Страдания и Звёздный свет - Каролайн Пекхам

Она повернулась ко мне спиной, и меня тут же потянуло за ней, я боролась за свои мысли, пытаясь удержаться в сознании, в то время как Теневой Зверь пытался снова жадно поглотить меня и завладеть всем, чем я была. Но я не собиралась сдаваться, если бы могла помочь. Страха перед тем, что Лавиния заставит меня сделать, было достаточно, чтобы пока удержать меня здесь.

Я последовала за ней по роскошным залам дворца моей семьи, обнаружив изменения в убранстве, от которых у меня по коже поползли мурашки. Картины моих матери и отца были заменены бесчисленными изображениями Драконов, и больше всего на них был изображен Лайонел, его нефритово-зеленая форма смотрела на меня со всех сторон этих коридоров с самодовольным высокомерием в чертах лица. Гнев пылал в моей груди, и Теневой Зверь питался им, как пищей, а его собственный гнев поднимался навстречу моему.

Лавиния провела меня в тронный зал, где сквозь витражные окна пробивались лунные лучи, разрывая темноту. Теневая сука повернулась ко мне, глядя мне прямо в глаза, и, казалось, была чем-то особенно взволнована. У меня возникло ощущение, что я не хочу знать, чем именно.

— Сдвинься, — приказала она, и тени запульсировали во мне, заставляя сделать то, что она велела, прежде чем я успела попытаться сдержать их.

Теневой Зверь отступил, оставив меня в виде девушки, стоящей перед монстром, тени окутывали оба наших тела, мои волосы были зеркальным отражением ее волос. Я была ниже ее ростом, но, кроме этого, мы выглядели так, словно родились из одного и того же существа, и я презирала это.

Я тут же попыталась броситься на нее, из моего горла вырвался крик ненависти, но она сковала меня тенями, склонив голову набок, оценивая меня.

— В тебе все еще есть огонь, — прокомментировала она. — Интересно, как долго ты сможешь его удерживать. Теневой Зверь голоден. — При этих словах я почувствовала, как злобное существо впивается зубами в какую-то жизненно важную часть моей сущности, ослабляя меня, пока оно питалось всеми частями меня, которые делали меня фейри.

— Зачем ты привела меня сюда? — с шипением спросила я, мое отвращение к ней ясно читалось на моем лице. Теперь она больше ничего не могла отнять у меня, она захватила меня вместе с моей магией в лапы своего Теневого Зверя, так чего же еще требовать от меня?

— Страдать, конечно. — Она улыбнулась, поманив меня за собой, и я, высоко подняв голову, пошла следом, ступая босыми ногами по холодным камням, — тени были единственным, что скрывало мою наготу.

Я прошла мимо пустой клетки из черного ночного железа и нахмурилась, прежде чем последовать за ней к заднему выходу из тронного зала и по коридору к широкой металлической двери. Она отперла ее и провела меня внутрь, и мой мир рухнул на моих глазах, каждая унция кислорода в моих легких была вытеснена из моего существования и оставила меня в опустошении.

— Лэнс! — я бросилась к нему, мой крик разорвал воздух.

Он стоял на коленях, прикованный в центре комнаты, а его руки были связаны над головой кандалами.

Кровь стекала по его плоти, капая на пол вокруг него из рваных ран по всему телу.

Я опустилась перед ним и взяла его лицо в свои руки, отчаянно желая увидеть жизнь в его глазах, мысль о его потере была слишком ужасна, чтобы думать о ней. Я не могла жить без него. Он был воплощением самой безрассудной, разрывающей душу любви, которую я когда-либо знала. Мы были связаны звездами, но более того, мы боролись друг за друга через законы и линии сражений, кровь и слезы. Нам суждено было остаться вместе, альтернативы не было. Мне надоело терять его, надоело терпеть всех монстров, которые постоянно таились у наших дверей. Лэнс Орион был моим, как на этом, так и на любом другом свете, и теперь его у меня не украдут.

От ужаса у меня заколотилось сердце, но когда он издал низкий стон и его глаза приоткрылись, я с облегчением наклонилась вперед, и из моей груди вырвался мучительный всхлип. Хотя найти его в таком состоянии, замученного и вынужденного страдать от рук наших врагов, было почти так же разрушительно, как и найти его мертвым.

— Блу? — пробормотал он, только наполовину приходя в сознание, его кровь все еще стекала в цепь дренажей вокруг камеры.

— Я здесь, я с тобой. — Я дрожала, прижимая руки к его плечам, а Лавиния придвинулась ближе к моей спине, пристально наблюдая за мной с тошнотворной улыбкой на лице.

Я пыталась вызвать магию на кончиках пальцев, решив исцелить его, но колодец силы в моей груди ничего не давал.

— Пожалуйста, пожалуйста, — умоляла я звезды.

Глаза Ориона закрылись, его голова поникла, и мое сердце забилось с новой силой. Он был на пороге смерти, и я почти чувствовала, как завеса расступается перед ним, как звезды собираются забрать его от меня навсегда.

— Нет! — я закричала, проклиная себя за то, что подвела его в самый трудный момент, когда он так нуждался в помощи: никакая магия не пришла мне на помощь, тени сгустились, и я едва могла дышать.

Лавиния вливала в меня всю свою силу, чтобы держать меня в подчинении, оставляя меня бесполезной, не способной ни на что, кроме как быть свидетелем смерти Ориона.

— У него осталось всего несколько мгновений жизни, — сказала Лавиния насмешливым голосом.

— Держись, — умоляла я, яростно дергая колодец силы в себе, отказываясь подчиниться проклятию, и на секунду я могла бы поклясться, что там мелькнула магия, отбрасывая некоторые тени в сторону и обещая Ориону жизнь.

Лавиния с силой толкнула меня, прежде чем я успела попытаться исцелить его, освободив от цепей, и он рухнул к ее ногам, хотя блокирующие магию наручники все еще оставались запертыми на его запястьях.

— Отойди от него! — приказала я, рванувшись вперед, но паутина теней схватила меня за талию и притянула к стене, чтобы я не могла подойти к нему.

Я билась и пыталась освободиться, страх закрался в мою душу, когда Лавиния достала ключ и вставила в наручник на его правом запястье. Затем она ударила его достаточно сильно, чтобы его голова дернулась в сторону, и он застонал, приходя в себя.

— Лэнс, я здесь. Оставайся со мной, — позвала я, мое сердце бешено колотилось от страха, но он словно не слышал меня.

Она схватила его за руку, крепко прижав ее к груди.

— Исцели себя, — сказала она, и мои губы разошлись в