Перенос - Елена Грушковская

— С помощью этого монитора мы сможем заказать себе что угодно: еду, напитки, газеты.

— А мы будем ехать быстро? — спрашивает она.

— Максимальная скорость, с которой может ехать этот поезд, — триста восемьдесят километров в час, — отвечаю я. — Но он не всё время будет ехать с такой скоростью. В среднем в час мы будем проезжать километров по триста.

В дороге дети смотрят телевизор. Через пару часов я прикасаюсь пальцем к белой надписи "обслуживание", и из неё вниз разворачивается подробное меню. В подменю "напитки" я выбираю пункт "чай", и поверх него всплывает список. На вкладке "количество" я выбираю "3", на вкладке "сорт" — "чёрный, цейлонский", на вкладке "добавки" — "без добавок". Ещё я таким же способом заказываю пирожные детям, а себе — свежую газету.

Через три минуты над диваном загорается красная лампочка. Я открываю ячейку и достаю мой заказ: три чая, два пирожных и свёрнутую трубкой газету.

Дети включают канал "Мульт-TV", а я разворачиваю газету и не спеша просматриваю. В разделе светской хроники целая колонка отведена заметке о моей свадьбе. Пять абзацев текста, три фотографии, подробное перечисление знаменитостей, которые были среди гостей. Неужели все они действительно были? Некоторых я, хоть убей, не помню — ни в загсе, ни в ресторане. "Скромная, но качественная" — так автор статьи назвал мою свадьбу.

Быстрый ход поезда почти не заметен: его гладкое скольжение больше похоже на полёт. За окном сгустился зимний мрак, у Маши закрываются глаза. Она засыпает, так и не доев второе пирожное, и Ваня, воровато улыбаясь, потихоньку тащит её тарелочку к себе. Я делаю звук телевизора потише. На потолке купе — монитор, отображающий движение поезда по пути: красная круглая точка скользит по жёлтой полосе. Сбоку мелькают цифры — количество времени, оставшееся до очередной остановки, и скорость движения состава.

Приятный женский голос из-под потолка перечисляет наши имена и сообщает, что наша остановка через пять минут. Ваня хочет разбудить Машу, но я прикладываю палец к губам. Я осторожно усаживаю её и одеваю, а она, покорная, как марионетка, даже не открывает глаз. Мы выходим: Ваня тащит все вещи, а я несу крепко спящую Машу на руках. Она не просыпается даже тогда, когда мы выходим на яркий свет холодных зеленоватых огней перрона — сладко посапывает у меня на плече. К нам уже идёт Вадим, сверкая макушкой и улыбкой. Он крепко пожимает руку Вани и представляется:

— Вадим.

Ваня сдержанно и вежливо отвечает:

— Очень приятно… Иван.

Увидев чёрное пальто Вадима, я хмурюсь было, но замечаю крапчатое кашне и виднеющийся из-под него белый воротничок. А он уже с улыбкой заглядывает в лицо спящей Маши и спрашивает шёпотом:

— А это у нас кто?

Впрочем, он знает, что это Маша. Он принимает её у меня и несёт, бережно и ласково прижимая к себе, а она спит на его плече: ей всё равно, кто её несёт. Я беру у Вани Машин рюкзачок, и мы идём к машине.

Оказывается, встречать нас приехала и Лиза: она сидит в машине на заднем сиденье. Завидев меня, она выскакивает и со всех ног бросается ко мне. Я подхватываю её и целую, а она косится на незнакомую девочку у папы на руках.

— Это Маша, — говорю я ей. — А это — Ваня.

Когда мы садимся в машину, Лиза ревниво успевает занять место у меня на коленях, и Вадим, осторожно усадив Машу на переднее сиденье, пристёгивает её.

Мы едем. Я шёпотом спрашиваю Лизу:

— А ты почему не осталась дома? Тебе ведь пора спать.

Она отвечает:

— Я попросила, и папа разрешил.

10

17 апреля, 22.12. Я в гостинице, завтра — последний концерт моего гастрольного тура. В моём мобильном — голос Вани:

— Мама, пожалуйста, приезжай. Отца положили в больницу.

— Всё-таки положили?..

С детьми я созваниваюсь каждый день, поэтому знаю, что у Эдика серьёзные нелады с нервами. Он то агрессивен и вспыльчив, то угнетён и плаксив, его задевает и раздражает буквально всё. Он болезненно реагирует на любой пустяк и уже почти не может держать себя в руках, пытается искать утешение в алкоголе, но хмель не успокаивает, а только ещё больше будоражит его. Его начальник ему сказал: или лечись, или ты уволен.

— Как вы там? — спрашиваю я.

— Тебе лучше приехать и самой всё увидеть, — отвечает Ваня. — Машка ревёт, Ленка орёт, а эта мочалка… Они с Машкой сегодня утром подрались.

Во мне поднимается холодная ярость.

— Как это подрались? Лариса ударила Машу?!

— Короче, сегодня за завтраком Машка отказалась есть кашу… Она у Лариски опять пригорела. Ну, Машка и сказала: не буду. Она сказала: "Это не каша, а дерьмо". А у Лариски в это время Ленка разоралась. Ну, она Машку прямо в тарелку лицом ткнула, а Машка её — за патлы. А Лариска давай её по щекам хлестать. Ну, я не утерпел, толкнул её от Машки… Так она в меня чайником швырнула. Не попала. Только чайник раскокала. Машка ей месть готовит. Уж не знаю, что она там задумала…

— Так, Ваня, проследи, пожалуйста, чтобы она свою месть не привела в исполнение! Ещё не хватало вам там военных действий! Я постараюсь приехать как можно скорее.

Я стучусь в номер к Платанасу. Он открывает мне в махровом халате и с полотенцем на голове.

— Эрнестас, дай мне твою фляжку. Мне надо успокоиться.

Он озадаченно моргает:

— Откуда ты знаешь про фляжку?

Во фляжке у него ром, и носит он её у самого сердца. Я делаю несколько глотков.

— Эрнестас, я тебе не рассказывала, но, видно, придётся… Эдик совсем сдал, и его положили в неврологическую клинику, а у детей назревает война с мачехой. Эта дрянь посмела поднять руку на мою дочь. Мне нужно как можно скорее лететь к ним. Я боюсь, как бы там чего не случилось.

— Ну, завтрашний концерт тебе надо отработать, билеты уже распроданы, — говорит Платанас, выслушав. — А я уж как-нибудь подсуечусь, обеспечу тебе вылет ближайшим рейсом.

Я качаю головой.

— Даже не знаю, как я буду завтра выступать… У меня сердце не на месте.

Перед моим лицом — пухлый кулак Платанаса.

— Соберись вот так. И отработай. Если будешь хорошо работать, скоро у тебя будет твой собственный самолёт, на котором ты будешь летать куда угодно и когда угодно.

— Мне бы сначала дом построить, — говорю я.

— Отгрохаешь ты себе не дом, а дворец, — смеётся Платанас. — И поселишь в нём обеих своих принцесс и парня. У тебя всё будет, детка.

— Вообще-то, я планировала взять в банке кредит на строительство, — говорю я. — Чтобы начать его как можно скорее. Я уже подыскала строительную фирму. Они обещают возвести дом к ноябрю.

11

18 апреля, 23.00. Я звоню в дверь. В доме светятся все окна, и даже с крыльца слышны чьи-то истерические крики. Я без конца нажимаю кнопку звонка, пока дверь наконец не открывает Ваня.