Поводырь чудовищ - Григорий Шаргородский

Дальше нас действительно начали убивать, точнее, попытались. Это были очень странные танцы. Чтобы по затылку не прилетело от живого рельсоукладчика, воевать приходилось едва ли не на корточках. Благо получалось отгонять противников резкими выпадами длинного оружия — против сабель получалось неплохо, но надолго этот кордебалет затянуться не мог.

Нет, не глазами и даже не ушами, а где-то копчиком я почувствовал, что на нас несется живая масса, грозящая раздавить все на своем пути.

— Щепка-а-а!

Ну кто бы сомневался. Куда же тут без Скули! Похоже, сцепившиеся элиты вражеских войск недооценили отмороженность викингов. Разобравшись с ближайшими противниками, морячки по устоявшейся привычке отступили… вперед — как раз в самое пекло.

Тяжеленный меч принца с высеканием искр влетел в развилку не менее тяжелой двойной секиры. На секунду забрызганный пеной Скули и такой же взбешенный принц застыли, глядя друг другу в глаза.

Нет, какая-то из бабушек принца точно подгуляла с викингом — два воина в своем боевом безумии были похожи, как однояйцевые близнецы.

Через мгновение клинч распался, точнее, его разрушил мощный пинок Эйда в корпус Скули.

— Принц, вы в порядке? — спросил тысячник, на всякий случай ухватившись прикрытой латной перчаткой рукой за меч наследника престола.

— Да, тысячник, я в порядке.

— Защитный круг! — со всей дури заорал херсир, и холм начал обрастать кольцом живой стены.

Конечно же мое состояние никого не интересовало.

— Щепка, ты еще не сдох? — радостно спросил Скули, хлопнув меня по спине.

От неожиданного удара я упал на четвереньки. Вставать желания не было никакого.

Да идите вы все!

Сев на пятую точку, я закрыл глаза и тут же провалился в беспамятство. Последнее, что почувствовал, — кто-то бережно подхватил меня под плечи, не давая завалиться на спину.

Очнулся я уже ближе к вечеру. Определить, как долго меня «не было», не представлялось возможным, потому что понятия не имею, когда выключился.

Не скажу, что было стыдно, но все равно как-то неприятно, что сомлел, словно барышня. Резкая боль при первом же движении быстро объяснила, что обмороком здесь и не пахнет. Похоже, в пылу сражения даже не заметил, как меня порезали.

Лежал я в своей палатке, бережно раздетый и перебинтованный. Интересно, кто постарался? Впрочем, ответ на этот вопрос был очевидным и получил подтверждение, как только я выполз наружу.

— О, командир, вы уже проснулись, — расплылся в искренней улыбке Элбан.

Старый солдат сидел перед грудой моих лат и озадаченно рассматривал попорченное имущество. А меня действительно неплохо порезали — латы выглядели как металлолом, но, к счастью, со своей главной задачей они справились великолепно. Мелкие порезы не в счет, главное, ни один клинок не добрался до жизненно важных органов.

— Командир, тут вами королевский целитель занимался, — словно угадав мои мысли, доложился солдат. — И еще, вас дожидается какой-то слуга.

— Что с броней? — спросил я, отыскивая взглядом вышеупомянутого слугу.

— Только на перековку. Придется лаяться с кладовщиком, а он, зараза, въедливый.

— Хорошо, — отмахнулся я, разворачиваясь к приблизившемуся слуге. — Броней займемся позже.

— Владислав Воронов?

— Да, с кем имею честь? — спросил я с максимальной вежливостью. Вид дорого одетого слуги, а главное, его уверенный взгляд без малейших признаков как надменности, так и подобострастия как минимум заставлял следить за своими словами…

— Я слуга его высочества. Он приказал призвать вас на аудиенцию, как только придете в себя.

— Конечно, — тут же кивнул я, совершенно забыв, что одет только в короткие подштанники.

— Думаю, вам сначала следует одеться, — без малейшей насмешки сказал слуга.

— Э… командир, — подал голос Элбан, — мы тут вашу одежку залатали. Так что можете надевать.

На одевание не очень презентабельно выглядящей формы ушло немногим больше времени, чем обычно, — сказывались раны, — но уже через пять минут мы шли в сторону шатра принца.

Только сейчас я заметил, что нахожусь на отвоеванном берегу. Лагерь раскинулся у края леса, а на остальном пространстве бывшего поля битвы до сих пор шли работы. Вдали, извергая клубы черного дыма, горели четыре огромных костра. К ним со всего поля стекались ручейки носильщиков с телами, которые через несколько минут превратятся в пепел и дым. Северный ветер подхватывал свою скорбную ношу и уносил в противоположную от нас сторону.

Что ж, жизнь продолжается. Павшим достанется вечный покой, а выжившим радость победы и боль ран. По полю, как муравьи, сновали команды сборщиков трофеев, вызывая у меня ассоциацию с падальщиками, поэтому смотреть на них было неприятно.

В ближайшем окружении принца произошли некоторые перестановки. Я с удивлением увидел, что дальние подступы к группе шатров закрывает цепь постов, состоящих из викингов.

Я кивнул некоторым знакомым и пошел дальше, под пристальными взглядами «железных башен» — гвардейцев тяжелой пехотной гвардии. Эти великаны стали последним поясом охраны принца — ведь Погонщики Смерти остались лежать у безымянного холмика.

— Принц ожидает вас, — прогудел шлем пешего рыцаря, и полог шатра, словно сам собой, отошел в сторону.

Сопровождавший меня слуга остался снаружи, а мне ничего не оставалось, как шагнуть внутрь.

Походное обиталище принца поражало своим аскетизмом. Впрочем, если предметы интерьера не имели излишних украшений, это не значит, что они были дешевыми.

Сам принц Белинус возлегал на огромной, под стать его размерам, раскладной кушетке. Делал он это в позе не больного, а просто отдыхающего человека.

— А, спаситель, проходи, — призывно махнул рукой принц и повернулся к сидящему на раскладном стульчике рыцарю. — Вот, дядя, а ты говорил, что от поводырей нет никакой пользы.

— Я так не говорил, — проворчал в шикарные усы обладатель двух малых косиц в черных волосах. Судя по внешнему виду, рыцарь принадлежал к чисто кельтскому роду, а значит, был братом королевы.

— Повторять то, что ты говорил о поводырях, в присутствии моего спасителя будет как минимум неблагодарно. Тебя зовут Владислав?

— Владислав Воронов, ваше высочество.

— Славянин?

— Не уверен, ваше высочество. Я сирота и своих корней не знаю, как и того, кто дал мне такое имя.

Прости, отец, но не рассказывать же принцу о переносе из другого мира. Хватит того, что об этом знает верховный хорох.

— Впрочем, это не суть важно. На том холме ты оказался очень вовремя.