Харьков – проклятое место Красной Армии - Ричард Португальский

В 16.00 вернулся в штаб, который был уже в Павловка-вторая. Городнянского я уже не застал – по докладу НШ он с Даниловым убыл в 103-ю, а Костенко и Гуров – в 317-ю стрелковые дивизии. Городнянский, уезжая, передал начальнику штаба: «Приказ писать не будем, остается этот в силе, и если днем не прорвут фронт, то начать с вечера и ночью выйти на берег и в Чепель».

3. Положение в 16.30–17.00 в районе Лазовский, Павловка-вторая. В лощину реки Берека стали стекаться все силы, как конный, так и автотранспорт, со всех сторон. Чувствовалось, что кольцо сужается с запада и с севера. Потом видно было отход частей 57-й армии к лощине реки Берека.

В это время прибыл Подлас со своей группой штаба. Я у него спросил: почему ваши отходят, когда здесь еще не прорван фронт окружения? Он отвечает: «Бобкин мне передал, что Костенко приказал, чтобы с утра начать всем действовать, вот я и начал выполнять». Но к этому времени прорывающиеся части не продвинулись, а прикрывающие начали отходить и противник вышел на бугор и открыл артогонь по тылам.

Я сказал тов. Подласу: «Тов. генерал, надо немедленно остановить ваши части и прикрыть с фронта». Подлас уехал, а тылы под давлением огня противника начали движение в сторону Панрелива Балка вслед за группой кавалерии 6 кк (кавалерийского корпуса. – Авт .).

Начался прорыв. Я отдал последнее приказание дивизиям 6-й армии немедленно начать наступление и прорвать окружение противника. Под влиянием движения тылов и кавалеристов двинулась пехота 411-й стрелковой дивизии и 2-й танковой бригады. Вся эта группа прорвалась между Загородная и Чепель. Матчасть и машины застряли в тонких балках, разрушены авиацией противника, остальные подорваны своими. Прорвавшаяся группа свыше 3 тысяч переправилась на восточный берег р. Северский Донец. Левая группа в эту ночь прорваться не смогла и прорвалась в ночь на 27-е и в ночь на 28-е. По докладу вышедших – сильное воздействие авиации противника и наземных войск, матчасть вывести возможности не было, а пришлось ее портить.

Городнянского видели 27 мая, который прорывался на Чепель, но на переправах его уже не видели. Из прорыва вышло много людей с личным оружием, хотя значительная часть и без оружия. В ночь на 28 мая прорывалась остальная группа Бобкина.

Вывод. Войска вышли большими разрозненными группами, хотя в начале прорыва шли в своих организациях. Матчасть и машины вывести не удалось. Вышло командование 23-го и 21-го тк (танковых корпусов. – Авт .) за исключением командира 21-го тк, начальника штаба 41-й сд. Личного состава вышла значительная часть войск. Подсчет продолжается. Целых организационных единиц не прибыло» [161] .

Из этого краткого, наспех подготовленного документа все-таки можно сделать некоторые важные выводы. Во-первых, генерал-лейтенант Ф.Я. Костенко, являясь старшим по своему служебному положению военачальником, до 25 мая возглавлял группу войск, прикрывавшую отход 6-й и 57-й армий, а также группы Бобкина, и только в этот день по приказу Тимошенко объединил под своим командованием все войска, находившиеся в окружении. До этого момента оба командарма и генерал-майор Л.А. Бобкин действовали самостоятельно, выполняя распоряжения командующего войсками фронта. В исключительно сложных и тяжелых условиях, создавшихся в «котле», ни маршал Тимошенко, ни его штаб, разумеется, не могли предусмотреть всех обстоятельств и своевременно принять нужные решения. Таким образом, объединение войск под командованием генерала Костенко запоздало, что послужило одной из причин неудачи прорыва.

Во-вторых, отсутствие устойчивой связи с дивизиями, начиная с 25 мая, вынуждало и командующего южной группой, и командармов самим выезжать в соединения, чтобы на месте организовать взаимодействие и бой. Это, конечно, отрицательно сказывалось на общем управлении всеми войсками, порождало несогласованность их действий.

27 мая после гибели генералов Костенко, Городнянского и Бобкина общее управление войсками в «котле» окончательно нарушилось. Многие командиры и политработники, взяв на себя инициативу, собирали разрозненные подразделения (части), выводя их в расположение советских войск.

Например, в ночь на 27 мая в районе Протопоповки вышли из окружения до 3000 человек, в течение 27 мая, на участке 9-й армии, – около 1000 человек с вооружением и 116 автомашинами. 29 мая также на участке 9-й армии вышли из окружения части 351-й стрелковой дивизии в составе 2500 человек и столько же – разрозненными группами.

О той обстановке, в которой решались задачи выхода из окружения, вспоминает исполнявший тогда обязанности командира роты противотанковых ружей 244-го стрелкового полка 41-й дивизии политрук Н.П. Моляров: «23 мая рота отражала атаки танков противника возле села Тороповка. Затем с тяжелыми боями отходили к селу Алексеевка. На следующий день напряженные бои развернулись южнее села Берека. К роте присоединялись небольшие группы бойцов из других частей 41-й дивизии, численность роты достигла 100 человек. Но боеприпасы кончились, подвоза не было. Поступил приказ отходить в сторону Гусаровки.

25 мая южнее Асеевки в небольшой балке рота встретилась с группой до 600 человек, состоявшей из разных частей 41-й дивизии. В ней было несколько автомашин, два трактора-тягача и другая боевая техника. Возглавлял группу начальник штаба 41-й стрелковой дивизии подполковник Самородский. Для удобства управления ее разделили на две группы. Одну возглавил старший техник-интендант штаба 41-й дивизии Шпагин, другую – я. Общее командование осуществлял Самородский. Группы заняли круговую оборону, одновременно ведя подготовку прорыва.

С наступлением темноты, по сигналу ракеты, обе группы решительно перешли в наступление. Противник отступил. С огромным трудом бойцы пробивались на восток. В селе Гусаровка противник оказал сильное сопротивление, бойцы с возгласами «ура!», с гранатами в руках кинулись на врага. Многие погибли, но заслон был прорван, и группа продвинулась вперед.

Днем 26 мая группы находились в лесу, а с наступлением темноты пошли на прорыв и в районе села Щуровка достигли Северского Донца. Моста не было, правый берег находился под прицельным пулеметным огнем противника. Бойцы гранатами подавили огневые точки. Автомашины и тракторы пришлось взрывать. Документы и оружие переправляли на лошадях, которые, брошенные кавалеристами, блуждали по полю. Бойцы переправлялись кто как мог, многие погибли и утонули…

Из 41-й стрелковой дивизии вышло из окружения и присоединилось к частям 9-й армии около 400 человек. Подполковник Самородский сдал в штаб 9-й армии все вынесенные документы, а я – список роты с отметкой всех погибших».

«Я помню, мы потом выехали ближе к Донцу и здесь встречали людей, которые прорывались из окружения, – вспоминает Н.С. Хрущев. – Плотного прикрытия у противника не было, и они прорывались одиночками и группами.