Вселенная русского балета - Илзе Лиепа
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Судьба преподнесла Макаровой еще один творческий подарок: Ролан Пети пригласил ее танцевать Кармен. Наталья окунулась в эту роль с головой. И опять – большая удача: после блистательной Зизи Жанмер, жены и музы хореографа Ролана Пети, она вывела на сцену совершенно другую Кармен, невероятно чувственную – образ с заостренными до предела линиями рук, с вытянутыми выразительными ногами. Своим выступлением она одержала очередную победу.
У Пети Макарова танцевала в балетах «Юноша и Смерть», «Собор Парижской Богоматери» и в специально поставленном для нее балете «Голубой ангел». Если хореограф ставит специально для балерины – значит, он влюблен в тот образ, который именно она может создать. Так было с Доминик Кальфуни – «Моя Павлова», Майей Плисецкой – балет на музыку Малера, и вот – Наталья Макарова. «Голубой ангел» ставился по мотивам романа Томаса Манна, но в первую очередь он наводит на мысль о знаменитом фильме, в котором снималась Марлен Дитрих. Макарова в балете нисколько не уступила кинодиве в шарме и актерской игре.
Наташа Макарова сознательно приостановила безумный ритм балетной жизни, в котором жила первые десять лет на Западе. Ее подготовка к каждому спектаклю всегда была тщательной. Сама она рассказывала, что перед «Жизелью» всегда слушала Баха, настраивая свой дух, а перед «Ромео и Джульеттой» читала Шекспира. Это признание большого и глубокого художника. Однажды меня поразило одно впечатление. Как-то в Большом театре я случайно зашла в гримерную, где готовилась к выходу молодая балерина, в тот вечер танцевавшая Жизель. Из магнитофона доносилась разудалая музыка… Признаться, я была потрясена: неужели так можно настроиться на предстоящий спектакль?
Макарова, по ее собственному признанию, стала танцевать Жизель совершенно иначе после того, как в ее судьбе случилась встреча с Ольгой Спесивцевой – великой Жизелью. Спесивцева жила на Толстовской ферме недалеко от Нью-Йорка – в хорошо обустроенном доме для пожилых людей. Макарова писала: «Когда я увидела Спесивцеву, то была совершенно очарована ее внешним видом: стройная, тонкая, державшаяся с огромным достоинством. Невзирая на возраст и перенесенные испытания, Спесивцева сохранила свой знаменитый образ с его классической красотой. Ее лицо по-прежнему было ликом, на котором жили огромные глаза. Она делала свои куклы и создавала картинки по мотивам религиозных сюжетов – скручивала из ниток тонкие веревочки и приклеивала их к картону. Это выглядело как некие символы, постичь которые я не могла».
А еще Макарова вспоминала свою встречу с Матильдой Кшесинской: «Ей было далеко за… Нас ждал накрытый стол с водкой и закуской. Хозяйка дома – слева от меня, полилась беседа. Беру свою стопку и вдруг вижу – она пустая: “Ой, мне забыли налить!” Снова разговариваем, и дело доходит до следующего тоста. Смотрю – и вновь моя стопка пуста. В конце вечера Матильда Феликсовна, которая незаметно баловалась добавкой моей водки, находилась в замечательном расположении духа. Глазки ее искрились, нетрудно было представить, как она очаровывала своих поклонников. Сколько же в ней было жизни и задора прежде, если она так озорничала в свои почти сто лет?!»
Через восемнадцать лет после того, как Макарова покинула Россию, появилась возможность приехать. Было начало перестройки. Все, что происходило тогда, казалось чудом. В приезде Макаровой в Петербург большое участие принял Олег Михайлович Виноградов. Самолет из Сан-Франциско приземлился в Пулково, открылась дверь, и Наташа закричала: «Мама! Мама!» Восемнадцать лет она общалась с мамой только по телефону. Вопреки всем пересудам, вопреки желанию, чтобы о «невозвращенцах» забыли, она снова оказалась на родной земле. Макарова вернулась победительницей, покорившей континенты и станцевавшей в буквальном смысле все, что только возможно.
Две недели в Петербурге были заполнены встречами с родными и друзьями. Олег Михайлович Виноградов организовал большое количество телеинтервью. Он убедил скептиков, а это было непросто, что Макарову надо снимать. Она, сорокавосьмилетняя балерина, вернулась на родину в потрясающем блеске своего таланта. Вернулась, чтобы поставить точку в своей карьере. Виноградов организовал ее выступление на сцене Кировского (Мариинского) театра, и Макарова выбрала для него два своих самых любимых дуэта из балета Джона Крэнко «Онегин»: «Письмо Татьяны» и финальный дуэт. Между этими двумя фрагментами проходит целая жизнь героини, и Макарова будто бы прожила на сцене всю свою жизнь на Западе. Толпы ленинградцев осаждали театр, чтобы увидеть ее после восемнадцати лет разлуки. И для них это было потрясением, потому что зрители увидели другую Макарову, увидели невероятную естественность, органику, потрясающее владение телом, немыслимые поддержки… Она жила в каждом своем дуэте, а для нее было важно то, что свою балетную карьеру она завершила на родной сцене.
Закончив танцевать, Наталья Макарова занялась постановочной работой. Она была носительницей великой русской школы, которую, по ее словам, «насаждала» в тех труппах, где работала. «Я поняла, что профессиональный багаж, вывезенный мной из России, является сокровищем. Не знаю, останься я в Ленинграде, стала бы я так досконально анализировать секреты моей школы и ее возможности».
Также Макарова начала ставить классические балеты, декларируя, что в своих редакциях полагается на воспоминания и вкус: «Я определяю, что сейчас подходит нашему времени. Мои версии рождаются с помощью памяти, исследований и воображения». Ее версии – это «Лебединое озеро», «Пахита», «Жизель», «Спящая красавица», «Баядерка», поставленные по всему миру. Прирожденная актриса, Наталья Макарова постоянно находится в творчестве, пробует себя и на драматической сцене, например, приехав в Москву, она сыграла в спектакле Романа Виктюка «Двое на качелях» по пьесе Уильяма Гибсона.
В своем калифорнийском доме, где высажены березы и есть русский храм (ее домовая церковь), она бывает крайне редко. Она так и не научилась говорить по-английски без акцента и смело заявляет о себе: «I am lirical and dramatical балерина».
Наталья Макарова, выдающаяся русская и американская балерина и хореограф, до сих пор одна из самых влиятельных персон в искусстве балета по обе стороны океана.
Нина Сорокина
(1942–2011)
Нина Ивановна Сорокина – одна из балерин «золотого века» Большого театра. Это время пришлось на советскую эпоху нашей истории, и именно этот период подарил отечественному балетному искусству удивительную плеяду мастеров.
Нина Сорокина не затерялась в этом блестящем созвездии
