Харьков – проклятое место Красной Армии - Ричард Португальский

27 мая 1942. Сражение близится к концу… Поздно вечером поступил приказ, что фюрер требует атаковать противника между Изюмом и Савинцами и окруженных в Волчанском «мешке». Он хочет, используя успехи сражения, разгромить возможно большие силы врага еще до начала главной операции…

29 мая 1942:…На фронте никаких существенных боевых действий. Трофеи сражения возросли до 239 306 военнопленных, 2026 орудий и 1249 танков, сбито в общей сложности 540 самолетов. Наши общие потери составили ровно 20 000 человек» [163] .

Не следует, однако, принимать приведенные фельдмаршалом цифры на веру, особенно количество пленных и танков. В годы войны ни мы, ни наш противник не очень-то стеснялись в преувеличении вражеских потерь и преуменьшении собственных. В описании боевых действий 1-й немецкой танковой армии, например, сказано: «24 мая красные войска в результате непрерывного наступления соединений 6-й армии и армейской группы фон Клейста были стиснуты на территории 48 x 27 км. Лишь немногим частям противника удалось с ожесточенными боями вырваться из окружения и избежать полного уничтожения. 26 мая армия доложила об уничтожении главных сил красных. Главная предпосылка для летних операций была создана. Главнокомандующий ГА (группой армий. – Авт .) генерал-фельдмаршал фон Бок отметил успехи армии в специальном приказе. Особым признанием успехов командования и соединений подвижных войск, внесших основной вклад в успех операции, явилось присвоение фюрером Дубовых листьев к Рыцарскому кресту командующему 3-го тк генералу фон Макензену…

Одна лишь 1-я танковая армия взяла 137 355 пленных, а также захватила или уничтожила 50 танков, 641 орудие, 195 противотанковых и зенитных пушек, 15 самолетов. Всего было разгромлено двадцать две стрелковые дивизии, семь кавалерийских дивизий, пятнадцать танковых бригад (заметим: если сосчитать все, что входило в состав 6, 57, 9-й армий, группы генерала Бобкина, то набирается двадцать одна стрелковая, шесть кавалерийских дивизий, пятнадцать танковых бригад. – Авт .). Армейская группа фон Клейста и 6-я армия взяли 215 000 пленных, а также захватили или уничтожили 1812 орудий, 1270 танков, сбито 542 самолета» [164] .

Кстати, анализируя события тех дней, английский историк А. Кларк подчеркивал, что «…из окружения смогла вырваться лишь четвертая часть окруженных войск 6-й и 57-й советских армий. Русские официально сообщили, что они потеряли убитыми 5 тысяч человек и 70 тысяч пропавшими без вести, а также 300 танков. Немцы утверждали, что они взяли в плен 240 тысяч человек и уничтожили 1200 танков (что, несомненно, является преувеличением…)» [165] .

Обратим внимание читателя на то, что последняя цифра общих потерь советских войск (то есть убитыми, ранеными, пропавшими без вести, попавшими в плен), приведенная уже в 1990 г., составляет около 230 тыс. человек [166] . Совместные потери 6-й армии и группы Бобкина: личного состава – 140 591 человек, танков – 468, орудий – 833, минометов – 1745 [167] . Потери 9-й армии – 33 260 убитыми, 329 орудий, 79 танков, 471 82-миллиметровый миномет, 48 120-миллиметровых минометов, 31 992 винтовки и автомата [168] . Потери 57-й армии в личном составе исчисляются в пределах 57–60 тыс. человек.

Это стало известно сейчас, когда открыты, как говорится, все карты. Ну а тогда, в самом конце мая сорок второго, что могла узнать страна о харьковской катастрофе? Очень мало, практически – ничего. Вот что отметил в рассказе-хронике один из наиболее информированных тогда военных журналистов Д. Ортенберг: «27 мая. В сводках Совинформбюро не упоминается наше наступление на Харьков. Вместо этого указывается, что советские войска «закрепились на занимаемых рубежах». Главным направлением сейчас стало Изюм – Барвенковское, там наши войска ведут тяжелые оборонительные бои. В газете это нашло отражение в репортажах К. Буковского и Т. Лильина. Сообщения крайне тревожные: «Вчера происходили крупные танковые бои… Вражеские танки почти не уходят с поля боя… Танковые бои идут почти непрерывно, они носят исключительно ожесточенный характер…

31 мая. Поздно вечером пришла сводка Совинформбюро. В ней лишь две строки: «В течение 31 мая на фронтах ничего существенного не произошло». Но, увы, в это время как раз и произошло много существенного. Сражение на Юго-Западном закончилось не в нашу пользу. Вновь возникло слово «окружение», печально памятное нам по первым месяцам войны и исчезнувшее в последнее полугодие. Немецким войскам удалось на этом фронте замкнуть кольцо вокруг нашей группировки. В этом кольце мужественно сражались наши воины с превосходящими силами противника. Несколько тысяч человек вышло из окружения. Но много наших воинов погибло или попало в плен, среди них ряд видных командиров…

Конечно, в ту пору я далеко не все знал и понимал. Вспоминаю, что, когда я в Перхушкове завел с Жуковым разговор о харьковских делах, он рассказал мне не так много и не столь откровенно, как написал об этом после войны. Не сказал, что не был согласен с развертыванием нескольких наступательных операций, в частности и на Харьковском направлении, и об этом говорил Сталину на заседании ГКО. Но фраза, которая тогда, во время разговора в Перхушкове, у него вырвалась, многое мне открыла: «Не надо было там начинать…»

Отмечу, что в нашей газете, как, впрочем, и в других, о ходе событий нет ничего определенного. Не назывались города и населенные пункты, за которые шли бои или которые мы оставляли, не печатались и карты театра битвы, как это мы делали в прошлом. Почему? Взять грех на свою душу было бы легче всего.

Вспоминаю свою беседу с секретарем ЦК партии А.С. Щербаковым, который был начальником Совинформбюро и к тому времени стал и начальником ГлавПУРа. Я сказал, что откровенный разговор, который мы вели на страницах военной газеты и во время поражения сорок первого года, был проявлением не слабости, а силы нашего государства и армии. Правда, война не снижала, а поднимала дух людей, вселяла веру в нашу победу. Александр Сергеевич ответил: «Тогда была другая обстановка. Тогда дело шло о судьбе нашей страны. А эта операция носила частный характер. Решено публиковать только то, что дает Информбюро. Придерживайтесь наших сводок…»

Я хорошо чувствовал, когда Щербаков говорит от своего имени, а когда передает указания Верховного, никогда на него не ссылаясь. Я понял, что на этот раз он передает указания Сталина. Не мог Александр Сергеевич, да и не только он, тогда предполагать, что наше поражение на Харьковском направлении обернется наступлением противника на Сталинград и Северный Кавказ и вновь встанет вопрос о судьбе Родины» [169] .

Суровые испытания выпали на долю советских войск. Оперативно-стратегическая обстановка изменилась в пользу противника. По согласованию со Ставкой ВГК маршал Тимошенко принял решение на переход к обороне на рубеже Волчанск, Балаклея, вдоль левого берега Северского Донца силами 21, 28, 38 и 9-й армий. Войскам ставилась задача не допустить развития удара противника из района Харькова на восток.