Жизнь как жизнь - Иоанна Хмелевская

Через несколько минут Тереска и Шпулька, сидя в милицейской машине на приличном расстоянии от бандитского притона, с напряжением ждали новостей с поля боя. Вместе с ними сидел майор, он молчал, словно был чем-то недоволен.

В подозрительном доме, как и раньше, царили тишина и спокойствие. Окно кухни все еще было открыто, двери каморки под лестницей подперты палкой, изнутри не доносилось ни звука. На дверях подвала по-прежнему был засов. Все указывало на то, что за прошедший час ничего не изменилось, обитатели дома не вернулись, а пойманный бандит послушно сидит взаперти.

Майор подумал и решился.

— Иначе не получится, — сказал он. — Вы смотрите, не возвращаются ли эти. Того, из подвала, вытащить и сразу в машину. Подвал открыть, окно захлопнуть, убрать все следы. Пошли! Ну-ка, уважаемые гражданки, позвольте-ка с нами…

С бьющимся сердцем, с ужасом и неописуемым злорадством, Тереска и Шпулька снова вошли на проклятый двор.

— Здесь… — начала Тереска.

— Минутку! — перебил майор. — Сперва заберем этого. Отодвиньтесь, неизвестно, что ему в башку взбредет.

Два милиционера с видимым усилием выдернули палку-подпорку, которая, как оказалось, держалась намертво, потому что Шпулька вбила ее с нечеловеческой силой. Они вытащили крюк, сняли скобу и отскочили в стороны, открывая дверки.

— Руки вверх! — крикнул один из них. — Выходи!

— Кончай валять дурака, — мрачно сказал бандит, вылезая из каморки. — Я уж думал, что вам до конца жизни не придет в голову мысль вытащить меня из этого склепа. Какая скотина меня тут закрыла? О, простите, товарищ майор…

— Станковский, чтоб я сдох! — воскликнул один из сотрудников майора.

Майор философски кивнул головой.

— А я все голову ломаю, какого черта мешкает наш оперативник. Это и есть тот бандит, которого вы, барышни, обезвредили? Прекрасная работа. Станковский, как же вы могли даже не заметить, кто вас закрыл?

«Бандит», явно сконфуженный, вытянулся по стойке «смирно».

— От неожиданности, товарищ майор. Тут ни одной живой души не было, когда я подошел, но мне показалось, что в этой каморке что-то шевелится. Я осмотрел дом вокруг, как раз посветил сюда внутрь и стоял спиной ко двору. Ничего даже слышно не было, что-то треснуло, заскрипело — и все. Эти дверки страшно плотные.

— А почему вас не было, когда приехала машина?

— Докладываю: я получил сообщение, что они поехали на Повсин. Я обошел сады сзади, чтобы проверить, не поедут ли они окольными путями. Потом вернулся, потому что услышал, как рокочет мотор, но когда я сюда пришел, так тут никого не было. Мотор еще слышался, но издалека. А потом все было абсолютно тихо.

— Ну, этак мы могли за ними до Судного дня ездить… Ну ладно, теперь, девочки, покажите, где эта ваша дыра в земле. И пожалуйста, очень прошу больше не запирать в подвалах сотрудников милиции.

Тереска и Шпулька лишились дара речи с первой секунды, как «бандит» вылез из каморки. Они даже двигались как во сне. Тереска подошла к дорожке вокруг стены дома и показала пальцем. Под третьей плитой обнаружилась глубокая яма.

— Как там? — поинтересовался майор. — Порядок? Товар есть?

— Форменный склад, товарищ майор. Вплоть до самого фундамента. Соединения с домом нет, тут глухая стена.

— Проверьте все — и поехали. Я удивляюсь, что тут столько времени тихо. Ну ладно, хватит сенсаций, возвращаемся…

Где-то в уголке сознания Тереска отметила, что вся операция на подозрительном дворе происходит необыкновенно тихо и быстро. Она отдавала себе отчет, что ведь с ними приехало несколько автомобилей и множество людей и все эти люди куда-то пропали, а автомобили рассеялись по закоулочкам таинственным и непонятным образом. Вместе с майором их было человек пять, не считая спасенного из темницы «бандита». Голоса звучали тихо, свет лился узенькими лучиками, потому что фонарики со всех сторон заслоняли, и уже на расстоянии нескольких метров можно было вообще не заметить, что во дворе что-то происходит. Идя к машине, Тереска оглянулась и увидела дом, точно такой же тихий и спокойный, как и час назад. В сердце у нее родилось восхищение работой милиции. От этого к ней вернулось спокойствие духа, причем до такой степени, что она вспомнила про бесформенную кучу, которая осталась на шоссе.

— Но ведь у нас… — начала она неуверенно. — Мы не можем вернуться с вами… Мы должны забрать дрова…

— Какие еще дрова? — резко спросил майор.

— Наши… Они на шоссе остались… Мы же сюда приехали за дровами.

Только сейчас майор вопросительно обернулся к Кшиштофу Цегне. До сих пор он вел себя по отношению к нему с пугающей холодностью.

— Что это значит? — спросил он. — Так они были здесь без вашего ведома?

Кшиштоф Цегна почувствовал, что эта минута — решающая для его жизни и карьеры. Он уже сообразил раньше, что его подозревают в том, что он по собственному почину завербовал для сотрудничества с милицией посторонних людей, к тому же несовершеннолетних, и это подозрение уничтожает в глазах майора все его заслуги. Он собрал все душевные силы и необыкновенно доходчиво, коротко и ясно объяснил ход развития событий.

Выражение лица майора радикально переменилось.

— Ну, парень, если тебе так везет… — сказал он с живым огоньком в глазах. — Если ты всегда будешь вот так попадать в десятку… Нет, я должен тобой всерьез заняться!

* * *

— Перестань путать! — сурово сказала Тереска. — У Энея был сын Асканий и отец Анхизис, а не наоборот. Своего отца, Анхизиса, он вынес на плечах из пылающей Трои, а сынок Асканий бежал рядом. И наверное, ревел, как корова.

— Эти все имена на «А» постоянно у меня путаются, — пожаловалась Шпулька. — Агамемнон, Алкивиад, Ахилл, ахейцы, а еще в придачу Архимед! И все остальные!

— Это только Греция, не волнуйся. Римляне нашли деятелей на весь остальной алфавит.

— Ага. А Аттила?

— О Господи, один Аттила, тоже мне… Да и куда ты лезешь? Аттила — это пятый век! Уж кого-кого, а его трудно с кем-нибудь перепутать.

Обе они сидели в комнате Терески и учили историю. Газель не успокоилась на тщательном исследовании знаний Терески. При малейшем удобном случае она измывалась и над Шпулькой, которой эта наука давалась в обществе подруги гораздо легче, чем в одиночестве.

Перед носом у них стояло доказательство их великою достижения и невероятного успеха. Величественных размеров букет красных роз в пятилитровой банке украшал середину стола, причем банку использовали потому, что во всем доме не нашлось достаточно большой вазы. Точно такой же букет стоял посреди кактусов у Шпульки.

С цветами прибыл Кшиштоф Цегна всего лишь через неделю после операции в Виланове. Он сиял от счастья и в благодарность за помощь рассказал им дальнейшие подробности ликвидации шайки контрабандистов. Тайна спокойствия и тишины, какие царили в дому шизофреника-Салакшака, раскрылась еще в тот же вечер, и достижения Кшиштофа Цегны превзошли самые смелые ожидания.

Кшиштоф Цегна как раз выдвинул замечательное предложение. После того как Тереска и Шпулька дали показания, после того как милиция доставила им дрова и обеих взволнованных помощниц оставили дома, у него было сверхъестественное предчувствие, что нужно обязательно проверить дом на Бельгийской. Он заранее подслушал пароль, который позволял спокойно войти в притон азарта, и, благодаря его настойчивым просьбам заглянуть туда, сотрудники милиции увидели поразительную сцену.

Кшиштоф Цегна рассказывал обо всем с энтузиазмом и очень образно.

— Пошли мы туда вдвоем с поручиком, так только, посмотреть, что там творится, у поручика была рация, а пароля насчет медсестры и уколов оказалось вполне достаточно. Разумеется, пошли мы в штатском. И вот, пожалуйста, как раз в тот момент, когда вся компания там разлакомилась, как последние свиньи, всюду деньги, долларов валяется — как мусора, у всех безумные глаза, — тут-то как раз и входят двое. Этот ваш любимец из Тарчина и еще один, такой блондинчик, вы его не знаете, но мы-то давно на него глаз положили. И говорят: «Милиция, руки вверх!» Поручик глаза вытаращил, и я тоже. Они всех дочиста обобрали, особенно те, которые играли, совсем очумели, даже с места двинуться не могли. Мы вежливо и культурно подождали, поручик сказал что надо по рации, а я все это время отвлекал их: сделал вид, что на меня напал приступ кашля от волнения. Никто не удивился, потому что со страху у людей и худшие вещи случаются. Ну, когда они полностью всех выпотрошили, вошли наши, и тут уж сделался настоящий содом! Больше всего забрали у того типа из Виланова, того, который вам так не нравился, потому что оказалось, что он невозможно богатый. Он кучу денег раньше проиграл и как раз с огромной суммой пришел отыгрываться. А богатый он потому был, что с рождения торговал валютой. Еще при оккупации начал, а садовником только прикидывался.