Успеть, чтобы выжить - Андрей Таманцев

— На месте. Ждет! — прокричал в ответ Артист. Пастух поднялся к пилотскому креслу, положил руку на плечо дядьки Павла. Тот сдвинул наушник связи, посмотрел на Пастуха вопросительно.

— Заберись-ка малость повыше, командир, — попросил Пастух. — От греха… Дядька Покрышкин понимающе кивнул в ответ, и крыши домов пошли вниз.

— Ну, что там радио говорит? — спросил Пастух. — Никто там пока по нам не страдает? Дядька покачал головой.

— Тишина, начальник! Никому мы пока не нужны!

Постепенно характер города внизу менялся — проспекты-новостройки, прямые пересечения широких улиц… Они все больше и больше удалялись от центра. А вот впереди показались и Кольцевая автодорога, колхозные поля с пролесками за ней.

Дядька Покрышкин снова спустился к земле; теперь они шли почти над самыми верхушками редких деревьев.

— Ориентируйся по шоссе, — прокричал Артист. — Там впереди будет река. За ней сразу церковь. Понял? А там я покажу.

Через пару минут действительно показалась небольшая речушка, и Артист молча указал дядьке Покрышкину на белую колокольню, торчащую среди кладбищенских деревьев. Вертолет оставил ее слева.

— Вон поле, видишь?

— Да.

— А вон там сарай. Нам туда.

Вертолет завис над старым дырявым сараем, подняв внизу небольшую бурю, расшвыривавшую в разные стороны пыль, ветки и старую траву. Чуть качнувшись, вертолет спустился еще и мягко коснулся земли. Дядька Покрышкин щелкнул тумблерами, и гул двигателя затих, постепенно сменившись слабеющим свистом лопастей, рассекающих воздух.

Пассажиры вертолета быстро попрыгали на землю, ив это время из сарая выкатился боцмановский «ниссан». Сияющая Александра радостно махала им из машины рукой.

Ребята кинулись к «ниссану», а Пастух раскрыл холщовую сумку, выудил из нее пару пухлых пачек в банковской упаковке.

— Спасибо за помощь, — сказал Пастух и протянул обе пачки дядьке Павлу. — Держи и не вздумай отказываться.

— Даже и не мечтайте, — радостно растянул рот до ушей дядька.

Они крепко пожали друг другу руки.

— Еще раз — спасибо! — сказал Пастух. — Как вернешь вертолет, сразу исчезайте вместе с Сашей на какое-то время.

— Точно, сидите у Сашки дома, — поддержал подоспевший Артист. — Ждите нас.

А мы через несколько дней объявимся.

— Это, как вы понимаете, наша просьба, — вздохнул Пастух. — Пока мы не уверимся, что вы отмазаны от всего этого, лучше вам лечь на дно. Вот разгребем весь этот навоз — и сразу дадим сигнал. А до этого — чтобы вас не было видно и слышно… — Сеня… — попыталась было робко возразить Александра, но Артист даже слушать не стал.

— Никаких возражений, — замотал он головой. — Ты остаешься здесь… — Давайте быстрее, мужики! — заторопил всех Боцман.

— Держись, — сказал Артист и поцеловал Сашку.

— Удачи вам, — всхлипнула девушка. Артист обернулся, садясь в машину, помахал рукой и еще бы махал, но едва он успел захлопнуть дверцу, как Боцман рванул «ниссан» к шоссе. Теперь им надо было благополучно добраться в аэропорт и погрузиться в самолет. Они должны были во что бы то ни стало добраться в ближайшие дни до научно-исследовательского судна «Марианна», идущего в Палермо.

Иначе весь их ковбойский наскок на Крымова потеряет смысл.

В машине Пастух включил рацию.

— "Мазай" вызывает «Зайца-один»! Док!

— Я здесь, — откликнулся Док.

— Ты где?

— В пути.

— У нас все в порядке. Ждем тебя у трапа самолета.

…Двадцать минут назад Док проследил взглядом, как уносится прочь только что висевший над крышей высотки вертолет. Он понял, что операция благополучно завершилась и можно отчаливать. Милицию Крымов и его подручные вряд ли вызовут, во всяком случае в ближайшее время, а вертолет им не догнать. Док с удовлетворением включил зажигание и вывел свою «шестерку» со стоянки.

…А в это время в самом высотном здании на Новом Арбате, где-то на переходном балконе двадцатого этажа, стоял Андрей Сергеевич Крымов и молча наблюдал, как удаляется вертолет. Глаза его сверкали бешенством, в голове все смешалось. Первый раз в жизни Андрей Сергеевич Крымов был близок к отчаянию.

14

Проводив взглядом вертолет, взбешенный Крымов спустился обратно на семнадцатый этаж, в банк. В холле его уже встречал бледный Гритько. Руки финансового директора дрожали.

— Что?.. Что случилось? — пролепетал он, глядя на красного от гнева Крымова.

— Ограбление, вот что случилось! — рявкнул Андрей Сергеевич. — Черт бы побрал ваш банк! Не можете охрану организовать как следует!

От лощеного, уверенного в себе, сдержанного джентльмена, того самого «лорда-хранителя печати», не осталось и следа.

— Но, может быть, их еще поймают? — неуверенно предположил Гритько.

— Поймают?! Вы что, собираетесь заявлять в милицию? А объяснять, что это за деньги, вы тоже будете?

— Но ведь ваши… наши люди… — Какие люди! Деньги уже дальше Кунцева!

— Как это? — не понял Гритько.

— А вот так! Они, суки, на вертолете ушли! Гритько без сил прислонился к стене. Он слабо представлял себе ограбление вообще, а уж с помощью вертолета — подавно. Он был уверен, что такое возможно только в кино. Причем в американском.

— Где же они вертолет-то взяли? — тихо простонал Гритько.

Крымов даже сморщился от омерзения:

— Не задавайте глупых вопросов. Какая разница — где! Украли, купили, взяли напрокат… — И жертвы тоже есть?

— Да какие там жертвы, все чисто! Ни одного выстрела, ни одного трупа, пятнадцать минут — и пол-лимона долларов как не бывало… И вдруг в голове Андрея Сергеевича с неожиданной ясностью возникла убежденность, что это именно Гритько навел людей на его, Крымова, деньги. И не важно теперь, сам он навел или его заставили — это были единственные деньги Крымова, и они были нужны ему как воздух! А эта падаль… Крымов зловеще придвинулся вплотную к Гритько.

— Ты кому стучал?!

— Да вы что! — попятился директор. Андрей Сергеевич схватил его, словно клещами, за руку выше локтя и потащил в кабинет.

— Да вы что… вы что, в самом деле… — лепетал Гритько, но Крымов его уже не слушал.

Сейчас вся злость бывшего полковника сконцентрировалась на этом человеке.

Крымов мог только догадываться, кто его ограбил, но даже на это у него уже не было времени. С деньгами или без них — он сегодня все равно должен был улететь.

Но он не мог себе позволить улететь, не рассчитавшись. Хотя бы с Гритько.

Какая-то злобная судорога сотрясала все его тело… Затащив несчастного директора в кабинет, Крымов яростно швырнул Гритько в его собственное кресло и начал душить… Через две минуты, когда все было кончено, Андрей Сергеевич вдруг стал совершенно спокоен. Он поправил на трупе костюм, брезгливо закрыл ему глаза и вышел из кабинета. И только тут его вдруг охватил страх — он впервые потерял контроль над собой, и потерял именно сейчас, когда за ним охотятся контрразведка, Интерпол и прилетевший из Гонконга человек, теперь, когда он должен быть сосредоточен, как никогда! Впервые в жизни… Крымов быстро вышел через служебный вход на улицу и сел в свой «мерседес», где его уже ждали водитель и два верных человека, которые уже успели привести и усадить на заднее сиденье еще плохо соображавшего после вынужденного наркоза Алексея.

— Хвост убрали? — спросил Крымов.

— Да, — ответил один из боевиков. — Можно ехать.

Андрей Сергеевич сразу это запланировал — после получения денег пристрелить обоих фээсбэшников, которые пасут его сегодня, и спокойно ретироваться в аэропорт. Времени хватит как раз на то, чтобы без проблем вылететь.

Значит, его люди уже все сделали.

— Поехали, — скомандовал Крымов. — И вот еще что. Когда Алексей придет в себя, скажете ему, что все остается в силе. Все, о чем мы договаривались, он должен выполнить. Запомнили?.. Что касается вас, Алексей скажет, что вам делать дальше. Все.

Больше Крымов не произнес ни слова.

Не произнес, потому что Крымова вдруг в самое сердце поразила неожиданно осенившая его мысль. А мысль эта заключалась в том, что, как ни крути, с какой стороны ни смотри, совершить этот налет мог только один человек — Сергей Пастухов. У Крымова не было ни прямых, ни вообще каких-нибудь тому доказательств, но он печенкой чувствовал, что прав… Неужели этот сопляк собрался переиграть его, Крымова?!

«Я уничтожу тебя!» — тихо произнес Андрей Сергеевич, уже сидя в салоне самолета.

И это были последние его слова в этой стране.

Часть третья. На кого бог пошлет

1

Фейзи Туна не был старым человеком. Разве пятьдесят пять лет — возраст для настоящего мужчины? И тем не менее все в порту Мармариса звали его только старик Туна. Долгие годы, проведенные на жарком солнце и соленом морском ветре, навечно оставили на его лице свой след. Кожа загрубела и покрылась сетью тонких морщин.

Волосы поседели, и, надо признаться; было от чего. И только живые темные глаза остались прежними. Время было бессильно над взором, некогда сводившим с ума прибрежных красавиц турчанок.