Роза из клана коршуна - Тианна Беллер

Каринка уже не сдерживалась и ревела в голос, срываясь на сплошной вой, пиная ногами черепки и метаясь вокруг раненого загнанным зверем. Она сама изнывала от отвращения к себе, но не могла остановить потока накопившихся эмоций. Она так долго терпела, хранила в себе, лелеяла, а только сейчас поняла, что всё это время жаждала вывернуть всё наружу, чтоб все видели её страдания, ценили её героизм, восхищались выдержкой. Это должно быть на виду, словно она была третьим лицом, читающим эту книгу и судящим свысока. Книгу, ей ведь действительно хотелось быть героиней, где автор, зная весь клубок фантазий, подстраивает остальных действующих лиц.

- Заткнись, - неожиданно рыкнул Лоран, заставляя Карину неловко подавиться очередным обвинением. - Иди сюда.

Сломавшаяся от неожиданно проявившихся чувств, головной боли, икоты и метаний, девочка послушно подошла к мужчине, продолжавшему сохранять спокойствие и величие даже в таком состоянии и, дрожа от нервов, присела рядом.

- Только не плачь, не надо плакать, - неожиданно мягко привлёк к себе охраняемую Лоран и позволил спрятаться лицом в рубашку, поглаживая по голове здоровой рукой. - Ты же хотела быть такой сильной, а здесь сопли в два ручья. Ну, перестань. Я расскажу тебе об одном мальчике, быть может, тебе станет легче. Я сам тогда был по делам в Долине, и не мог всего видеть. К счастью, наверно. У нас начались серьёзные проблемы с тадо, ведуны стали появляться, как грибы после дождя. Сначала, это были просто странные хмурые люди с постоянным бредом, в миг сходящие с ума и насылающие порчу. Они проявляли заражённых и те выкашивали целые деревни. В свою очередь, соседи начали применять ответные меры, забивая ведунов камнями. Говорят, среди них были и видящие, но мы тогда слишком мало знали. Было направленно две делегации. Тайная - в столицу для сбора сплетен и разведывания аналогичных проблем, и официальная - в один пограничный город, где единственный здравомыслящий командующий согласился договориться о подкреплении со стороны Императорской армии. В последней был даже сам Рокирх. Мы ничего не знаем о ней, но предполагаем, что среди них был ведун и пустыня их окончательно добила. Не получив известий, было решено на время закрыть все подступы к Граду и полностью замуровать стены для спасения реликтовых вещей и семьи Рокирха. До сих пор неизвестно, кто из них оказался скрытым ведуном. Жители окрестных деревень и стянувшиеся к стенам отряды, слышали лишь вопли из осаждённого города. Это было подобно ночному кошмару. По своему возвращению я застал лишь отголоски, и этого вполне хватило, чтоб представить произошедшее. Много тысяч погибло. Тадо, сдерживаемые заклятьями, ломились в стены и жрали самих себя. Дворец, бывший маленьким городом внутри и вовсе полыхал фиолетовой дымкой. Спустя месяц после начала трагедии, было решено сломать стену и обследовать город. Я был в штурмовом отряде. Когда появилась первая брешь, мы увидели дымящееся пепелище, мёртвое до своего основание, полностью лишённое жизни и одну серую тень бредущую навстречу. На него было страшно смотреть, худой, измождённый, еле живой в крови со шрамом на весь корпус и обречённым холоднокровием в глазах. Он единственный выжил в бойне во дворце, где началось нападение, а после и в городе. Почти месяц он был в одиночестве в кишащем тадо вольере. Мы думали, что несчастный сошёл с ума. Но он уже за полгода пришёл в себя, только перестал улыбаться и почти не разговаривал, хотя раньше был душой компании и первым балагуром среди учеников. Ему не исполнилось ещё и тринадцати. Мальчика отпустили на каникулы домой из академии перед пятилетней специальной закрытой военной практикой. Мы тогда решили считать его месяц за года три.

Лоран всё говорил и говорил. Его голос успокаивал и одновременно пугал. Отступившая истерика сменилась раскаяньем, стыдом и неким опасением, что по возвращении девочку постигнет участь ведунов с родины Лорана. В любом случае, мужчина не прогадал с выбором истории. Услужливо предоставленные воображением странные тадо, шатающиеся по пустынным улицам и перепуганный одинокий ребёнок, почти что её ровестник в вымершем городе мигом выбили из головы разные тёмные мысли и надуманные страхи. Ей до такого отчаянья всё же далеко.

Дождь прекратился, и лунного света, что воровато тянулся сквозь глубокие разрывы пористых туч, вполне хватало, чтобы можно было затушить свет. Свежий наполненный радостью жизни и тихим, неуверенным восторгом, лесной воздух будоражил после давящей духоты проклятого дома. Молчанье умытого леса радовало и казалось благодатью после постоянных шорохов и стонов этих безумных стен. Промозглая ночь дышала облегчением и благоговением.

Владомир спрятал под рубашку, почти не раскалившийся после долгого свечения родовой медальон. Он, разумеется, не верил во всякие бредни про магию и семейный дар, просто не брезговал в случае необходимости прибегать к дедовым методам. В их семье время от времени появлялся какой-нибудь чудик, что мнил себя выше священников и вызвался творить чудеса. Как правило, они были не слишком долго, но крепко впивались в родовую память, оставляя в крови рода свою дурную наследственность. Не было ещё поколения, где не рождалось бы такого "дарования". Хотя юноша и не поощрял в себе и окружающих талант к седым пережиткам, но лучше всех из братьев справлялся с древними вещами, вроде живой карты или вечного пламени в камне. Теперь молодой командир был как никогда счастлив, что его угораздило родиться именно в этом сумасшедшем роду.

Голодная пасть выжженного туннеля с её стонами и скрежетом призраков давно погибших обитателей осталась за спиной, услужливо раскрывшись чёрной пропастью за люком-окном, на половину ввязшем в землю. Один вид её вселял первозданный ужас, только юноша не двигался. Он просто жадно дышал упоительным воздухом, позволяя чувству близкой опасности щекотать нервы. Было непередаваемо здорово ощущать себя единственным, кто умудрился выбраться из этой западни живым и невредимым. Юноша улыбался собственному триумфу и жалел лишь о том, что больше не с кем им поделиться. Где-то в глубине тьмы остались сослуживцы и девушка, они, возможно, уже никогда не найдут дороги назад, никто из них не сможет повторить его подвига и придётся возвращаться одному.

Владомир Айиашт, второй сын барона Айиашта, стоял сейчас в полной безопасности и гордом одиночестве. Он не был человеком, склонным к сочувствию или терзаниям. В свои неполные двадцать два он чётко уяснил, что спасение собственной шкуры это дело сугубо добровольное и помощь здесь не уместна. Ему хватало здравомыслия и способностей, чтоб иметь возможность обеспечить себе безопасность и пропитание в лесу, на его стороне были родовая карта и крепкий меч, чтоб без лишних проблем добраться до ближайшего города. Но он улыбался, нехорошо улыбался, как делают это сумасшедшие и одержимые в пылу сраженья.