Молот Тора - Уильям Дитрих

— Даже в вялом состоянии он больше, чем то перышко, которым вы, жалкий извращенец, пытались пощекотать лоно своей сестры.

— Да вы отменный наглец! — залившись лающим смехом, воскликнул он.

— Сведения, полученные под пытками, не принесут вам никакой пользы.

— Тогда мы начнем с обезображивания вашей личности.

Он кивнул одному из индейцев, и тот так сильно дернул меня за ошейник, что моя голова резко откинулась назад. Я едва мог дышать. Другой приблизился ко мне с острой как бритва раковиной мидии.

— Мне нравится, что перед тем, как выдавить глаз, здесь сначала рассекают его, причиняя тем самым ужасные мучения. Ваша отвага не раз подвергнется этому жуткому испытанию, поскольку, как только глазная рана распухнет, ослепив вас, новый разрез выпустит гной — и все повторится сызнова. Я наблюдал, как они измывались подобным образом над одним пленным священником до тех пор, пока его глазницы не превратились в размытую черно-красную паутину сделанных острым краем раковины разрезов. Разумеется, тому священнику не в чем было признаваться, и он окончательно рехнулся уже на третий день пыток. Но мы получили изумительное развлечение.

— Я уже говорил Авроре, что нас отправили на поиски шерстистых слонов! — выкрикнул я, видя, как край раковины маячит перед моим носом.

Безумно вращая глазами, я вдруг мельком заметил, что Намида высматривает что-то на берегу. Судорожно дернувшись, я едва сам не напоролся на острие.

— Я готов поверить, что такое задание вы получили от Джефферсона. Но разве Бонапарт просил вас о том же? Нет, поэтому сейчас вы станете похожи на норвежского циклопа. Приступай.

— Погодите! — в подлинном ужасе заорал я.

Я понимаю, что мне полагалось быть стойким, как римлянину, перед лицом страшной пытки, но ради чего? Мы ведь гонялись за мифом, за сказочным оружием, и если я мог хоть на минуту отсрочить пытку… Две сотни индейцев собрались вокруг двух связанных пленников, и у нас не будет ни малейшего шанса выжить, если я не использую эту последнюю попытку.

— Мы ищем молот Тора!

— Что? — Сесил остановил жестом руку дикаря с раковиной, занесенной над моим глазом, потом снял рапиру с плеча и ткнул ее кончиком мне в шею. — Молот?

Он выглядел озадаченным.

— Молот древних скандинавских богов! Именно ради него притащился сюда Магнус! Он считает, что викинги, или тамплиеры, или какие-то другие безрассудные смельчаки прибыли сюда до Колумба и спрятали магический молот, способный дать власть над миром! Меня такая власть не волнует, мне хотелось лишь выгодно сбагрить его с рук.

— Итан! — воскликнул Магнус, всем своим видом изображая отчаяние и отвращение.

— Он таскает в чехле одну древнюю карту. По-моему, он безумен, но я отправился с ним, поскольку соблазнил сестру Наполеона и меня вынудили покинуть Францию!

Сесил прищурился, и его взгляд, словно в оцепенении, надолго застыл на моей физиономии. За ним, между вигвамами и лонгхаусами,[33] я разглядел почерневшие от огня столбы и кучи свежего топлива для костра. Мне вспомнились огненные ужасы битвы на Ниле, пожар в Тюильри, начавшийся в лаборатории графа Силано, и запах его поджаривающейся плоти. Огонь вызывал у меня смертельный страх.

— Он лжет! — крикнул Бладхаммер. — Начинайте ваши пытки! И вы сами все поймете!

— Он плохой лжец. — В поле моего зрения появилась Аврора, лениво направившая на меня дуло моей же винтовки. — Его вранье неправдоподобно, оно лишено маломальской убедительности. И слишком глупо, чтобы оказаться правдой.

Сесил переводил удивленный взгляд с меня на Магнуса и обратно, словно мы являлись представителями нового биологического вида. Потом он разразился смехом.

— Молот Тора?

— Он был вовсе не богом, а каким-то всемогущим древним предком и владел оружием, извергающим молниеносный огонь.

— Итан, прекрати! — взревел Бладхаммер.

— Не стоит отрубать мне голову, поскольку мы сможем показать вам, где…

— Итан!

Сесил отвел в сторону рапиру, а потом резко хлестнул уплощенным концом лезвия по моему лицу, и его удар не мог сравниться по обжигающей боли ни с одним палочным ударом, доставшимся мне при прохождении через строй индейцев. Из ранки брызнула кровь, и моя щека загорелась адским огнем.

— Вы считаете меня идиотом? — разъяренно спросил он.

Я резко сгорбился, с трудом подавив стон.

— Спросите Магнуса…

— Дурацкие мифы! Вы хотите убедить меня в том, что собирались искать в Луизиане скандинавских богов? Что ради языческих сказок вы преодолели шесть тысяч миль? Что одна из сестер Наполеона могла соблазниться таким идиотом, как вы?

— Эта любвеобильная дамочка просто затащила меня в свои объятия. Полина подобна нимфе, она успела прославиться своими романами задолго до того, как я…

— Молчать! — Он вновь хлестнул меня притуплённым краем рапиры.

— Дьявольская мука!

— Братец, он не настолько умен, чтобы выдумать такую абсурдную историю, — сказала Аврора.

— Да! Посмотрите на меня! Я же болван!

От боли и обиды на глаза у меня навернулись слезы, но ситуация казалась безвыходной. Я уже не смел взглянуть на разъяренного лорда.

— Молчать, я сказал!

И он в третий раз хлестнул меня рапирой. Едва не теряя сознание, я слепо прищурился. Ненавижу беспомощность.

— Хорошо бы нам взглянуть на его карту, — сказала Аврора.

— Я хочу спалить его, — взревел Сесил. — Он должен долго и мучительно поджариваться на медленном огне за то, что овладел тобой.

— Терпение, любовь моя. Я знаю, мне пришлось распалить твою ревность, чтобы придать остроту любовным играм. Но нам нужно узнать все, что ему известно. Это только начало.

— Я хочу, чтобы его искололи раскаленными в костре лучинами. — Сесил облизнул губы. — Я хочу, чтобы эти женщины содрали кожу с его мужской плоти.

— Со временем, братец. Со временем. Но где же карта?

— Какой-то чехол валялся в каноэ.

Он отрывисто сказал пару слов Красному Мундиру, и тот послал молодого индейца на берег озера выполнять поручение.

— Позвольте мне быть вашим проводником. Ведь вы же говорили, что мы партнеры.

Вдруг Намида, о которой я и думать забыл, начала тараторить что-то Красному Мундиру. Он резко отвернулся от нее, но она залопотала еще более настойчиво и гневно, указывая на меня. Он что-то возразил, но тут Лягушечка тоже вступила в разговор. Что, интересно, они обсуждают? Индейцы начали спорить между собой, а на лицах Сомерсетов отразилась сильная тревога. Они резко выговаривали что-то Красному Мундиру, а вождь лишь огрызнулся в ответ.

— Что происходит? — спросил я Намиду по-французски.

— Мы заявили, что хотим взять вас в мужья.

— И что?

— Незамужние женщины могут спасти пленника, чтобы пополнить численность племени. У нас нет мужей, и они должны дать нам возможность иметь детей. Потом вы поднимете мятеж и сразитесь с Красным Мундиром.

— Присоединиться к его бандитам?

— Но вам надо жениться на нас.

В данный момент это казалось великолепной альтернативой.

— Магнус, у Лягушечки тоже есть своеобразное обаяние, — подбодрил я приятеля.

— Эти женщины рабыни, — прошипел Сесил. — Они не имеют прав на моих пленников. Красный Мундир не посмеет отказаться от обещанных нам пыток.

Намида помотала головой.

— Вы должны стать нашими мужьями. Эта банда истощена военными стычками Красного Мундира с другими племенами: и все они ненавидят его. А здешние женщины понимают, что их мужья начнут приставать ко мне, если у меня не будет мужа.

Что ж, в который раз я мог способствовать общественному согласию, как в переговорах в Морфонтене. А ночи с Намидой станут вполне приемлемой практикой для моих дипломатических талантов.

Я понял, что эта сообразительная девушка помогает нам оттянуть начало пыток.

Очень вовремя также прибежал с берега курьер с чехлом. Пока индейцы судачили о моей матримониальной пригодности, Сесил достал карту и развернул ее перед Авророй. Они изучили ее, а потом глянули на нас, отведя глаза от пергамента.

— Наверняка подделка.

— Это подлинный документ тамплиеров, будь прокляты твои глаза, — буркнул Магнус, очевидно решивший, что больше нет смысла скрывать бредовую теорию. — И вы знаете, что она подлинная.

— Вы оба окончательно спятили. Эти идеи еще более безумны, чем поиски слонов.

— Полностью с вами согласен, — вставил я.

— А что, если они не так уж безумны? — сказала Аврора, мрачно глянув на Магнуса. — Этот ваш молот. Что он может делать?

— Мне казалось, вы считаете его принадлежностью мифологии?

— Что, я спрашиваю, он может делать?

Норвежец пожал плечами.

— Никто не знает. Но если он существует, то средневековые мореходы считали его достаточно важным, чтобы пересечь океан и доставить его в особое место — исключительно особое место.