Уэверли, или шестьдесят лет назад - Вальтер Скотт

Эдуард жадно ухватился за эту идею.

— Не отвезете ли вы от меня вызов подполковнику Гардинеру, мой дорогой Фергюс? Вы этим обяжете меня навеки.

Фергюс задумался.

— На такую дружескую услугу вы могли бы, без сомнения, рассчитывать, если бы только она помогла принести какую-либо пользу или смыть пятно с вашей чести. Но в настоящем случае я сомневаюсь, чтобы ваш командир согласился на поединок, вызванный лишь тем, что он пошел на меры, которые, сколь бы грубы и возмутительны они ни были, не выходят за пределы его воинского долга. Кроме того, Гардинер — убежденный гугенот note 261 и имеет вполне определенные взгляды на греховность дуэли, взгляды, от которых его ничем нельзя заставить отказаться, в особенности принимая во внимание, что храбрость его не подлежит сомнению. А кроме того, я… я… по правде сказать, опасаюсь по весьма веским причинам приближаться к квартирам каких-либо частей или гарнизонов, принадлежащих нынешнему правительству.

— Так неужели, — воскликнул Уэверли, — мне остается спокойно и безропотно проглотить нанесенное мне оскорбление?

— Этого я никогда бы вам не посоветовал, друг мой, — ответил Мак-Ивор, — но я постарался бы, чтобы отмщение пало на голову, а не на руку; на правительство тиранов и угнетателей, которое измыслило и нацелило эти преднамеренные и повторные оскорбления, а не на орудия, которые оно использовало для нанесения вам обиды.

— На правительство? — спросил Уэверли.

— Да, — ответил запальчивый гайлэндец, — на династию узурпаторов — Ганноверский дом, которому ваш дед не согласился бы служить совершенно так же, как получать от князя тьмы note 262 жалованье раскаленными докрасна золотыми!

— Но со времен моего деда уже два поколения этой династии занимали престол, — холодно заметил Эдуард.

— Верно, — ответил предводитель, — но все это произошло потому, что мы сами из-за своей бездеятельности дали им возможность выказать их природные свойства; потому что и вы и я сам жили в смиренной покорности, даже раболепствовали перед ними, соглашаясь служить в их армии, и предоставляли им таким образом средство открыто унижать нас, отбирая наши должности, — неужели по этой причине мы не имеем права возмущаться оскорблениями, которых наши отцы могли лишь опасаться, а нам приходится испытывать на себе? Или дело несчастной династии Стюартов стало менее справедливым, потому что она представлена молодым принцем, которого никак не могут касаться обвинения в дурном управлении, возводившиеся на его отца? Помните ли вы стихи вашего любимого поэта?

Ведь Ричард не отрекся добровольно.

Король дает лишь то, что он имеет.

Будь сын у Ричарда, бесспорно он Мог унаследовать отцовский титул.

Вы видите, дорогой Уэверли, что я могу цитировать стихи не хуже Флоры или вас. Но полно, проясните ваше хмурое чело, доверьтесь мне, и я укажу вам путь скорой и славной мести. Пойдемте к Флоре, которая, быть может, сообщит нам о каких-либо событиях, происшедших за время нашего отсутствия. Она очень обрадуется, узнав, что вы освободились от ярма. Но сначала допишите постскриптам к вашему письму, оказав время, когда вы получили первое предписание от вашего кальвиниста-подполковника note 263, и выразите сожаление, что поспешность его действий помешала вам предупредить их, послав наперед ваше прошение об отставке. Пусть он краснеет за свою несправедливость.

Итак, письмо вместе с соответствующим прошением было запечатано, и Мак-Ивор отправил его и несколько своих писем со специальным курьером, которому было приказано передать их в первую почтовую контору Нижней Шотландии.

Глава 26. Объяснение

Намек, брошенный предводителем в отношении Флоры, был сделан вполне сознательно. С глубоким удовлетворением замечал он растущую привязанность Уэверли к своей сестре и не видел иных препятствий к их союзу, как положение, занимаемое отцом нашего героя в министерстве, и служба Эдуарда в войсках Георга II. Теперь и то и другое было устранено, и притом так, что открывалась возможность привлечь сына на служение другой партии. Во всех прочих отношениях этот брак не оставлял желать лучшего. Он обеспечивал спокойствие, счастье и достаток горячо любимой сестре; кроме этого, сердце молодого предводителя заранее радовалось при мысли, что благодаря этому браку возрастет и его значение в глазах бывшего монарха, которому он посвятил всю свою жизнь, поскольку союз Мак-Иворов с одним из древних, могущественных и богатых английских родов, издавна приверженных дому Стюартов, мог оживить эту несколько ослабевшую привязанность, что для изгнанной династии было теперь делом первостепенной важности. Фергюс не мог себе представить никаких препятствий на пути к выполнению этого плана. Увлечение Уэверли бросалось в глаза, а так как он был недурен собою и у него были, по-видимому, такие же вкусы, как у Флоры, Фергюс не предвидел возражений с ее стороны. И, собственно говоря, для него. проникнутого идеями о всемогуществе патриархальной власти и усвоившего во Франции мнение, что решающим в выборе женихов для девушек является голос семьи, всякое сопротивление со стороны сестры, сколь бы дорога она ему ни была, не представлялось непреодолимым препятствием, даже если бы жених был несравненно менее приемлем.

Под влиянием этих чувств Мак-Ивор повел Уэверли отыскивать сестру, не без тайной надежды на то, что смятение чувств нашего героя придаст ему необходимую смелость и поможет преодолеть то, что Фергюс именовал романтикой в ухаживании. Они нашли Флору в обществе ее верных подруг Уны и Катлины; девушки связывали ленты, как показалось Уэверли, в белые свадебные банты. Пытаясь, насколько возможно, скрыть свое волнение, Уэверли осведомился, по какому радостному поводу готовится такое количество украшений.

— На свадьбу Фергюсу, — сказала Флора с улыбкой.

— Вот как! — воскликнул Эдуард. — Крепко же он держал свою тайну! Я надеюсь, он позволит мне быть его шафером.

— Это дело для мужчины, но не для вас, как говорит Беатриса note 264, — ответила Флора.

— А кто же, осмелюсь спросить, мисс Мак-Ивор, прекрасная невеста?

— Разве я не говорила вам уже давно, что у Фергюса одна суженая — Честь? — сказала Флора.

— И неужели вы считаете меня неспособным быть его помощником и советником в этом деле? — сказал наш герой, густо покраснев. — Неужели вы такого низкого мнения обо мне?

— Ничуть, капитан Уэверли. Я благодарила бы создателя, если бы вы разделяли наши взгляды, и привела выражение, которое вам так не понравилось, только потому, что