Три минуты молчания - Г Владимов

"Где же ты был, сволочь? - хотелось мне его спросить. Где ты был, когда "потекло"? Сидел небось на верстаке, вытачивал какую-нибудь зажигалку, пока тебе уже пятку не подмочило. А когда спохватился, так "деда" позвать духу не хватило, сам решил откачать, а сам ты толком не знаешь, как водоотлив включается".

- Чего ж теперь с помпой-то - спросил Васька. - Опять двадцать пять, назад волоки?

- А кто вам ее велел сюда переть?

- Бичи, - сказал Васька. - Я лучше спать пойду.

Из-за машины вышел "дед" - тоже весь в пару, но в пиджаке, с галстуком.

- Куда помпу отсылаешь? - сказал Юрочке. - Прошляпили мы с тобой, так пусть хоть вручную помогут.

Это он потому сказал "мы с тобой", что на вахте моториста "деду" тоже полагается быть - не всю вахту, но заходить, поглядывать. А "дед" сначала кино смотрел, а потом меня бегал искать. Но шляпил-то, конечно, он, Юрочка.

- Так шланг же у них не достает, Сергей Андреич.

- Ведрами пусть почерпают.

- Гуляйте с вашей техникой, - сказал Юрочка.

Опять мы эту дуру перетаскивали через комингс. Но уж до места не тащили, затолкали в угол, лишь бы не мешала проходу. Стали ведром черпать один внизу набирал, двое на трапе передавали, четвертый с ним бегал к двери, выплескивал на палубу.

Потом Шурку позвали на руль. Вместо него Серега пришел - рокан зачем-то скинул, телогрейка в снегу.

- Ты б хоть куртку мою надел, - говорю ему.

- А ничего, Сеня, я так. - Он выплеснул ведра три, потом сказал: - Да и нету ее, куртки-то.

- Как нету?

- А высосало к чертям в дыру. Я прямо обалдел.

- А ты куда смотрел?

- А я не смотрел, Сеня. Там же темно, в трюме-то. Я чувствую - жжет. Пощупал - а куртки и нету. То-то я тебя спрашивал: зачем мы там сидели?

- Чертов ты хмырь!

- Будет вам лаяться, - сказал Васька. - Нам бы пароход спасти, а по курточке ты после поплачешь. Думаешь, мне твоей курточки не жалко?

- Мне тоже прямо плакать хотелось, - сказал Серега. - Ты уж прости, Сеня.

Я бы озлился по-настоящему, да сил не было. Мы уже ведер тридцать вылили. Или сорок, я не считал. Васька Буров, который считал, сказал, что шестьдесят восемь. А воды и на дюйм не убавилось. И паром уже всю шахту застлало, только мелькали чьи-то головы, руки, и показывалось, ехало наверх ведро - наполовину, конечно, расплесканное...

Сменили нас кандей с "юношей" и бондарь.

- Сходите покушайте, ребята, - сказал нам кандей. - Час вам даем. Я там борща сварил.

Он все же настоящий был повар, всегда у себя на камбузе хозяин. Да нам-то сейчас меньше всего есть хотелось.

- Лучше покемарю я этот час, - сказал Васька Буров. - И вам советую.

Я все же пошел вдоль планширя, хотел поглядеть на волну - может быть, там и волочится моя куртка? - но что увидишь, заряд совсем озверел.

В кубрике повалились в койки, и Васька захрапел тут же. Серега еще поворочался, постонал, но тоже затих. А мне вдруг и спать расхотелось - все я за эти письма переживал. Ну, и за куртку тоже. Вы же помните, чего она мне стоила. Но главное - вот что меня стало мучить: ветер переменится, и она же непременно в Гольфстрим выплывет, а там пароходов - яблоку негде упасть, и кто-нибудь мою куртку подберет, и будут читать эти письма, не совсем же они размокнут. И как я тогда перед Лилей буду выглядеть? Ведь это по всему флоту пойдет, какие мы "дети тревоги", они же только четыре тревоги и знают: пожарную, водяную, шлюпочную и "человек за бортом", - вот и поострить повод: "В какую ж тревогу вас делали, ребятки?" И чем я там ее поразил в первую встречу - тоже легендами обрастет, и никто даже не вспомнит, как их нашли, эти письма, а выйдет - будто я сам их пустил читать. Зачем? А чтоб девку ославить, которая взаимностью не ответила. Я прямо похолодел, как представил себе ее лицо. "Ну что ж, я этого, в общем-то должна была ждать". Уж лучше б она утонула, проклятая куртка. Но ведь не утонет сразу, шмотки долго носятся по морю, пока из них воздух не выйдет...

Вдруг я услышал - машина сбавила обороты. И сразу начало в борт ударять - не выгребаем, значит, против волны, и лагом нас развернуло.

Я не улежал, пошел из кубрика. Навстречу Шурка бежал с руля.

- Что там делается?

- Бардак полнейший. Кеп с "дедом" схлестнулись.

- Из-за чего?

- Сходи, послушай. Я - мослы в ящик кидаю.

В коридоре, у шахты, я увидел кепа - в расстегнутом кителе, шапка на затылке, с ним рядом - Жора-штурман. "Дед" стоял на трапе, весь обрызганный маслом, руки заголены до локтя и тоже все черные, в масле.

- Ты понимаешь, что делаешь? - кричал кеп. - Почему обороты сбавил?

- Потому что трещина в картере, масло хлещет.

- Откуда трещина? Почему раньше не было?

"Дед" объяснял терпеливо:

- Была, только не обнаружили сразу. Вода накатила, а он раскаленный, вот и треснул.

- Пусть хлещет, а ты подливай. Заткни ее чем хочешь. Ветошью, тряпками.

- Николаич, - сказал "дед". - Не дури, мне тебя слушать стыдно.

Жора-штурман вылез вперед кепа.

- Ты с кем разговариваешь? - заорал на "деда". - Ты с капитаном разговариваешь. "Не дури"!

- Правильно, Ножов, - сказал "дед". С капитаном. Не с тобой. Так что помолчи, молодой, да ранний. Капитан же обязан понимать, что, если все масло вытечет, двигатель заклинит, а хуже того - поршни прогорят, тогда уж его не починишь.

- Ты еще чинить собираешься?! - кеп прямо взвизгнул.

- Не знаю еще. Но остановить придется. От "шенибека"* будем качать.

* Вспомогательный движок, работающий на откачку, зарядку аккумуляторов и т. п. Некогда их поставляла в Россию иностранная фирма "Шенибек", отсюда сохранилось название.

- Ты в уме? - спросил кеп. - Нас же на Фареры тащит!

И я почувствовал, как у меня ноги сразу ослабели и холод где-то под ложечкой. Ну, правильно, ветер же обещали остовый, это значит - к Фарерам, на скалы. Сколько ж до них, до этих скал?

- Тебя сети тащат, - сказал "дед". - Ладно, выметал перед штормом, но хоть бы заглубил их. Так ты еще "нулевые" поводцы поставил. Вот теперь и подумай - не обрезаться ли от сетей.

- Прибавь обороты! Я знать ничего не хочу!

"Дед" поморщился, как будто у него зуб заболел, поднялся на ступеньку выше и закрыл дверь. Жора ее толкнул, но "дед" успел повернуть задрайку.

В шахту еще одна дверь есть, за углом коридора, против "дедовой" каюты; они туда кинулись. Навстречу вылез второй механик, развел руками - мол, рад бы вам подчиниться, но выгнал меня Бабилов. Жора его оттолкнул. Но из двери еще Юрочкин беретик показался, потом Юрочкино круглое плечико, Юрочкина мощнейшая грудь. И уж он вылезал, вылезал - так что "дед" и по этому трапу успел подняться и звякнуть задрайкой.

- Да вы не волнуйтесь, - сказал Юрочка. - Он там один управится.

Кеп замолотил в дверь кулаками. Жора еще ботинком добавил. Но это уже совсем глупо, мы б эту дверь всей командой не высадили. Побежали наверх, на ростры - туда окна шахты выходят, стеклянные створки, как у парников. Из створок валил пар, мешался со снегом, с брызгами. "Дед" внизу еле различался у машины.

- Бабилов! - кричал кеп. - Ты под суд пойдешь!

"Дед" поднял голову:

- Ты лучше с сетями подумай. Останавливаю главный.

- Не смей, Бабилов!

Машина еще поворчала и смолкла. Теперь лишь вспомогач работал на откачку.

Кеп выпрямился. Где-то уж он свою ушанку потерял, и снег ему падал на лысину, ветер раздраивал китель - он ничего не замечал.

- Тащит на Фареры, - сказал уныло. - Ну что - стрелять в него?

А стрелять у нас было из чего - три боевых винтаря в запломбированной каптерке: нельзя же судно совсем безоружным выпускать в море. И я уже подумал: что мне-то делать? Тут с ними драку затеять, на рострах? Или ребят позвать на помощь?

- Только это не поможет, - сказал кеп. - Ну что, придется "SOS" давать...

- Что ж остается, - сказал Жора.

Они сошли в рубку. Пар внизу, в шахте, понемногу рассеивался, и я увидел - "дед" согнулся возле машины, сливает масло в огромный противень, и оно хлещет и пенится, брызжет ему на голые руки, в лицо.

- "Дед"! Тебе помочь?

Он поднял голову, сощурился:

- Ты, Алексеич?

- Могу я тебе помочь?

- Ничего, сам попробую. Я двери не хочу отдраивать.

- "Дед", это надолго?

- Да если б раньше! Заварили бы и горя не знали.

- Я тебе сварщика пришлю, первостатейного. Чмырева Шурку. Он тебе трещину заварит - потом не найдешь, где и была.

- Давай, пусть постучит три раза.

- Зачем? Я тебе его на штерте смайнаю.

"Дед" сказал весело:

- Это мысль!

Шурку я долго расталкивал, он мычал, брыкался, никак не мог вспомнить, что такое с нами случилось. Я напомнил. Потом мы Серегу подняли. С полатей стащили поводец и пробрались осторожно на ростры. Шурка все еще сонный был, когда мы его сажали в беседочный узел и просовывали между створок.

- Бичи, вы куда меня, в ад? Я вам этого не прощу.

- В рай, - сказал Серега. - Где тепло и мухи не кусают.

Мы уперлись в комингс и потравливали, а Шурка, кажется, даже успел заснуть. "Дед" его поймал за ноги и отвел от машины.

- Штерт закинем, - сказал Серега. - На всякий случай.