Пробудившийся любовник - Дж. Уорд

Но потом раб почувствовал, что на этот раз все идет не так, как всегда. Он повернул голову. Судя по росту и дорогой одежде, незнакомец принадлежал к воинам. Во взгляде его желтых глаз мелькнуло сострадание, по лицу разлилась восковая бледность.

Почувствовав запах бальзама, раб отвернулся и безучастно уставился в потолок. Когда женские руки начали тискать его плоть, он почувствовал, что комнату накрыло волной переживаний, и снова посмотрел на мужчину, потом нахмурился. Схватившись за кинжал, воин смотрел на Хозяйку так, словно собирался ее убить…

Но тут распахнулась дверь, и на пороге появился один из придворных, испуганно крича что-то. За ним ворвались рассвирепевшие охранники. Возглавляющий их грубо встряхнул Хозяйку и влепил ей такую пощечину, что она отлетела к стене, потом вытащил нож и подошел к рабу. Тот закричал от ужаса, увидев приближающийся к лицу клинок. Жгучая боль обожгла лоб, нос и щеку, после чего все провалилось в темноту…

Очнувшись, раб понял, что висит. Петля затягивалась под тяжестью туловища, выдавливая из него жизнь. Сознание вернулось, чтобы дать мозгу шанс спасти бренное тело. «Убогая попытка самосохранения», — мелькнула мысль.

Святая Дева, почему ничего не болит? Кожа была мокрой, и раб решил, что его облили водой. Глаза заливало чем-то горячим. Кровью? Значит, он весь в крови?

Что это за шум? Кто-то бьется на мечах?

На последнем дыхании раб открыл глаза и забыл про удушье. Море. Перед ним лежало безбрежное море.

На мгновение он воспрянул духом… но потом в глазах потемнело из-за нехватки воздуха. Веки смежились, тело обмякло. Благодаря судьбу за то, что ему посчастливилось увидеть перед смертью океан, раб подумал: похоже ли Забвение на эту бескрайнюю ширь, незнакомую и родную одновременно?

Когда перед глазами вспыхнул прощальный белый свет, он почувствовал, что веревка на горле ослабла и кто-то грубо сгреб его в охапку. Потом крики, тряска, падение и резкая остановка. В теле проснулась невыносимая боль, ее тупые удары пронизывали до костей.

Раздались два выстрела. Кто-то рядом зарычал. Потом вскрикнул. В спину ударил порыв ветра, и раб полетел вниз… в пустоту.

Его охватила паника. «Господи, там же океан. Соль…»

Удар о воду был не так страшен, как морская вода, которая обожгла рваные раны. Раб потерял сознание.

Когда он очнулся, тело превратилось в дряблый мешок, вместилище боли. Живот обжигало холодом, спине было относительно тепло. Раб пошевелился, чтобы проверить, может ли двигаться. Источник тепла прижался плотнее. Кто-то обнял его сзади. Мужчина.

Раб отпихнул от себя мускулистое тело и пополз прочь. Неверное зрение помогло рассмотреть во мраке большой камень, за которым можно было укрыться. Превозмогая боль, он спрятался и перевел дыхание. В нос ударил соленый аромат моря, смешанный с вонью тухлой рыбы.

И еще один запах, с привкусом жести. Сильный и резкий…

Раб выглянул из-за валуна. Хоть глаза изменяли, ему удалось рассмотреть мужчину. Это был тот самый воин — тот, что пришел вместе с Хозяйкой. Он сидел, привалившись спиной к стене. Мокрые волосы сосульками рассыпались по широким плечам. Роскошный костюм был разорван в клочья. В желтых глазах светилась печаль.

«Так вот что это за запах», — догадался раб. Так пахла грусть этого мужчины.

Глубоко вдохнув носом, он почувствовал, как что-то стягивает кожу, и потрогал щеку. Лицо пересекал глубокий порез… Он провел по нему пальцем вверх, до самого лба. Потом вниз — к губам. Вспомнил и приближающийся нож, и как кричал от боли.

Раб задрожал и обхватил себя руками.

— Вместе нам теплее, — сказал воин. — Только поэтому я тебя и обнимал. Без всяких задних мыслей. Просто хочу, чтобы тебе было легче.

Всем любовникам Хозяйки хотелось полапать пленника. Для этого она их и водила. Тоже любила наблюдать…

Но потом раб вспомнил, что воин схватился за кинжал, словно хотел заколоть Хозяйку, как свинью.

Он открыл рот и хрипло спросил:

— Кто вы, сир?

Язык повиновался с трудом, и слов было не разобрать. Пришлось сделать еще одну попытку. Воин не дал закончить фразу.

— Я слышал твой вопрос.

Острый запах печали усилился, заглушая вонь тухлятины.

— Меня зовут Фури. Я… твой брат.

— Нет, сир, — покачал головой раб. — У меня нет семьи.

— Во-первых… — мужчина откашлялся. — Не называй меня «сир». Во-вторых, у тебя всегда была семья. Тебя украли. И я сто лет тебя искал.

— Боюсь, вы ошибаетесь.

Воин дернулся, словно собираясь встать, и раб отшатнулся, потупив глаза и прикрывая голову руками. Он не вынес бы новых побоев, пусть даже заслуженных непочтительным обращением.

Он сбивчиво затараторил:

— Сир, я сказал это не для того, чтобы вас обидеть. А чтобы выразить уважение вашему высокому происхождению.

— Святая Дева… — донесся из угла пещеры сдавленный стон. — Я не трону тебя. Не бойся… Со мной ты в безопасности. Брат мой, ты наконец-то нашелся.

Раб покачал головой, не желая слушать. Он знал, что случится с наступлением темноты, что должно будет случиться. Он был собственностью Хозяйки, а это значит, что его непременно вернут ей обратно.

— Прошу вас, — простонал он. — Не возвращайте меня. Лучше сразу убейте… Только не отдавайте ей.

— Я скорее прикончу нас обоих, чем допущу, чтобы это случилось.

Воин сверкнул желтыми глазами.

Глядя на их сияние, раб вспомнил, что когда-то давным-давно, когда он очнулся после превращения, Хозяйка говорила, что ей нравятся его глаза… его ярко-желтые глаза…

Золотистый цвет радужной оболочки редко встречался у вампиров.

Слова и поступки незнакомца стали обретать смысл. Так вот почему он его освободил.

Воин пошевелился и, сморщившись от боли, схватился за бедро.

Нижняя часть ноги отсутствовала.

Раб уставился на страшную рану. Как воин вытащил из воды их обоих? Как удержался на плаву? И почему не бросил его?

Только кровные узы могли породить такую самоотверженность.

— Вы мой брат? — пробормотал он сквозь искалеченные губы. — Я на самом деле ваш родственник?

— Да. Я твой брат-близнец.

Раб затрясся.

— Неправда.

— Правда.

Странный трепет объял недавнего пленника. Он свернулся клубком, не обращая внимания на кровоточащие раны, покрывавшие тело с головы до пят. Ему никогда не приходило в голову, что можно не быть чьей-то собственностью и жить по-другому: не как раб, а как мужчина

Так он сидел в грязи, раскачиваясь взад-вперед. Потом замер и снова посмотрел на воина.

А что с его семьей? И как так произошло? И вообще, кто он такой?