Небесный ключ - Иар Эльтеррус

Поэтому и говорят: Тайма — шкатулка с секретом. Да только у каждого секрет свой. Потому что шкатулка с секретом на самом деле не город, а голова. Вот, взять, допустим, голову студента Большой Академии. Что в ней, если убрать насекомых, посаженных умными преподавателями? Надежда на будущее. А на какое? Студент совершенно об этом не думает. Он просто чувствует. Мозаика многоликого мира складывается для него в завораживающий узор. Интересно! Куда ни глянь, куда пальцем ни ткни. И старая матушка Тайма для него — тоже тайна. В ней каждая улица пересекается с каждой. А на перекрестке — кабак или клуб. Обязательно. Вина там, естественно, нет. Не положено. Но как еще называется место, где можно просидеть за столом часа два, накручивая на указательный палец извилины? Кабак, разумеется. Тем более что там подают особенные коктейли. Они способствуют просветлению разума. Весьма сильно, скажем, способствуют.

Однажды теплым весенним вечером, когда так и тянет из дома на улицу, а с улицы — в клуб... Короче говоря, в элитном клубе «Зеркало» стоял гвалт. Неудивительно — помещение арендовали подростки. Не все из присутствующих здесь наследников богатых родителей учились в Большой Академии. Некоторые отпрыски состоятельных семей предполагали в будущем заняться чем-то не столь возвышенным, как чтение мыслей. А собирались, к примеру, продолжить дело родителей. И учились они в соответствующих заведениях.

Многим в Меоне почему-то казалось, что Академия — не средоточие духовной и политической жизни столицы, а просто одна из контор. Заведение, где занимаются делами сомнительными и опасными. Лезут в чужие мозги, выворачивая свои наизнанку. Кому нужны чужие мысли? Ведь свои есть. Во всяком случае у подростков, собравшихся в «Зеркале», они точно имелись. Нормальные подростковые мысли. Ребята в возрасте от двенадцати до пятнадцати лет, вырядившись в какую-то форму, вовсю их высказывали. Короче говоря, вопили во все горло. Попадались и посетители постарше. Юноши или молодые мужчины. От шестнадцати до шестидесяти лет.

Коренной уроженец Таймы, студент-пятикурсник Большой Академии семнадцати лет от роду, сидел за столом и держал спину прямо. Но с каждым глотком это становилось труднее и труднее. «Просветлитель духа» — не очень-то слабое зелье. Парня звали, кажется, Лайро Карн. Впрочем, он сам не испытывал никакой уверенности, что это его настоящее имя. Студенты и даже преподаватели прозвали его Лар. Это значило «прокол сути», или попросту «прореха». Как-то раз, то ли год назад, то ли все два, будучи под действием «просветлителя», он выдал теорию полной дискретности. Мол, ничто ни с чем не связано и ни от чего не зависит. Эту заумь не понял никто. Но парень прославился и заслужил себе прозвище.

В клубе «Зеркало» Лар считался завсегдатаем, и его уважали многие, считая загадочной личностью. Студентам его факультета полагалась особая практика — управление людьми. Поэтому юноша чувствовал себя кем-то вроде разведчика на задании. Незаметная внешность была ему в этом на руку. Средний рост, гармоничное телосложение, светлые волосы, зеленые глаза. Симпатичный, но не красавец. Любопытному глазу и зацепиться-то не за что. Парень и сейчас ощущал себя на задании: управлял поведением подростков. Работал исподволь. Достаточно взглянуть, кивнуть, переменить позу, как восприимчивые ребята решат, что получили оценку со стороны. И говорить не надо. А что тело чувствует себя легким, как мыльный пузырь, — ничего. Одиннадцать лет тренировок ни для кого зря не проходят. И голова ясная. Яснее некуда. «Просветлитель» лишь обостряет восприятие и выводит людские мыслишки со дна на поверхность.

Если бы юноша не владел мимикой, он бы самодовольно улыбнулся, подумав об этом. Работа хорошая. И к ней все в комплекте: талант и призвание. Окружающая реальность слегка колыхалась, мягко обволакивая. Все нравится. И он себе нравится...

Тут случилось то, что напрочь испортило практику. Среди посетителей клуба неясно откуда нарисовался парень в военной форме. Ну, дела! Прошел мимо «пси» — компании подростков, а «пси» демонстративно не замечают военных, относят к плебеям. Вот и сейчас малолетки скосили глаза и отворотили носы, как будто запахло тухлятиной. В заведение приперся гвардеец Большого Совета? Эти гвардейцы — спесивые дураки, обряженные в красивую форму. Из другой воинской части? Из какой бы ни был — военные не нужны. Потому что мозг — вот главное оружие.

Военнослужащий выглядел молодо. На вид — лет девятнадцати. Он спокойно пошел между столиками, ни на кого не обращая внимания. Движения юноши были скупыми и четкими. Но парень привлек к себе взгляды посетителей. Во-первых, форма. Военные, как известно, не шастают по элитным заведениям, а собираются где-то там, у себя. Во-вторых, стать. И рост. Крупный парень. Высокий. И движется ловко, как молодое животное. Появившись в клубе, он словно вытеснил собой изрядный кусок пространства. Как воду из маленькой ванны. Субтильные «пси» недоуменно смотрели на темно-синюю форму, под которой скрывались хорошие мышцы. Только Лар не смотрел. Он настолько ушел в медитацию, что мир для него превратился в мелькание точек. Ткни пальцем в пространство — получится дырка.

Но молодой военный, пройдя между столиками, сел напротив студента, не глядя на своего визави. Лар быстренько выскочил из медитации, хлопнув глазами. Кого принесло? На пришлом — форма корпуса Внутренней Безопасности. С какой стати он здесь?

Юному Контролирующему очень не нравилось, когда вот такие неучтенные факторы нагло вламывались в его жизнь и работу. Они всегда рушат планы. Это — вызов для настоящего «пси», владыки реального мира. С таким вторжением всегда нужно что-то делать. И чем быстрее, тем лучше.

— Привет, — сказал Лар, чуть подавшись вперед.

— Ну, привет... — отозвался военный.

Студент вгляделся в лицо собеседника, и недоумение накрыло его, как волна. Казалось, он знает людей. Видит все их нутро. Но этот? Откуда он взялся? Лар был ошарашен. На него смотрело его собственное лицо. Он мог стать таким же. Ну, или очень похожим, если учитывать разницу в росте. Через год, через два. В другое время и при других обстоятельствах. Да только не станет. Черты очень схожи, но выражение лица совершенно иное. Все, что у юного Контролирующего было подвижным и выразительным, у незнакомца — спокойным, суровым. Этот факт вызывал у юноши дискомфорт. Будто зуб побаливает или не вовремя чешется пятка.

— Ты кто? — наобум спросил Лар.

— Наор.

Вот так просто представился. По имени, а должен был — по званию. И подразделение не назвал. Не по правилам...

— Что ты тут делаешь? — попытался атаковать студент, чувствуя себя не в своей колее.

— Да вот...

Допрос явно не получался. Подошедший официант привлек внимание Наора, и тот заказал себе что-то нейтральное. А Лар, двумя большими глотками осушив свой бокал «просветлителя», решил повторить.

— Парень, ты чего? — спросил военный с легким недоумением.

— А чего?— Студент выставил вперед лоб, будто щит.

— Это какой бокал за вечер?

— Ну, третий...

— И как? Ничего?

Этот вопрос добил Лара окончательно. Какой-то наглец ему смеет указывать?

— Да ты хоть знаешь, кто я и откуда? — Студент подался вперед.

— Разумеется. Это заметно.

— Вряд ли. — Лар нацепил непроницаемую мину.

— Отчего же? — Наор наклонил голову. И продолжил, уже шепотом: —Академия. Специализация: Полный Контроль. Совершенно секретно... Какой курс, кстати?

— Тебе не все ли равно? — хмуро буркнул студент.

— Мне — нет, — тихо ответил военный. — И тебе не все равно. Ваши, я слышал, не очень-то долго живут...

Лар внутренне сжался, вслушиваясь в себя. В душе заворочался липкий страх. Юноша привычным усилием воли скрутил его, взял себя в руки. Нет, лучше об этом не думать. Лишь девочки-первокурсницы с его факультета перешептываются о той страшной судьбе, которая ожидает «отчисленных». А трое сокурсников выжили, потому и молчат. И он, Лар, молчит. О чем говорить? Пять лет назад их было семеро — первокурсников-желторотиков, полных детского любопытства. А сейчас — четверо взрослых парней. Замкнутых, недоверчивых, скрытных. И каждый вертит людьми, как хочет. Палец в рот не клади.

А до окончания Академии ему, Лару, четыре года. Нет, уже три с половиной...

— Боишься, — шепнул Наор, склонив голову.

К столику бесшумно скользнул официант, подал заказ. Юный «пси» хлебнул «просветлителя», его глаза загорелись.

— А тебе что? Да я...

Собеседник кивнул, посмотрел выжидающе. Мол, давай продолжай.

— Меня не отчислят.

— Верю. А остальных почему отчисляют?

— Они исчерпывают себя, — прошептал Лар.

В глазах Наора читалось внимание. И тут «просветлитель духа» ударил студенту в голову.

— Да ты вообразил себе, что понимаешь хоть что-то, что происходит у нас?