти...

– Это в вашей власти. Единственное, что мне нужно, – это вы целиком. – Она улыбнулась печально этому повторению его слов, и он тоже улыбнулся, кивнув головой.

– Тогда вы просите не о малом.

– У нас целая ночь впереди. – Она протянула к нему руки, и он скользнул между ее бедер. При этом задел лодыжку, и Виктория вздрогнула от боли.

Рейберн остановился.

– Ох уж эта лодыжка! – прорычал он, положив ее ноги себе на плечи, чтобы лодыжка находилась в безопасности, после чего вошел в нее.– Ну а так хорошо? Виктория рассмеялась. Глаза Рейберна потемнели, и он стал двигаться быстрее.

Виктория отвечала на каждый толчок, и когда глаза ее затуманились от наслаждения, а тело перестало ощущать влажные скомканные простыни, Рейберн оставался в ней.

Наконец Виктория распластала ладони на его груди и почувствовала, как сильно бьется его сердце.

– Давайте придем к финишу вместе, – прошептала она.

Рейберн будто только и ждал этих слов. Теперь они двигались в одном ритме, задыхались, стонали, пока волна наслаждения не унесла обоих в заоблачные выси. Потом Рейберн лег рядом с ней и положил ее голову себе на грудь.

– Теперь вы довольны? – прошептал он ей в волосы.

Они долго лежали, не произнося ни слова.

– Прошу прощения, – заговорил наконец Рейберн. – Я должен умыться. Лицо жжет от пота.

Виктория отодвинулась.

– Нужно было сказать. Я не хочу, чтобы вы страдали из-за меня...

Он покачал головой и направился к умывальному тазу.

– Гордость не позволила.

– Будьте осторожней, ведь в том, что вы испытываете боль, я виню себя.– Забудьте о моих страданиях. – Он склонился над тазом и плеснул в лицо воды.

Мускулы на его спине резко обозначились, и Виктория в который уже раз подумала, какой он великолепный мужчина. Рейберн обернулся и, видимо, поймал ее восхищенный взгляд, потому что невесело рассмеялся.

– Хотите продолжить, Цирцея? Придется подождать минуту-другую. Я не восемнадцатилетний юноша.

– Если бы мы встретились, когда вам было восемнадцать, а мне еще меньше, ничего хорошего из этого не вышло бы. Мне ничего больше не нужно, достаточно и того, что вы рядом.