Достаточно ли мы умны, чтобы судить об уме животных? - Франс де Вааль

Карел ван Шейк – голландский приматолог, бывший когда-то моим студентом, на полевой станции которого на Суматре я побывал, – наблюдал за самцами орангутангов, когда они устраиваются на ночлег в построенных ими гнездах на высоких деревьях. Он записал более тысячи криков, которые издают эти самцы перед тем, как отправляются спать. Эти громкие звуковые сигналы могут продолжаться до четырех минут, и все находящиеся поблизости орангутанги придают им особое значение, поскольку с доминантным самцом – полностью зрелым самцом с развитыми щечными подушками – следует считаться. Обычно каждый доминантный самец занимает в лесу определенную территорию.

Карел обнаружил, что направление, в котором кричат самцы перед сном, предупреждает об их маршруте на следующий день. Крики содержат эту информацию, даже если направление день ото дня меняется. Самки подстраивают свои передвижения к пути самца, так что готовые к спариванию особи могут к нему приблизиться, а остальные самки знают, где его найти, если их будут преследовать молодые самцы. (Самки орангутангов отдают предпочтение доминантным самцам.) Хотя Карел признает ограниченность полевых исследований, его данные предполагают, что орангутанги знают, куда будут направляться и предупреждают об этом по меньшей мере за двенадцать часов до осуществления своего намерения{310}.

Может быть, когда-нибудь нейробиология объяснит, как происходит планирование. Существующие данные показывают, что в этом участвует гиппокамп, о котором давно известно, что он жизненно необходим как для закрепления воспоминаний, так и для ориентации в будущем. Разрушительное действие болезни Альцгеймера обычно начинается именно с этого отдела мозга. Как и в отношении остальных важных областей человеческого мозга, гиппокамп человека не уникален. У крыс имеется такой же отдел мозга, который внимательно изучается. После прохождения лабиринта грызуны хранят свои воспоминания в гиппокампе независимо от того, спят они или бодрствуют. С помощью энцефалограмм ученые попытались выяснить, к каким участкам лабиринта возвращаются в памяти крысы. Оказалось, что гиппокамп служит не только для закрепления имеющихся воспоминаний, но и для предполагаемого изучения тех частей лабиринта, где крысы еще не бывали. Поскольку у людей также активизируется гиппокамп, когда они планируют будущее, было высказано предположение, что люди и крысы воспринимают прошлое, настоящее и будущее сходным образом{311}. Это заключение вместе с данными о том, что приматы и птицы способны планировать будущее, опровергает мнение некоторых скептиков, что только человек может совершать мысленные перемещения во времени. Таким образом, мы приблизились к дарвиновскому пониманию единства всего живого, в соответствии с которым различие между животными и человеком заключается в количестве, а не в качестве{312}.

Сила воли у животных

Про французского политика, обвиненного в сексуальном домогательстве, сказали, что он вел себя как «похотливый шимпанзе»{313}. Как оскорбительно для человекообразной обезьяны! Как только люди поддаются своим желаниям, мы торопимся сравнить их с животными. Но, как показывают приведенные выше сведения, шимпанзе, например, умеют контролировать свои эмоции и вместо того, чтобы следовать сексуальному влечению, сдерживают его или сохраняют в тайне. Все это основано на социальной иерархии, которая служит мощным регулятором поведения. Если бы каждый вел себя так, как ему вздумается, развалилась бы любая иерархия. Иерархия построена на ограничениях. Поскольку социальные лестницы имеются у всех видов животных – от рыб и лягушек до кур и бабуинов, – самоконтроль представляет собой давно сформировавшееся качество любого животного сообщества.

В начале исследований в Гомбе-Стрим, когда шимпанзе еще подкармливали бананами, произошла следующая анекдотическая история. Голландский приматолог Франс Плооидж заметил взрослого самца, приближающегося к ящику для фруктов, который открывался дистанционно. Каждому шимпанзе полагалась строго ограниченная доля бананов. Открывающий ящик механизм издавал хорошо различимый щелчок, который означал, что можно взять банан. Но, увы, как раз когда этот самец услышал щелчок и обрадовался удаче, появился альфа-самец. Что было делать? Первый самец повел себя так, как будто ничего не произошло. Вместо того чтобы открывать ящик – и потерять банан, – он сел на некотором расстоянии. Доминантный самец удалился, но, едва скрывшись из вида, забрался на дерево, чтобы выяснить, что будет делать оставшийся самец. Таким образом, альфа-самец увидел, что другой самец открывает ящик, и быстро освободил его

от приза.

Самое простое объяснение этой сцены состоит в том, что альфа-самец заподозрил что-то неладное, потому что другой самец вел себя странно. Поэтому доминантный самец принял решение не спускать с него глаз. Однако некоторые ученые находят в данной ситуации несколько уровней побуждений: во-первых, альфа-самец заподозрил, что другой самец пытается сделать вид, как будто ящик все еще закрыт; во-вторых, альфа-самец попытался всех убедить, что он ничего не заметил{314}. Если это правда, то оба самца пытались манипулировать друг другом, ведя более сложную игру, чем большинство экспертов способны допустить в отношении человекообразных обезьян. Для меня, однако, наибольший интерес представляют терпение и сдержанность, которую проявили оба самца. Они подавили желание открыть ящик в присутствии друг друга, хотя в нем находился желанный фрукт, который им редко доставался.

Как происходит подавление желаний, можно легко увидеть у домашних животных, например, когда кошка охотится на бурундука. Вместо того чтобы преследовать маленького грызуна, кошка делает обходной маневр, прижимая тело к земле, чтобы оказаться в засаде, откуда она может прыгнуть на ничего не подозревающую жертву. Другим примером может послужить большая собака, которая позволяет щенкам прыгать по ней, грызть ее хвост и не давать спать, ни разу не зарычав в качестве протеста. Но хотя самообладание животных очевидно каждому, кто сталкивается с ними каждый день, общественное мнение отказывает им в этой способности. Такая точка зрения восходит к противопоставлению «диких» животных и «цивилизованного» человека. Быть диким означает быть недисциплинированным, даже умалишенным и не уметь останавливаться. Быть цивилизованным, напротив, означает проявлять благовоспитанную сдержанность, на что люди способны в благоприятных обстоятельствах. Это разграничение подразумевается в каждой дискуссии о том, что делает нас людьми, поэтому, когда люди ведут себя неподобающе, их называют «животными».

Чтобы завершить эту тему, приведу историю, которую рассказал мне Десмонд Моррис. Когда-то Десмонд работал в Лондонском зоопарке, в котором в присутствии публики проводили чаепития с участием человекообразных обезьян. Обезьян, сидевших на стульях вокруг стола, научили пользоваться мисками, ложками, чашками и заварочным чайником. В действительности использование этих приспособлений не составляло труда для обезьян, умеющих применять орудия. К сожалению, с течением времени обезьяны приобретали слишком хорошие манеры, а представление становилось чересчур изысканным для британской публики, которая считает чаепитие высшим достижением цивилизации. Когда это представление начинало задевать самолюбие обывателей, следовало что-то предпринять. Обезьян переучивали, чтобы они проливали чай, разбрасывали закуску, пили из носика чайника и совали чашки в миски, как только отворачивался смотритель. Публике это нравилось. Обезьяны вели себя дико и непристойно, полностью оправдывая ожидания{315}.

В соответствии с этим превратным представлением американский философ Филип Китчер назвал шимпанзе существами, поддающимися любому сиюминутному желанию. Китчер имел в виду не злобность и похотливость, а другое качество – неспособность оценить последствия своего поведения. Китчер предполагал, что на каком-то этапе своей эволюции люди преодолели это качество, что и сделало нас тем, что мы есть. Этот процесс начался с «осознания того, что некоторые формы предполагаемого поведения могут иметь неприятные последствия»{316}. Это осознание действительно важно, но, несомненно, присутствует у большинства животных, иначе они бы сталкивались с бесчисленными проблемами. Почему мигрирующие антилопы-гну так долго не решаются прыгнуть в реку, которую собираются пересечь? Почему молодая обезьяна ждет, пока мать ее партнера по играм окажется вне поля зрения, чтобы начать ссору? Почему ваша кошка прыгает на кухонный стол только тогда, когда вы этого не видите? Примеры осознания неприятных последствий окружают нас повсюду.